.
Этот краткий обзор ситуации в коллективном движении и его оценок показывает, почему, с одной стороны, сложно было рассчитывать на быстрый рост и укрепление высших форм производственной кооперации, и почему, с другой стороны, переход к этим высшим формам рассматривался как крайне желательный. Дело было не только в том, что именно эти высшие формы должны были закрепить социалистические отношения в деревне. Существовал и непосредственный хозяйственный интерес в переводе деревни на рельсы социалистических отношений, связанный с необходимостью резко поднять производительность сельского хозяйства для обеспечения индустриализации, чего нельзя было добиться на основе мелкокрестьянского производства. «В течение всех последних лет мы в отношении хлебозаготовок и хлебоснабжения идем на грани удовлетворения текущих потребностей, но не имеем ни маневренных фондов, ни необходимого зерна для экспорта», — отмечал В. П. Милютин151.
В этих условиях все большую роль стала играть не трезвая оценка реальной ситуации, опирающаяся на научный марксистский фундамент, а надежда как-нибудь побыстрее разделаться с сельскохозяйственными проблемами. Л. Шанин прямо поставил вопрос о том, что нет нужды идти через промежуточные ступени кооперации, а надо сразу вводить самые высшие типы обобществления152, сопровождая эту постановку вопроса чисто умозрительными рассуждениями о якобы большей экономической выгодности такого пути153. Редакция журнала «Большевик» подвергла Шанина критике — за забвение классовой борьбы в деревне. А вот по поводу курса кооперирования крестьян установка редакции на пятилетку шла еще дальше: предполагалось строить расчеты на том, что всем колхозам достанется современная техника, что все колхозы удастся создать крупные, что в них будет обеспечено полное обобществление средств производства154.
Здесь к месту вспомнить слова В. И. Ленина, написанные им в самом начале наброска «Мысли насчет „плана“ государственного хозяйства». Эти слова как нельзя лучше вскрывают главный порок многих плановых проектов, — порок, в котором создатели этих проектов не желали признаваться и тем губили дело. В. И. Ленин же не стеснялся направлять критику, в том числе, и в свой собственный адрес: «Главная ошибка всех нас была до сих пор, что мы рассчитывали на лучшее; и от этого впадали в бюрократические утопии»155.
Весьма явственным запашком бюрократической утопии отдает и от установок редакции «Большевика» — не потому, что выдвигалась линия на создание крупных, хорошо оснащенных колхозов, а потому, что достичь этого результата стремились, перепрыгивая через всяческие промежуточные ступеньки, надеясь сразу получить тот результат, который мог быть только плодом определенного периода развития. А установка на сплошную коллективизацию в кратчайшие сроки превратила в дальнейшем этот подход в подлинную утопию, которая не могла быть реализована и не была реализована.
Однако до осени 1929 года форсирование коллективизации не предусматривалось. XVI партконференцией, состоявшейся в апреле 1929 года, были приняты решения, намечавшие рост посевных площадей обобществленного сектора (колхозы и совхозы) к 1933 г. до 26 млн га, т. е. до 17,5% от общей посевной площади, рост их удельного веса в валовой продукции до 15,5 %, а в товарной продукции зерновых культур — до 43%156. В колхозах намечалось объединить к концу пятилетки до 18-20% крестьянских хозяйств, т. е. 4,5-5 млн, а всеми видами кооперации охватить не менее 85% крестьянских хозяйств157.
Но выполнение этой программы также сталкивалось со значительными трудностями, связанными с невозможностью в кратчайшие сроки получить необходимое количество техники. Эта ситуация стала еще более обостряться, когда рост колхозов вышел за пределы предусмотренного планом. Сибирский крайком ВКП(б) направил 5 августа 1929 года в Центральный Комитет письмо, в котором указывал на образование значительного разрыва между темпами коллективизации и возможностями технического оснащения колхозов. Если в 1927 г. на 1000 гектаров посева в колхозах приходилось 7,5 трактора, то в 1928 г. — 5, а в 1929 — 2,1 трактора158.
