— И много ее у тебя?
— Целых два бочонка, ваше высочество! Я совсем недавно купил ее по дешевке…
— По дешевке?! — взвивается миссис Годгифсон. — По дешевке?! Нет, вы посмотрите, люди добрые: отдал за два бочонка бесполезной желтой грязи больше фунта серебра! Это называется «по дешевке»?!!
Понятно. Алхимика надо спасать…
— Джонни, прикажи убрать отсюда эту женщину со всем возможным почтением. И живо!
Эдгар Годгифсон смотрит на меня с немым обожанием. Теперь вот еще что…
— Слушай, алхимик. Мне нужна вся твоя… эта… Как ты ее там назвал? Заплачу, можешь не волноваться. Только знаешь, мне еще нужно… такой белесый налет, который бывает на выгребных ямах…
— Соль Сатурна, Ваше высочество?
— Да хоть перец Юпитера!. Короче, есть у тебя эта фигня?
Алхимик извлекает откуда-то горшок, до краев наполненный селитрой. Но этого маловато. Помнится, наш подрывник говорил, что соотношение сера-селитра-уголь в черном порохе примерно пять-десять-пять…
— А еще достать можешь? Вот этой… которая имбирь Венеры?
— Конечно, ваше высочество. Осмелюсь, однако, спросить: вы ожидаете так много раненых?
— Надеюсь, что нет, мой добрый Годгифсон, — кажется, удалось произнести его фамилию правильно! — Надеюсь, что дело обойдется без особых потерь…
…Третий день новоявленный придворный алхимик сэр Годгифсон варит древесный уголь с селитрой, а двое специально приданных ему подмастерьев перетирают серу до состояния тончайшей пыли. У нас уже накопился изрядный запас пороховой мякоти, которая, как рассказывали на занятиях по минно-взрывному делу лучше всего подходит для мин, фугасов и всякой другой подобной херни. Испытание прошло успешно: маленький горшочек, плотно набитый порохом и тщательно укупоренный, взорвался за милу душу. Так что если мы затянем бочонок этой чертовни под самые ворота — их вынесет на раз, к гадалке не ходи…
…Ночь перед штурмом была насыщена событиями, половина из которых была понята мной неверно, а вторая половина — не понята вообще. Впрочем, это вскрылось значительно позже, а тогда…
— …Маркс, твою мать! Осторожнее!
— Прости, командир, — яростный шепот из темноты. — Тут один kozel чуть меня не prishil na huy! Всю куртку распорол, pedik…
В полной тишине русичи закинули арканы на колья палисада, и по ним мы перемахнули через частокол. Мы — это ударный диверсионный отряд, под командой настоящего старшего сержанта Романа Гудкова, в составе двадцати пяти отборных рыл. Десяток ветеранов, шестеро валлисцев, трое швабов и пятеро русских, не считая меня. Самые отборные бойцы, прошедшие дым и Рим…
Часовых сняли бесшумно, и теперь, в непроглядной тьме ноябрьской ночи, мы торопились занести к воротам наш подарочек — бочонок на добрых сорок кэгэ пороха с длинным фитилем, пропитанным селитрой. Брат близнец этого бочонка уютно устроился под частоколом в ожидании своего часа…
…Короткий взблеск кинжала, сдавленный хрип, и одним часовым на свете стало меньше. Глухой удар чудовищного кулака Маленького Джона возвестил о скорой кончине еще одного караульного…
— Прынц, скорее! — сдавленный шепот — Давайте его сюда!..
Мы помчались к воротам точно угорелые зайцы. Ров… Без воды? Говно вопрос! Парни уже давно выучены выстраивать пирамиду. По плечам и спинам я взлетел наверх и бочонок занял свое место в основании подъемного моста. Маркс быстро защелкал кресалом о кремень, фитиль зашипел…
— Ходу!
Назад к частоколу мы летели еще быстрее. Фитиль прогорит минут за тридцать, но все-таки… Через частокол палисада буквально перепрыгивали взбесившимися кузнечиками, скользили вниз по арканам, и тут же сухой треск кремней, дождь искр, и вот уже взведена и вторая мина…
…На исходной позиции для штурма мы оказались примерно минут за двадцать до взрыва. Здесь уже изготовились к броску пехотинцы Шервудско-Нотингемского и отборные храмовники. Внезапно один из бойцов в белой тунике с красным крестом поверх кольчуги осторожно трогает меня за рукав:
— Ваше высочество, я считаю своим долгом сообщить вам…
Блин! Нашел время разговоры разговаривать!
— Позже, друг мой, позже…
Он мнется несколько минут, а затем решительно выпаливает:
— Сир, это не терпит отлагательства!
Вот же, йокарный бабай! Я тут, понимаешь, пытаюсь на себя кольчугу натянуть, а он, понимаешь…
— Речь идет о даме, именующей себя Беатрис де Леоне…
Твою мать! Мимо рукава промахнулся…
— Ну что там? Давай, выкладывай, только быстро…
— Дело в том, ваше высочество, что мне доводилось видеть ее раньше, в Святой Земле… Она была там вместе с королем Ричардом, вашим отцом, потому что она — не леди де Леоне, а…
ТРАХ-БАХ-БАБАХ!!! Первый гостинец сработал, исправно разметав вокруг бревна палисада.
— Spartak — champion! — взорвался в ночи боевой клич армии нового типа. — Spartak — champion!
