Лен призналась, что в День космонавтики, который в их с Паскудниковым доме был отмечен выбрасыванием одного пьяницы из окна с третьего этажа, она с удивлением узнала новое про первый полет в космос. Она всегда считала, что первыми в космос слетали американцы. Оказалось – нет. А пьяница-космонавт даже ничего не сломал и спал на газоне. Лен бросилась к нему, чуть не потеряла сознание от запаха перегара, опять звонила в милицию, и это был единственный раз, когда милиция приехала по ее вызову. Собутыльники космонавта от милиции узнали, что друг уже давно на газоне. Оказалось, что он просто заснул на подоконнике, выпал и даже не проснулся. Милиции налили в честь праздника, Лен рассказали историю космонавтики, которую знали все пьяницы, а потом указали направление следования.
– Что, правда русский первым в космос летал? – удивленно воскликнул Ник.
В ответ на его реплику послышался трехэтажный мат. Собравшиеся защищали честь страны. Странно, что Нику не дали во второй глаз. Лен сказала, что ее бывшие соседи из дома Паскудникова говорили о космонавтах с еще большим жаром, чем мы. На нее также очень большое впечатление произвело разгадывание соседями кроссвордов и перекрикивание с балконов по поводу небесных тел, состоящих из нужного количества букв. У нее сложилось впечатление, что строение Галактики – это одна из основных тем обсуждения в доме Паскудникова. В Америке она не знает ни одного человека, кто бы это обсуждал. Вероятно, большинство не имеет о нем ни малейшего представления.
Внезапно раздался крик Агриппины Аристарховны:
– Домовой!
Но когда мы повернулись, он снова исчез в стене.
– Что за чертовщина? – пробурчал себе под нос Кирилл Петрович, потом предложил приступать к разбору стенок к коридоре.
– Странно, что у вас появляется домовой, – заметил Ник Хаус.
– Ты имеешь в виду: у вас в России, то есть у нас? – уточнила я.
– Я имею в виду в Петербурге.
– Слушай, Ник, ты же сам нам рассказывал, как читал какую-то книгу про Россию и про нашу нечисть, – напомнил Колобок.
– Я согласен, что домовой в избе – это нормально, – начал объяснения американец.
Все русские покатились со смеху. Лен с Лассе молчали, Ник невозмутимо продолжил, когда мы отсмеялись.
Хотя он и является специалистом по козлам, Ник в университете прослушал несколько курсов психиатрии, в частности социальной и судебной. Сейчас кое-что из услышанного всплыло у него из памяти в связи с разговорами о нашем Дне космонавтики.
Вова закатил глаза, Крокодил с Ипполитом пробурчали себе под нос, что надо бы снова выпить. Я тоже закатила глаза, правда, слушала с интересом, как, впрочем, и остальные.
По утверждению Ника (и его преподавателей), черти и прочая нечисть фигурировали в галлюцинациях до начала освоения космоса. Они, конечно, и теперь встречаются, как и розовые крокодильчики, но в гораздо меньшем количестве. После освоения космоса появились инопланетяне. Мы сейчас находимся в городской квартире, в Петербурге, поэтому, по мнению Ника, из стен должны лезть как раз они.
– Дом-то старый, дореволюционный, – заметил Вова.
– Я не уверен, что для наших психов инопланетяне так же актуальны, как для американских, – высказал свое мнение Кирилл Петрович. – Я, конечно, не врач, но газеты читаю. Наши люди с развитием технического прогресса стали утверждать, что их зомбирует КГБ. Через радиоприемники, телевизор.
Я кивнула. Я тоже про такое неоднократно слышала, причем и из первоисточников – в смысле, от тех, кого зомбируют.
Но Ник не унимался. Он заявил, что теперешние психи утверждают, будто их вовлекли в войну спецслужб на межгалактическом уровне.
– Это ваши американцы могли такое придумать, – уверенно заявил Ипполит. – Нашим психам такое в голову не придет. У нас чего-нибудь попроще. Или Наполеон, или тот, у кого папа юрист.
– Теперь еще появились потомки Христа. Спасибо Дэну Брауну, – сказал Кирилл Петрович. – В районе, где я живу, пятерых теток изнасиловали. Насильника взяли на шестой. А он, оказывается, сеет семя Иисуса!
– Теперь сеет в психушке? – уточнил Вова.
– Естественно, – кивнул Кирилл Петрович. – Причем в психушке он познакомился с Марианной, страдавшей по Луису Альберто с начала девяностых, и она решила продлить род Иисуса. Этот потомок ее убедил!
Я с самым невозмутимым видом поинтересовалась у Ника, каким образом американские психи бывают задействованы в войне спецслужб.
– Или участники, или жертвы, – пожал плечами Ник. – Чаще, конечно, жертвы.
– То есть ты утверждаешь, что в этой квартире из стен должны лезть более современные персонажи? – уточнил финн Лассе. – В соответствии с техническим прогрессом?
– Да, – кивнул Ник.
– А если хозяин читает по слогам? – подал голос Кирилл Петрович.
Ник моргнул в непонимании.
– Он же – ваш депутат, – напомнил Лассе.
– Как депутат Законодательного Собрания такого города, как Петербург, может читать по слогам?! – воскликнула Лен. – Вы можете в это поверить?
