дставление о том, что стоит ныне перед твоей собственной душой и о чем она раньше говорила: это я сама. Теперь она не говорит больше: это я сама, но: я несу это как что-то при себе. Как в обыденной жизни «Я» чувствует себя чем-то самостоятельным по отношению к прежнему «Я». Оно чувствует себя принадлежащим к миру чисто духовных существ. И таким образом узнаешь, как показывает этот опыт, – опять-таки опыт, а не теория, – чем было на самом деле то, на что ты до сих пор смотрел как на «существо своего Я». Оно являлось сотканным из образов воспоминаний, созданных телами чувственным, стихийным и астральным, подобно тому, как зеркалом создается отражение. Как человек не отожествляет себя со своим отражением в зеркале, так и душа, изживающая себя в духовном мире, не отожествляет себя с тем, что переживает она как самое себя в мире чувственном. Сравнение с зеркальным отражением может быть принято, конечно, только как сравнение. Ибо отражение исчезает, когда человек соответственно меняет свое положение по отношению к зеркалу. Ткань же, как бы сотканная из образов воспоминаний и являющая собою то, что человек считает своим существом в чувственном мире, имеет большую самостоятельность, чем отражение. Она имеет в своем роде собственное существо. И все же по отношению к истинному бытию души она лишь как бы образ собственного существа. Истинное бытие души ощущает, что оно нуждается в этом образе для своего самооткровения. Оно знает, что оно само есть нечто иное, но что оно никогда не могло бы ничего действительно узнать о себе, если бы сперва не постигло себя как свое собственное отражение в том мире, который после его восхождения в духовный мир стал для него миром внешним.
Ткань образов воспоминаний, которую человек рассматривает отныне как свое прежнее «Я», можно назвать «телом Я» или «телом мысленным». Слово «тело» в этой связи следует понимать в более широком смысле по сравнению с тем, что принято обычно называть «телом». «Тело» означает здесь все то, что переживаешь при себе и о чем не говоришь, что это ты, а только – что имеешь это при себе.
И когда ясновидящее сознание достигнет способности переживать как сумму образов воспоминаний все то, что оно до сих пор обозначало как себя, только тогда оно сможет приобрести в истинном смысле и некоторый опыт о том, что скрыто за явлением смерти. Ибо оно подошло теперь к сущности поистине действительного мира, в котором оно чувствует себя существом, способным удерживать как бы в некой памяти все, что переживается в чувственном бытии. Чтобы продолжать свою дальнейшую жизнь, это пережитое в чувственном бытии нуждается в существе, которое могло бы удерживать его так же, как в чувственном бытии удерживает обычно «Я» образы воспоминаний. Сверхчувственное познание обнаруживает, что человек обладает бытием в мире духовных существ и что он сам хранит в себе чувственное бытие как воспоминание. На вопрос: что станет со всем тем, что я есть теперь, после смерти? – ясновидческое исследование отвечает так: ты будешь тем, что ты сохранишь от самого себя в силу твоего бытия как духовного существа среди других духовных существ.
Человек познает природу этих существ и внутри ее – свою собственную природу. И это познание бывает непосредственным переживанием. Благодаря ему узнаешь, что духовные существа, а с ними и собственная душа, имеют бытие, для которого бытие чувственное является преходящим откровением. Если для обыкновенного сознания оказывается – в смысле первой медитации, – что тело принадлежит к такому миру, истинное участие которого в теле обнаруживается в его разложении по смерти, то ясновидческое наблюдение показывает, что существо человеческого «Я» принадлежит к миру, с которым оно связано совсем иными узами, нежели какие связывают тело с законами природы. Узы, которыми существо «Я» связано с духовными существами сверхчувственного мира, остаются в самой внутренней сущности своей нетронутыми рождением и смертью. В жизни чувственного тела эти узы обнаруживаются только особым образом. То, что проявляется в этой жизни, есть выражение для взаимоотношений сверхчувственного порядка. Но так как человек как таковой есть существо сверхчувственное – каким он и является для сверхчувственного наблюдения, – то и связь одной человеческой души с другой душой в сверхчувственном не терпит ущерба от смерти. И на жуткий вопрос, встающий перед обычным сознанием души в примитивной форме: увижу ли я после смерти тех, кого я знал в чувственной жизни как связанных со мной? – действительное исследование, уполномоченное опытом судить в этой области, должно ответить решительным «да».
