— Виола, фиалочка моя, — выдохнул Андрей. — Это как сон. В какой-то момент я подумал, что больше никогда тебя не увижу.
— Ты так подумай? — Виолетта резко выпрямилась. — И почувствовал, наверное, небывалое облегчение.
— Облегчение я бы почувствовал несколько позже, на дне моря с камнем на ногах, — съязвил Андрей.
— Что ты имеешь в виду?
— Да ничего особенного. Твой отец пообещал мне, что если я не исчезну добровольно, он меня «исчезнет» сам. Я сразу вспомнил мафиозные разборки в фильмах. Там строптивые люди обычно успокаиваются именно так.
— И что ты ему ответил?
— Я не успел. Только хотел осведомиться, каким именно способом он намерен меня «исчезнуть», и предложить свои услуги в качестве консультанта, как появилась ты. Вот это была бомба!
Виолетта наморщила лоб, пытаясь сосредоточиться.
— Нет, ничего не помню. Как позвонила у ворот, помню. Лязг замка помню. Больше ничего. Потом только тебя с фиолетовой щекой и все, что было после. Просто провал в памяти.
— Это было что-то неописуемое! — воодушевленно вскричат Андрей. — Мы сидели с твоим отцом, готовые вцепиться друг другу в глотки. Атмосфера была так накачена, что искры летели. Вдруг вваливается охранник с перевернутым лицом и начинает лепетать что-то невразумительное. И возникаешь ты, просто ниоткуда, из воздуха, из тьмы. Ты была как будто в трансе. Я готов поклясться, что, кроме Джи Джи, ты никого и ничего вокруг не замечала. Вокруг головы мерцаю серебристое сияние, волосы шевелились, как змеи, глаза были черными и пустыми.
— Горгона! — воскликнула, смеясь, Виолетта. — То-то вы оба сидели как каменные. Эй, писатель, ты не зря ешь свой хлеб. Картинка получилась та еще.
— Не веришь? — Андрей выглядел уязвленным. — Поехали назад, к отцу, он подтвердят.
— Шантажист! Знаешь ведь, что я не подойду к этому дому и на пушечный выстрел. Скорее, поехали, а то мы еще недостаточно далеко.
— Не двинусь с места, — твердо сказал Андрей, — пока не скажешь, что веришь мне.
— Поедем, прошу тебя.
Но Андрей был непреклонен:
— Сначала скажи.
— Чего ты от меня хочешь? — возмутилась Виолетта. — Чтобы я признала, что была похожа на Горгону Медузу? Ни за что! Тем более, что я ничего этого не помню.
Андрей порывисто обнял ее.
— Ты были прекрасна, как богиня, как карающая богиня.
И совершенно сразила нас обоих. Ручаюсь, что твой отец до сих нор никак не оправится.
— Вот и поехали отсюда, пока не оправился. — Виолетта вдруг забеспокоилась.
— Куда едем?
— К Ивану. Я тебе сейчас все объясню.
Когда они подъехали к дому Ивана, уже совсем рассвело, но город еще спал. Только неприкаянные бродячие коты еще шныряли там и сям. Улицы были пустынны. Стены домов отливали мягким розовым цветом. Легкий ветерок шевелил занавески на окнах. От его воздушного прикосновения, оживает белье на веревках, перешептывалось, делясь своими секретами. Волшебный, заколдованный мир.
— Слушай, может, поедем сначала в какую-нибудь гостиницу? — предложил Андрей. — Неудобно врываться к нему этакой час. Он, наверное, еще спит.
— После такой-то ночи! — воскликнула Виолетта. — Ты шутишь?! Конечно же, не спит и ждет нас.
Она легко взбежала по ступенькам и позвонила. С минуту ничего не было слышно. Виолетта сделала было Андрею знак уходить, как вдруг раздались еле различимые шаги, дверь. распахнулась и на пороге возникла Цеца собственной персоной, да еще с ног до головы закутанная в простыню.
Девушки посмотрели друг на друга и расхохотались.
— Цеца! Ну, ты даешь! — только и смогла вымолвить Виолетта, вытирая слезы. Андрей смотрел на них во все глаза, ничего не понимая.
В глубине коридора появился Иван. Он успел натянуть шорты и поэтому выглядел почти респектабельно.
— Иван! — закричала Виолетта. — Так-то ты меня ждал!
Иван растерянно развел руками:
— Не мог же я оставить ее там одну, Виолетта. Ты же понимаешь.
Она обняла его за шею и расцеловала в обе щеки.
— За что люблю его, так это за искренность. Иван, ты чудо!
Виолетта подбежала к двери, взяла Андрея за руку и потянула за собой.
— Иван, — сказала она, сияя, — познакомься. Это Андрей.
Мужчины смерили друг друга оценивающими взглядами, улыбнулись как по команде и обменялись крепким рукопожатием.
— Я очень рад, что мы встретились, — сказал Иван.
— Я тоже. Виола мне все рассказала про тебя. У меня нет слов. Ты очень смелый человек.
— Пожалуй, — согласился Иван. — Ты же был там, сам все видел. Что собираешься делать дальше?
— Поедем в российское консульство. Надо уладить дело с паспортом Виолы. Но я думаю, что мне это удастся.
— Значит, Георгин не со всем смирился?
— Он вышвырнул нас за дверь в приступе ярости. Поэтому я так спешу, пока он не передумал и не перехватил нас. У меня создалось впечатление, что он способен на все.
— Ты знаешь, — сказал задумчиво Иван, — он, в общем-то, неплохой человек. Власть его испортила. А на Виолетте он вообще, по-моему, свихнулся.