Немалые разногласия породила также проблема отношения к кулаку. Если на XVI конференции ВКП(б) значительная часть делегатов выступала за допущение кулака в колхозы на определенных условиях — эту точку зрения защищали, например, М. И. Калинин, пред. Колхозцентра Г. Н. Каминский159, — то другие высказывались отрицательно. Основная линия разногласий проходила через решение вопроса: будет ли колхоз переделывать кулака или же кулак взорвет колхоз изнутри? Л. А. Шацкин, С. И. Сырцов, В. В. Ломинадзе считали реальной последнюю возможность, и поэтому считали, что кулака, как правило, в колхоз допускать не следует160. Остальные делегаты полагали, что массовый приток крестьян в колхозы лишает кулака социальной базы для эксплуатации, что организационно крепкий, тракторизованный колхоз способен «переварить» кулака, при условии, что последний временно лишается в колхозе избирательных прав и сдает в колхоз все средства производства161. Л. А. Шацкин и В. В. Ломинадзе также допускали эту возможность, но как исключительный случай. Резко отрицательно относился к кулаку И. М. Варейкис, секретарь обкома Центральночерноземной области. Он считал, что кулака не только не следует принимать в колхоз, но надо очистить от него и существующие колхозы162.
Несколько более трезвую ноту в дискуссию попытался внести Н. А. Кубяк. Он обратил внимание делегатов на то, что главной слабостью колхозного движения являются не происки кулака: «Товарищи утверждали, что коллективы в своем большинстве разваливаются потому, что это кулацкие коллективы, что их разлагает кулак и т. д. Это совершенно не так. Чаще разваливаются бедняцкие колхозы и даже организованные давно»163. Кубяк призвал (как и некоторые другие делегаты) не сводить все обсуждение колхозной проблемы к спору о кулаке, а сосредоточить внимание на действительно больных сторонах коллективного движения: «Два дня мы дискутируем о коллективизации и о колхозах, и никто до сих пор не отметил необходимости надлежащей организации хозяйства в колхозах»164. Справедливости ради следует отметить, что пункт об организационно-хозяйственном укреплении колхозов вошел в резолюции конференции165, хотя предметом делового обсуждения ее делегатами этот вопрос так и не стал.
Дискуссия об отношении к кулаку продолжалась и после XVI конференции, не принявшей по этому поводу никаких решений. Лишь в тезисах комиссии М. И. Калинина, рассматривавшихся на конференции, вопрос об отношении к кулаку был решен в компромиссном плане — в колхоз допускать, но при наличии определенных предпосылок в самом колхозе, и при условии серьезных ограничений прав принимаемого кулака, обобществления его средств производства в фондах колхоза. На конференции уже стало употребляться и словечко «раскулачивание», но пока лишь как синоним той своего рода самоэкспроприации кулака, на условиях которой он мог попадать в колхоз. Оно еще не приобрело того зловещего оттенка, который превратил его в синоним массовых внесудебных репрессий.
«Предложения согнать кулаков с земли вовсе или переселить их на пустующие окраины либо на необитаемый остров мы не слышали» — отмечалось в журнале «Большевик» в июне 1929 года166. Пока рассматривалась, как и на XVI конференции ВКП(б), лишь возможность переселения кулаков на отруба или на хутора, что встречало вполне резонные возражения, что тем самым как раз сохраняется экономическая база кулака, что именно прием в колхоз лишает кулака возможности использовать свои средства производства для эксплуатации167, а рецидивы его классовой вражды ставит под контроль, мешая кулаку пойти по пути вредительства и террора168.
Следует отметить, что до лета 1929 раскулачивание нигде не фигурировало как официальный партийный лозунг, и даже ноябрьский Пленум 1929 года не провозглашал раскулачивания или политики ликвидации кулачества как класса. Более того, имелись вполне определенные директивы против раскулачивания. 13 февраля 1928 года в письме партийным организациям по поручению ЦК ВКП(б) И. В. Сталин писал: «Разговоры о том, что мы будто бы отменяем нэп, вводим продразверстку, раскулачивание и т. д., являются контрреволюционной болтовней, против которой необходима решительная борьба. Нэп есть основа нашей экономической политики и останется таковой на длительный исторический период»169. 20 июня 1928 года И. В. Сталин в письме членам Политбюро ЦК вновь повторил этот тезис: «…нельзя бороться с кулачеством путам раскулачивания, как это делают иногда некоторые наши работники на местах»170. Наконец, июльский (1928 г.) Пленум ЦК ВКП(б) прямо предостерег против понимания чрезвычайных мер, как вытекающих из курса партии на усиление наступления на капиталистические элементы, и высказался против раскулачивания171