Все, что было здесь сказано о переживании душевного существа как духовной действительности в мире других духовных существ, может стать видимым благодаря тому укреплению душевной жизни, о котором уже не раз упоминалось. Но этому переживанию можно также прийти на помощь, развивая в себе некоторые особые ощущения. В обычной жизни в чувственном мире человек относится к тому, что он одно ощущает как симпатичное, другое – как антипатичное. Если оглянуться на себя совершенно непредвзято, то надо будет сознаться, что эти симпатии и антипатии принадлежат к сильнейшим из всех, какие человек может испытать. Уже одно простое размышление вроде того, что ведь все в жизни необходимо, и что надо переносить свою судьбу, может очень способствовать невозмутимому настроению в жизни. Но чтобы достичь какого-нибудь понимания истинной сущности человека, необходимо нечто большее. Означенное размышление может оказать отличную услугу душевной жизни; но часто можно заметить, что все устраненные таким способом симпатии и антипатии исчезли лишь для непосредственного сознания. Они скрылись в более глубокие недра человеческого существа и изживаются как душевное настроение или же как чувство утомления, или другие какие-нибудь телесные чувства. Истинное душевное равновесие по отношению к судьбе достигается только совершенно такой же работой в этой области, как описанная выше и состоящая из повторной и усиленной отдачи себя мыслям или ощущениям для общего укрепления души. Недостаточно одного размышления, приводящего лишь к рассудочному пониманию; необходимо усиленное сживание с таким размышлением, длительное хранение его в душе, одновременно с удалением чувственных переживаний и прочих жизненных воспоминаний. Благодаря такому упражнению приходишь к некоторому душевному настроению по отношению к своей жизненной судьбе. Можно основным образом изгнать из себя симпатии и антипатии в этой области и под конец взирать на приближение всех происходящих с человеком событий совершенно так же, как посторонний наблюдатель смотрит на струю воды, падающую со скалы и разбивающуюся внизу. Это вовсе не значит, что нужно достигнуть таким образом бесчувственного отношения к своей судьбе. Кто доходит до равнодушного отношения ко всему, что с ним случается, тот уже, конечно, не на плодотворном пути. Ведь не относится же человек во внешнем мире безучастно ко всему, не затрагивающему его душу с той же силой, с какой затрагивает ее его собственная судьба. Он смотрит на происходящее на его глазах с радостью или с отвращением. Не безучастия к жизни должен искать тот, кто стремится к сверхчувственному познанию, а превращения того участия, которое первоначально принимает его «Я» во всем, что затрагивает его как его собственная судьба. Вполне возможно, что благодаря этому превращению яркость жизни чувств даже усилится, а не ослабеет. В обыкновенной жизни навертываются слезы по поводу многого, ощущаемого душой как ее собственная судьба. Но можно пробиться к такой точке зрения, что при неудаче, постигшей другого, будешь испытывать такое же живое чувство, как при собственной своей неудаче. Человеку легче бывает достигнуть такого переживания по отношению к событиям, постигающим его в порядке судьбы, нежели, например, по отношению к своим способностям. Ибо уже не так легко достигнуть одинаково радостного строя мыслей, независимо от того, обладает ли какой-нибудь способностью другой или обладаешь ею сам. Когда обращаешь мысль на себя и пытаешься проникнуть в глубочайшие недра души, то много там можно бывает открыть эгоистической радости по поводу того, на что ты способен сам. Усиленное, повторное (медитативное) сживание с мыслью, что для хода человеческой жизни во многих отношениях безразлично, самому ли тебе принадлежит известная способность или кому-нибудь другому, может далеко подвинуть в деле приобретения истинного спокойствия по отношению к тому, что ощущаешь как свою внутреннюю жизненную судьбу. Такое внутреннее, мыслительное укрепление душевной жизни, если только оно происходит правильно, никогда не может повести к простому притуплению чувств по отношению к своим способностям: напротив, оно преобразит их. Человек ощутит необходимость поступать сообразно своим способностям.
В этом уже кроется намек на то направление, которое принимает такое укрепление душевной жизни. Путем развития мыслительной силы знакомишься в себе с чем-то таким, что является душе в ее собственных глубинах как некое второе существо. Это становится особенно ясным, когда удается связать с этим мысли, показывающие, каким образом человек в обычной жизни вызывает то или иное событие в своей судьбе. Легко заметить, что то или иное событие не произошло бы с тобою, если бы ты сам в прежнее время не поступил известным образом. То, что случается с человеком сегодня, часто бывает последствием того, что он сделал вчера. И вот, чтобы подвинуть свое душевное переживание дальше, чем оно находится в данный момент, можно произвести ретроспективный обзор того, что переживалось доселе. При этом можно найти все данные, которые покажут тебе, как ты сам приготовил все позднейшие события твоей судьбы. При таком обратном взгляде на жизнь можно попытаться дойти до того момента, когда пробуждается сознание в ребенке, так что он начинает вспоминать в позднейшей жизни то, что он пережил раньше. Если при подобном обзоре связать с ним душевное настроение, исключающее все обычные эгоистичные симпатии и антипатии по отношению к событиям своей судьбы, то, придя в воспоминании к указанному моменту в жизни ребенка, встанешь вероятно к самому себе в такое отношение, что скажешь себе: вот когда впервые наступила для тебя возможность почувствовать себя в себе и начать сознательно работать над своей душевной жизнью; однако это твое «Я» существовало и раньше, оно работало в тебе, хотя и без твоего ведома, и даже это оно впервые привело тебя к твоей способности знания, как и ко всему прочему, о чем ты знаешь. То, чего нельзя уразуметь никаким рассудочным размышлением, это достигается вышеописанным отношением к собственной жизненной судьбе. Учишься глядеть на события судьбы с душевным спокойствием; видишь без смущения, как они приближаются; но в том существе, которое вызывает эти события, узнаешь самого себя. И когда видишь себя таким образом, то условия собственной судьбы, данные тебе от рождения, представляются душе связанными с твоим собственным «Я». Таким путем пробиваешься к тому, что говоришь: как ты работал над собою после того, как твое сознание уже пробудилось, точно так же работал ты над собой и тогда, когда твое теперешнее сознание еще не пробуждалось. Такая проработка себя в обычном «Я» до существа сво