Воины рванулись к широченной бреши, словно спущенные с привязи собаки. И я — вместе с ними…
Гарнизон палисада насчитывал сотни три солдат, что примерно равнялось по численности первой штурмовой группе, но они были полностью деморализованы взрывом, а потому предпочитали сдаваться без лишних церемоний. Вот мы уже преодолели половину расстояния до главных замковых ворот, вот осталось не более четверти, вот мы уже совсем рядом…
— … ЛОЖИСЬ!!! — загремел рев сержанта де Литля.
Штурмовой отряд рухнул как подкошенный. И вовремя, потому что почти тут же грянул второй взрыв. И поднятое полотно моста, и решетку, закрывавшую проход разнесло в куски, разлетевшиеся в разные стороны по совершенно непредсказуемым траекториям.
Штурмовой отряд рванулся вперед. Через ров перебросили легкие мостки и по ним мчались бойцы. Некоторые оступались, но их мгновенно втягивали обратно. Ворота наши! Уже грянуло, было, впереди победное «Спартак — чемпион!», когда…
…Падлы!.. Падлы!.. А тот, кто построил этот чертов замок — падла в кубе!.. Вот, ты ж — гнида казематная! Тварь неоприходованная! Ты, что же, наделал, сволочь?! Ты на хера ж так ворота спроектировал?!! Найду — живым в стенку замурую, гадина!..
За распахнутыми взрывом воротами обнаружился вовсе не замковый двор, а узкий проход, загибающийся крутым углом, в конце которого были еще одни ворота. Наглухо запертые. А со стен по наступающим уже ударили первые стрелы…
Я легко представил себе, что сейчас произойдет. Сейчас моих ребят, которые окажутся в этом огневом мешке, просто перещелкают на выбор, точно в тире. Со стен, башен, из бойниц. И сделать ничего нельзя…
Это почему еще «нельзя»? Я же — битый лис, и на авось не надеюсь…
— Башни! Парни, в башни у ворот!!!
Спасибо армейской службе и школе СС: голос у меня — дай бог всякому! Услышали меня все и тут же, развернувшись, ломанулись к дверям в привратные башни. Застучали топоры и мечи, несколько мгновений — и двери выпали, распавшись на составные элементы. Штурмовики рванулись внутрь, там началась возня, залязгал металл, и кто-то истошно завопил, прощаясь с подлунным миром. Ну, и порядочек. Можно и самому в башню…
…Из бойниц башен полетели стрелы, которые быстро растолковали обороняющимся, что в эту игру можно и нужно играть всем вместе. Во всяком случае, тот, который только что рухнул со стены со стрелой из Bear Attack под самым обрезом шлема, все понял. Ага! Лиха беда начало. Да и еще…
— Джон!
— Здесь, командир-прынц!
— Отправь пару-тройку своих. Пусть принесут один резервный бочонок. А лучше — сразу парочку…
— Есть!
Так, ну пара бочонков с порохом сейчас будет здесь. Попробуем либо докинуть, либо докатить… Было же еще что-то… А что?.. А, да — храмовник. Чего-то он там хотел рассказать про Биссектрису… вроде…
М-да, пожалуй, он мне сегодня ничего не расскажет. Эка его пригвоздило. Арбалет, будь он неладен! Вон как ему болтом грудь просадило. Бляха!.. Ладно, в госпитале подлечится, потом и расскажет…
ИнтерлюдияРассказывает герцог Аквитании, герцог Нормандии, граф де Пуатье, граф Анжуйский, Турский и Мэнский, Ричард I прозванный «Львиным Сердцем», в недавнем прошлом — король Англии
В течение недели я собирал войска для высадки на мятежный остров. Сын-сын… Как же ты мог так предать своего отца? Поддался на бабьи уговоры, и кого послушал-то?! Унылую дуру, жадную шлюху, которая, к тому же, если воспользоваться сарацинским цветистым наречием, «бесплодна, как хлыст Шайтана!» На что ты променял мою отцовскую любовь? На тридцать серебряников…
Наверное, эта тварь обманула его. Прикинулась кроткой голубкой, змеей вползла в его окружение и, капая ядом с раздвоенного жала, напела ему в уши лживые песни…
А ведь, если разобраться: ну на что ей было жаловаться? На что? Королевой сделал? Сделал. Почести королевские ей оказывают? Оказывают. Что я ее — не содержал, что ли? Содержал и — клянусь кровью Христовой! — совсем неплохо содержал. Охотиться хочешь? Пожалуйста. Угодно трубадуров и менестрелей послушать? Изволь. Может, редкостей, диковин всяких не видела? Да ее шатер всегда был завален всякой дребеденью… И ведь, кажется, не докучал своим обществом, так чего же ей не хватало?!!
А вот кстати: гадина… Не ты ли предала меня тогда, на пути из Святой Земли? Очень на тебя похоже: предала, напакостила и — в кусты! Спряталась от моего праведного гнева. Э-эх, знать бы, где ты сейчас затаилась, под каким камнем сидишь?..
А сын… Разве я был похож на своего отца? Может, я увел у него невесту? Может, я держал его вдали от себя, по своей прихоти? Ну, да… Он вырос вдали от меня… Но в этом нет ни капли моей вины! Если бы его мать — настоящая мать — вовремя сообщила бы мне… разве бы я?.. неужели бы я?.. Да я бы с радостью ввел его в свое окружение, сам бы научил всему, что знаю и что умею! Ведь это такая радость: обучать будущего воина, рыцаря, помощника, преемника… особенно такого, из которого потом и впрямь выйдет рыцарь и воин…
Этим утром мы должны выступать. Я сам назначил этот день, и теперь, сынок, тебе придется раскаяться в своих проступках. Но, думаю, я не буду слишком строг. Пусть посидит в замке месяцев пять-шесть, а потом я его выпущу. И предложу идти вместе в Святую Землю…