Она остановила свой взгляд на мне. Я кивнула. Я неоднократно общалась с родителями своих «новорусских» детишек, правда, депутатов среди них нет, но они примерно из тех же кругов. Вначале до меня тоже не доходило, как взрослый человек, родившийся в Петербурге, может читать по слогам, потом привыкла.
Ксения заявила, что лично знает нескольких таких товарищей, то есть господ, правда, не депутатов. Но среди них есть чиновник, глава охранного агентства, а уж среди звезд шоу-бизнеса и представителей мира моды – таких вообще полно. Потом она вспомнила одного крутого парня, убитого несколько лет назад в Питере, фамилию которого даже я помнила. Покойный знал слов двадцать, от силы пятьдесят, в основном изъяснялся междометиями, естественно, писал с ошибками в каждом слове, но правоохранительные органы до сих пор ищут его недвижимость по всему миру, а счета то и дело всплывают в зарубежных банках.
Нику стало дурно.
– В таком случае – да, у вас, конечно, должны жить только элементарные сущности, – слабым голосом произнес он.
Кирилл Петрович предложил приступать к дальнейшим поискам выхода из квартиры. Мы занялись выгребанием барахла из стенок, стоявших в коридоре.
Одна была заполнена одеждой, другая всяким хламом, третья – о счастье! – съестными припасами. Съестные припасы заинтересовали всех, и мы стали прикидывать, сколько сможем продержаться на этих консервах, крупах и макаронах.
– Мариш, свари макароны, пока мы тут двигаем, – попросил Вова.
– А если ход найдем? – поинтересовался Лассе.
– Так пока пробиваем… Мариш, поставь воду.
Лассе отправился вместе со мной.
– Я не могу оставить тебя одну, – заявил он. – Это опасно.
В кухне я нашла большую кастрюлю, литров на шесть, наполнила до половины водой и поставила на огонь. У депутата имелась и тушенка, так что ужин нам обеспечен. Конечно, хотелось бы ужинать дома… И вообще уже для ужина поздновато…
– Ты умеешь готовить? – спросил Лассе.
– Да, – кивнула я. – Любая русская женщина умеет готовить. А ты?
– Себя накормить могу. Мы же с Юрки квартиру снимаем. Приходится.
Он подошел сзади и обнял меня, потом потерся носом о затылок, склонил голову и потерся о шею. Я порадовалась, что перегаром от него совсем не пахнет. Пахло приятным одеколоном, в котором, по-моему, соединились запахи перца и лимона. Наверное, Лассе воспользовался депутатскими запасами в ванной. Если для меня старался – я очень рада. А если для Ксении?
– Ничего не бойся, – прошептал он.
Вместо того чтобы расслабиться, я наоборот – вся напряглась.
– Ты чего?
Я повернулась и посмотрела ему в глаза.
– Это ты?.. – прошептала я.
– Что я?
– Убиваешь?
Лассе покрутил пальцем у виска. И правильно сделал, – тут же подумала я. Неужели я рассчитывала получить ответ на этот вопрос?
Но почему он это сказал? И почему он убивает, если это он? Зачем финну убивать Валеру из Новосибирска и дешевую проститутку?
– Но почему ты…
Договорить я не успела. Лассе накрыл мои губы своими. Признаю: было очень приятно. Я закрыла глаза и наконец расслабилась. Его язык играл с моим и забирался все глубже и глубже… Его руки гуляли у меня по спине, потом крепко прижали к его телу. Этот мужчина меня хотел. Сейчас. Подобное имитировать невозможно.
Я открыла глаза, чтобы сказать ему: не здесь, не сейчас, но не успела. Мой взгляд упал на стену рядом с холодильником – и я завопила истошным голосом.
Лассе выпустил меня из объятий и мгновенно повернулся. Но изображение уже исчезло. В кухню ворвались Колобок с Крокодилом, вслед за ними появилась Ксения, потом подтянулись и остальные.
Я хватала ртом воздух.
– Кого видела ты? – поинтересовалась Ксения и добавила: – Надеюсь, теперь никто больше не считает, что у меня галлюцинации?
Я видела великана с лосем. Великан занимал всю стену от пола до потолка. Я не помнила, чтобы в русских народных сказках встречалось что-то подобное.
– Хийси, – вдруг сказал Лассе.
– Что? Кто? – послышалось со всех сторон.
– Злой дух леса, – пояснил финн. – Не ваш, наш.
Лассе объяснил, что изначально Хийси – это название священной рощи, в которой хоронили людей. Там не рубили деревьев, даже запрещалось ломать ветки. Отсюда произошло финское название царства мертвых – Хиитола. У эстонцев оно именуется Хиидела. В финской мифологии именем Хийси в дальнейшем стали называть привидение или дух умершего, появление которого предвещает смерть. Также Хийси может быть и злым духом леса. В таком случае он изображается в виде великана или с жеребенком, или с лосем.
– Если я тебя правильно поняла, у нас Хийси должен бы быть привидением, появление которого предвещает смерть, – сказала я. – Дух леса нам ни к селу ни к городу.
– Но тогда почему он с лосем? – невозмутимо посмотрел на меня Лассе. – Это неправильно. С лосем или с жеребенком Хийси мог появиться только как дух леса.
– Но предназначался он явно для тебя, Лассе, – заметил Вова. – Марина, у тебя нет финских кровей?