Дух партикуляризма повсюду препятствовал объединению населения обоих берегов По. Вероятно, это не удалось бы произвести с их полного согласия, не возбудив надежды на то, что такое слияние – лишь прелюдия к объединению всех народов полуострова под властью одного правительства. Тайная склонность всех итальянцев к образованию единой великой нации взяла верх над мелкими страстями местных властей.
К этой общей причине присоединились еще два частных обстоятельства: Романья, уступленная папой по Толентинскому договору, объявила себя независимой под названием Эмилия и не пожелала присоединиться к Циспаданской республике из-за антипатии к Болонье. Однако народ Романьи воспринял с энтузиазмом мысль о вхождении в состав Цизальпинской республики и в многочисленных петициях просил о ее образовании.
В то же время Венеция и материковые области, обеспокоенные тайной переговоров о предварительном мире, голосовали в народных собраниях за образование Итальянской республики. Этими двумя обстоятельствами устранялись все препятствия; дух партикуляризма склонился перед государственным разумом и частные интересы стушевались перед общими. Общее соглашение об объединении было достигнуто.
Новая республика была названа Цизальпинской республикой. Милан объявлен ее столицей. Этим были недовольны в Париже, где хотели назвать ее Трансальпийской, но, поскольку мечты итальянцев постоянно стремились к Риму и к объединению всего полуострова в одно государство, слово «Цизальпинская» льстило этим стремлениям, и итальянцы хотели его держаться, не осмеливаясь принять наименование «Итальянская республика».
По Кампоформийскому договору часть венецианских областей, расположенная на правом берегу Адидже, была присоединена к Цизальпинской республике, а после вхождения в ее состав еще и Вальтелины население ее достигло 3 600 000 душ. Эти провинции – самые прекрасные и богатые в Европе – составили 10 департаментов. Они простирались от Швейцарских гор до Тосканских и Римских Апеннин и от Тичино до Адриатического моря.
Наполеону хотелось дать этой новой республике конституцию, отличную от французской. Он просил, чтобы в Милан прислали для этого выдающихся французских публицистов, вроде Сийеса; но эта мысль не понравилась Директории, которая потребовала, чтобы конституция Цизальпинской республики была составлена по образцу конституции Франции 1795 года Первыми директорами сделались Сербеллони, Парадизи, Москати, Алессандри, Фенароли.
Это были вожди французской партии в Италии. Первый из них являлся одним из самых знатных вельмож Ломбардии. 30 июня они были водворены в Миланском дворце. Тогда же были провозглашены независимость Цизальпинской республики и отказ от права завоевания.[86] В миланском госпитале состоялось общее собрание национальной гвардии и представителей властей новой республики. 14 июля 30 000 национальных гвардейцев и депутатов от различных департаментов приняли присягу на верность братству между ними, поклялись приложить все усилия к возрождению свободы и итальянского отечества.
Цизальпинская директория назначила министров и должностных лиц, установила размер вооруженных сил и управляла республикой как независимым государством. Ключи от Милана и других крепостей были возвращены французскими офицерами цизальпинским. С этого момента нравы итальянцев начали изменяться; через несколько лет они превратились в совсем другую нацию. Ряса, бывшая в моде у молодых людей, была заменена военным мундиром.
Вместо того чтобы проводить жизнь у ног женщин, молодые итальянцы стали часто посещать манежи, стрелковые тиры, учебные плацы. Дети не играли больше в богослужение, у них появились полки оловянных солдатиков, и они в своих играх подражали военным действиям.
В прежних театральных комедиях и в уличных фарсах итальянца всегда представляли как большого труса, хотя и остроумного, а рядом с ним всегда был некий грузный вояка, иногда француз, а всего чаще немец, очень сильный, очень смелый, очень грубый, заканчивающий сцену нанесением нескольких палочных ударов итальянцу под громкие аплодисменты зрителей.
Народ больше не выносил подобных зрелищ; теперь авторы показывали на сцене, к радости зрителей, смелых итальянцев, которые, поддерживая свою честь и права, обращали в бегство иностранцев. Национальное сознание сложилось. В Италии появились свои песни, одновременно и патриотические, и воинственные. Женщины с презрением отвергали ухаживания мужчин, напускавших на себя, чтобы понравиться им, изнеженную томность.
Вальтелина состоит из трех долин: собственно Вальтелина, Бормио и Киавенна. Ее население составляет 160 000 человек. Жители исповедуют римско-католическую религию и говорят по-итальянски. Географически она принадлежит Италии. Она тянется по берегу Адды, до впадения ее в озеро Комо, и отделена от Германии главным хребтом Альп.
Ее протяжение в длину 18 лье, в ширину 6 лье. Киавенна, ее главный город, расположена в двух лье от озеро Комо и в 14 – от Койре, от которого Бормио находится в 17 лье. В древности она составляла часть Миланской области. Барнабе Висконти, архиепископ и герцог Миланский, отдал в 1404 году эти три долины Койрской церкви.
В 1512 году граубюнденские[87] общины получили от Сфорцы верховную власть над Вальтелиной на основании договорных статей, гарантом которых должны были сделаться герцоги Миланские. Таким образом, вальтелинцы оказались подданными граубюнденских общин, жители которых говорят преимущественно по-немецки, протестанты и отделены от них главным хребтом Альп.
Нет состояния более ужасного, чем подчинение одного народа другому. Подобным образом Нижний Валлис был подчинен Верхнему Валлису и область Во была в подданстве Берна. Долгое время несчастные вальтелинцы жаловались на притеснения, которым они подвергались, и на унизительное иго, которому они подчинены.
Граубюнденцы, бедные и невежественные, наживались на них, более богатых и более цивилизованных. Последний крестьянин граубюнденских общин считал, что между ним и самым богатым жителем Вальтелины такое же расстояние, как между государем и его подданным. И конечно, если бывает положение, которое делает законным восстание и требует перемен, то это относится как раз к положению страждущей Вальтелины.
В мае 1797 года население трех долин подняло восстание, взялось за оружие, изгнало своих самозваных властителей, водрузило трехцветное итальянское знамя, назначило Временное правительство и обратилось с воззванием ко всем державам, уведомляя их о своих обидах и о принятом ими решении отвоевать права, которых ни один народ не может быть лишен. Они послали делегатами в Момбелло Гюиччиарди, Планта и Парибелли, людей достойных, с требованием восстановления договорных статей, нарушенных по всем пунктам граубюнденцами.
Наполеон не хотел вмешиваться в вопросы, касающиеся Швейцарии и с этой точки зрения способные приобрести общее значение. Однако когда ему представили документы из миланских архивов, относящиеся к этому делу, он увидел, что Миланскому правительству предоставлено право гаранта; так как со своей стороны граубюнденские общины просили его покровительства, чтобы призвать вальтелинцев, их подданных, к порядку и заставить их вновь подчиниться, он принял на себя посредничество и предложил обеим сторонам явиться к нему в июле на суд для защиты своих прав.
В течение этого времени граубюнденские общины просили о вмешательстве и Гельветский[88] союз. Бартелеми, французский посланник в Берне, энергично поддерживал их ходатайство. Наконец, после многочисленных происков обеих сторон, Наполеон, прежде чем принять окончательное решение, порекомендовал им сговориться полюбовно и предложил им, чтобы в порядке примирения Вальтелина образовала четвертую Граубюнденскую лигу, во всем равную с тремя первоначальными.
Это предложение глубоко оскорбило самолюбие граубюнденских крестьян. Как допустить, чтобы крестьянин, пьющий воду из Адды, был равен крестьянину, пьющему воду из Рейна? Они возмутились этим предложением еще и потому, что крестьяне-католики, говорящие по-итальянски, богатые и образованные, должны были сравняться с ними, крестьянами-протестантами, говорящими по-немецки, бедными и невежественными.
Вожаки граубюнденцев не разделяли этих предубеждений, но были ослеплены своими интересами: Вальтелина была для них источником очень значительного дохода и больших богатств, с которыми они никак не могли решиться расстаться. Они интриговали в Париже, в Вене, в Берне. Им надавали обещаний, советовали выиграть время. Их упрекали за то, что они накликали на себя и приняли посредничество. Они отклонили путь примирения и не выслали делегатов к назначенному времени для обсуждения перед посредником вопроса о выполнении договорных статей и дискуссии с делегатами Вальтелины.
Наполеон вынес заочно решение против граубюнденских общин. Как арбитр, избранный обеими сторонами, а равно как представитель миланского властителя – гаранта договорных статей Вальтелины, он вынес 19 вандемьера VI года (10 октября 1797 года) свое постановление, составленное в следующих выражениях:
«Народы Вальтелины, Киавенны и Бормио восстали против законов граубюнденских общин и объявили себя независимыми в минувшем прериале. Правительство республики Граубюнден, после применения всех средств для приведения к повиновению своих подданных, прибегло к посредничеству Французской республики, в лице генерала Бонапарта, и направило к нему Гауденцио Планта в качестве делегата.
Так как народы Вальтелины со своей стороны также просили посредничества, то главнокомандующий собрал делегации обеих сторон в Момбелло 4 мессидора (22 июня) и после довольно продолжительного совещания принял на себя от имени Французской республики просимое посредничество. Он написал Граубюндену и Вальтелине, чтобы они выслали к нему поскорее делегатов.