— Вот тут я его очень хорошо понимаю, — улыбнулся Андрей. — Я ведь тоже…
Иван рассмеялся и хлопнул его по плечу:
— Пойдем, выпьем кофе. Чувствуешь запах? Это девочки колдуют на кухне.
Цеца в шортах и маечке намазывала маслом хлеб. Виолетта разливала кофе по чашкам. Его пьянящий аромат витал по кухне плотным пряным облаком. Андрей вошел и потянул носом воздух.
— Блаженство, — выдохнул он мечтательно. — Побываешь в такой передряге и сразу научишься радоваться мелочам.
Виолетта потянула его к столу:
— Садись, поешь что-нибудь.
Цеца вынырнула из холодильника:
— Ни молока, ни сливок не обнаружено. Пара полузадушенных сосисок и весьма подозрительный сыр.
— Чем это он подозрительный? — с обидой в голосе спросил Иван.
— Позеленел весь от обиды. О нем начисто забыли. Бедняжка!
— Кто бедняжка, он или я?
— Он, конечно. — Цеца ласково взъерошила Ивану волосы. — Ты-то на это пожаловаться не можешь.
— Виолетта! — горестно простонал Иван. — И откуда она только взялась на мою голову? Жил себе, жил, тихо, никого не трогал, писал картины. Вдруг появляется эта оса с тонюсенькой талией и острющим жалом, и ну жужжать: то ей не так, это не этак. Холодильник ей мой, видите ли, не нравится.
— Холодильник как раз ничего, а вот содержимое… — Цеца трагически закатила глаза.
— Это мы исправим, — бодро сказал Иван. — Тут недалеко есть один очень милый ресторанчик…
— Только не это! — Цеца в негодовании замахала руками. — Никаких ресторанов. Я их видеть не могу. Это у меня профессиональное, — добавила она не без гордости. — Куда лучше ужин при свечах под одной из твоих картин.
— Кстати, Иван, — встрепенулась Виолетта. — Покажи картины. Дико звучит, но мы с тобой почти год знакомы, а я ни одной не видела. Вообрази, — повернулась она к Андрею, — как я жила. Вспомнить страшно.
Он сжал ее руку. И все вокруг вдруг стушевалось и растаяло: веселая болтовня Цецы, звон чашек, рассудительный голос Ивана. Остались только его синие глаза на любимом лице, которое даже кровоподтеки не могли испортить. «Ты здесь, со мной, — говорили они. — Значит ли это, что ты любишь меня?» «Да, да, да, — лучились в ответ ее глаза. — Только ты».
— Виолетта, — позвала Цеца. — Ой, они, кажется, отключились.
— Оставь их, — сказал ей Иван. — Пойдем.
Они тихо вышли из кухни.
Когда Виолетта и Андрей очнулись, они обнаружили, что сидят на кухне одни, держась за руки.
— Забавно мы, наверное, выглядим со стороны, — сказал Андрей с улыбкой. — Как два влюбленных подростка.
— Или как два малыша в песочнице, — подхватила Виолетта. — Не смущайся. Влюбленные всегда выглядят глупо со стороны. Пошли, посмотрим картины Ивана. Судя по эскизам и рисункам, которые он приносил мне, это должно быть нечто. Он работает в манере фотореализма. Это, знаешь, когда…
— Знаю. — Андрей поднял ее со стула и так крепко поцеловал, что у Виолетты закружилась голова. Она покачнулась, но Андрей поддержал ее. — Эй, синьорина, — насмешливо заметил он, — вы, кажется, снова теряете над собой контроль. Идемте смотреть картины, а то Иван обидится.
Виолетта показала ему язык.
Иван с Цецой сидели на диване, и, кажется, вовсе не скучали. Огромная комната-мастерская с длинными окнами почти до потолка была залита розовым утренним светом. На стенах висело несколько картин, на полу, на столе, стульях небрежно валялись наброски, эскизы, пастель, тюбики с масляными красками, кисти, карандаши и еще много всякой всячины. На мольберте лицом к стене стояла большая картина.
— Господи, как я люблю этот художественный бедлам! — воскликнула, врываясь в мастерскую, Витсетта. — Моя мечта!
Она принялась разглядывать картины, медленно переходя от одной к другой. Пару раз она даже взвизгнула и захлопала в ладоши от удовольствия. Иван сиял.
— Почему так мало? — спроста Виолетта нетерпеливо Ей хотелось смотреть еще и еще. — Ты замечательный колорист. Вот эта картина, смотри, просто купается в солнце. А здесь ночь мрачнее мрака, и эти ослепительные белые одежды. Почему, почему так мало? — переспросила она.
— Большая часть осталась в картинной галерее, многое разошлось. Здесь только последние веши.
— А это? — спросила Виолетта, указывая на кар1нну, повернутую к стене.
— Эту я еще не закончил.
— Можно посмотреть?
— Если хочешь, хотя я не люблю показывать неоконченные работы.
— Ну, пожалуйста!
Иван пожал плечами и повернул картину. На зеленом цветущем лугу лежала обнаженная девушка. Картина действительно была еще далека от завершения. Задний план был едва намечен, детали не прописаны, но уже сейчас было видно, как нежно ласкает трава ее чуть загорелое тело, как грациозна и в то же время полна скрытой силы ее поза.
— Хороша! — Андрей даже присвистнул.
— Какое знакомое лицо, — взволнованно произнеси Виолетта. — Может ли это быть? Это же Стефа, обворожительная «ночная бабочка». Она мне здорово помогла однажды.