— Какие, какие органы? — загоготал я над его многозначительностью, он досадливо махнул рукой: — А о том и предупредили, что ряд студентов иностранцев, у нас на факе завербованы соответствующими спецслужбами.
Я недоумённо покрутил головой: — И..?
Генкины глаза вновь приобрели заговорческий блеск:- Вот и начнём с ними детективную игру…
— Разведигру. — поправил я его.
— Пускай разведигру. — согласился он: — Организуем и продадим парочку секретов. — он выразительно покрутил растопыренными пальцами, давая мне понять о каких секретах идёт речь. Я задумался, вообще-то, судя по детективным фильмам, это не являлось уголовным преступлением. Ведь реальных секретов мы ни каких не знали, к государственной тайне допуска не имели, поэтому имели полное право знакомиться с кем угодно и нести при этом любую чушь.
— Ты юрист, а что поэтому поводу в УК говорится? — прищурился я насмешливо на него. А он расплылся в широкой улыбке, и, достал оттуда томик уголовного кодекса: — «Не подлежат ответственности лица, вступившие в сотрудничество с разведорганами иностранных держав с целью разоблачения их враждебной деятельности». Каково? — процитировав, глянул он с восторгом на меня: — Думаешь, я не заглядывал? Всё продумано, чувствуется, что профессионал берётся? Не то, что твоя техника, из-за которой нам ни одного дела толком до ума не удаётся довести.
С присущей ему скромностью во всех неудачах он, естественно, обвинял меня. И сейчас, в избытке переполняющих его эмоций, не удержался он и кинул камешек в мой огород. Вообще он становился невыносимо многословен, в минуты подобного восторга, а жертвой безмерной веры в успех, овладевающей им при этом, как обычно становился я. Но и на сей раз я не обратил внимания на очередной его взбрык, задумавшись над деталями предстоящего дела. «Раскрутить можно здорово, тут он прав всё больше загорался я его идеей.
— Твой план? — спросил я его, переходя к делу.
— Ну, чёрт его знает… — пожал он, задумываясь, плечами:
— Знакомимся, а потом что-нибудь покажем… Не думал я над деталями. — вопросительно уставился он на меня: — Тут сама идея важна. А? — он снова впал в восторг и хлопнул себя по колену.
— Не плохо, — согласился я осторожно: — Но детали тут главное. — задумался я.
Генка с деловым видом, заложив руки за спину, заходил по комнате, глубокомысленно уставившись в пол: — Прежде всего, система. Система — это вход в действие и выход из него, и, естественно, она же определяет и маршрут, если можно так сказать…
— Завёлся. — злорадство просто распирало меня и требовало выхода: — У, демагог, какая там система, кончай лапшу сам себе на уши вешать. Всё будет так — ты входишь в контакт с объектом вожделения — насмешливо ухмыльнувшись, я смотрел на него: — И, между прочим, за пустым разговором рассказываешь нечто загадочное, это требует отдельного обсуждения, возможно чертежи..? — я хлопнул себя по лбу: — Вот дурак, какие там к черту чертежи?
— Вот именно! — обрадовано закричал Генка: — Где мы их возьмём? Сделаем проще, вхожу в контакт, и между делом рассказываю — мол вижу не однократно летающие тарелки, и кое-что о них знаю…
Я присвистнул: — Готово! Ты их секрета не знаешь, но ты знаешь, где расположен полигон, на котором их испытывают. После долгих уламывания с его стороны, достаёшь пару снимков. А со временем везёшь его туда. И мы ему там чего-нибудь продемонстрируем… Там видно будет, что именно.
А ты чё делать будешь? — озабоченно смотрит он на меня.
— Оформляю тарелки — задумываюсь я: — И разыгрываю роль специалиста с секретного полигона, твоего хорошего знакомого, которого можно завербовать. — почти сразу нахожу я роль и для себя.
— Отлично. — потирает руки Генка: — Остаётся решить вопрос со стабильностью «пузырей» в роли летающих тарелок и выбрать место для полигона.
Его предложение использовать «пузыри» в качестве летающих тарелок мне показалось заманчивым. До сих пор они только мешали нам, появляясь периодически в ходе работы установок.
И я добавил: — Идея с замечательна, но и предложение по поводу летающих тарелок весьма дельно. Ведь так и транспортную проблему решить, возможно, а значить и место для полигона. Улавливаешь?
Он задумался, озабочено потирая подбородок: — Значить ты предлагаешь… — тянул он: — Стабилизировав «пузыри», превратить их в управляемые объекты — летательные аппараты! — он подпрыгнул от восторга: — И сразу же получим идеальное транспортное средство! — он тут же вскочил: — Идём, давай сразу и попробуем.
А я уже одевался, собираясь в гараж, где с недавних пор мы начали собирать свои установки, не решаясь уже испытывать судьбу в квартире.
В гараже мы, прежде всего, поспорили, в то время мы ещё не овладели техникой «погружения» для исследования теней-стеблей, тянущихся неизвестно куда за каждым предметом и смутно нами различаемыми. Тогда мы ещё довольствовались тем, что называли — прямым взглядом — поверхностным наблюдением за их взаимодействием, но и это уже позволяло видеть несколько вариантов взаимодействия, ведущих к достижению поставленной цели. И, разумеется, Генка всегда избирал самый краткий путь её достижения. Вот и в данном случае, он сразу же предложил использовать в качестве «генератора»- детали, стебель-тень которой предполагалось использовать, направляя его движение и управляя его взаимодействием с остальными стеблями-тенями, ржавый обруч, даже не снимая его с бочки. Вдаваться в детали собираемой установки, конечно, необходимости нет, скажу только, что рядом был приёмный пункт стеклотары, и очередь к нему сейчас, во второй половине дня, могла вырасти очень быстро, что могло привести к жутким наводкам. В тот период мы ещё не могли прослеживать связи живых организмов и уж, тем более людей, поэтому ни чего не могли сказать о воздействии волны от воздействия на очередь, или огромной мощи очереди на нашу установку. Поэтому я предложил ограничиться достаточно мощным стеблем старой вешалки, валяющимся в углу гаража. Генка презрительно поморщился, но согласился. И я занялся установкой, старясь разместить остальные её детали так, что бы стебель, тянущийся за вешалкой, занял необходимое положение в пространстве, но главным при сборке установки я считал тогда, и весьма обоснованно, это заполнение объёма вокруг стебля генератора. Необходимо исключить его наименьшие не контролируемые колебания. Генку же такие детали интересовали меньше всего, для него главным оставалось быстрое достижение поставленной цели. А в результате самые неожиданные случайности — совсем недавно, вдруг подъехавший к расположенному рядом с гаражом хлебному магазину автомобиль пророс из двигателя мощной корневой системой. На много метров ушли в землю стальные корни. С неделю стояла легковушки, и чесал затылок незадачливый хозяин. Причём Генка так же с деловым видом лазил под машину, клацал языком, сочувствовал ошарашенному хозяину, выслушивая жалобные причитания того, о только что сменённом в двигателе масле. И так мне и не поверил, что двигатель пустил корни в результате его небрежности и спешки. Ему почему-то казалось, что всякий двигатель внутреннего сгорания может обрастать корневой системой, и поэтому ни чего удивительного нет в том, что столь рядовое событие началось рядом с нашим гаражом.
В конце недели, автогеном, с большим трудом, корни перерезали, машину утянули. Ходят слухи, что её приобрёл за солидные деньги кокой-то исследовательский центр. А оставшийся у самого магазина пенёк, уже успел прорости стальными острыми, как стилет, побегами десятисантиметровой длинны.
Короче, стало в посёлке на одно проклятое место больше. Я не скажу, что у меня исключались такого рода накладки, всякое бывало, чего уж греха таить, но не сравнено реже, да и последствия были не столь странные.
И в тот раз возился я, с увлечением заполняя пустоты. И почему-то не доставляло мне тогда это мне обычного удовольствия. И собираемая установка, а особенно время сборки и место, мне доверия не внушали. И так, и эдак я располагал детали, менял их, но чувствовал себя, как в японском саду камней, в котором, говорят, откуда б ты не смотрел, обязательно одного камня не увидишь, как бы не петлял по саду в поисках заветного места. Тонкий намёк сделали японцы на жизнь, постичь которую не возможно, — что-нибудь, да и ускользнёт…
Так и я, как не пытался равномерно заполнить пространство, всё время ощущал скрывающуюся пустоту, угадываемую скорее чувством сходным с ощущением тошноты в момент внезапного падения. Я даже чертыхнулся в полголоса, чего, конечно же, делать в такие моменты ни как нельзя.
И в этот момент с жестяным грохотом, ударив в полуоткрытую створку ворот, в гараж просунулся конец толстой жестяной трубы, а вслед за ней и Генка, втаскивая всю закопчённую помятую трубу.
— Оно..? — грохнув нею об пол, довольный осмотрел, оттирая руки от копоти и ржавчины. Я только досадливо хмыкнул, не понимая его замысла. А он, достав из кармана рулончик полуистлевшй бечевы, принялся подвязывать её под потолок, навешивая трубу и балансирую её в горизонтальном положении. На эту трубу я тоже, ещё неделю тому назад, обратил внимание, но уж очень она бросалась в глаза, а я по опыту знал, это не к добру. Как ловушка, слишком явно лежала, как будто поджидала… Я заглянул внутрь, достав оттуда скомканный газетный лист, ткнул его Генке под нос. Он высокомерно поморщился, отворачиваясь:
— Стоит ли так перестраховываться? Мы и так надёжно экранированы. — кивнул он на валяющуюся у входа сплющенную позеленевшую с кое-где насквозь источенную временем винтовочную гильзу. Я только вздохнул, подсыпая в трубу жменю песка. Потом достал из кармана большую костяную пуговицу и начал запускать установку. Генка завис у меня за спиной и засопел напряжённо на ухо… Сначала я активировал генератор-вешалку, она вздрогнула, и начала медленно раздваиваться, я малость крутанул старую галошу, и вешалка успокоилась, чуть расплывшись в горизонтальной плоскости. Холостой ход в норме, — отметил я довольный про себя, и начал подводить остальные связи, линию за линией. Но вдруг донышко разбитой чашки, лежащее перед нами, внезапно опрокинулось. В нём сидел, подавая нам какие-то знаки лапками, малюсенький мохнатый чёртик. Со злостью я оглянулся на Генку, — эта его труба… Он удивленно, виновато пожал плечами: