Сильным ветром на прямом ходу в океане "Суворов" наклоняло на бок градуса на три; так с этим наклоном он иногда и шел в пути. Из новых броненосцев на зыби и на ветру в походе лучше всех держался[125] "Бородино".
"Суворов" в бою 14 мая затонул правым боком вверх. "Ослябя", "Александр ІІІ-й" и "Бородино", все опрокинулись перед тем, как затонуть. Перед битвой каждый из новых броненосцев имел перегрузку до 1800 тонн (около 115.000 пуд.). Одни шлюпки на этих броненосцах весили около 100 тонн и помещались на высоте 40 фут. над ватерлинией. Это уменьшало высоту метацентра, примерно, на 4 дюйма. Дальнейшее уменьшение этой критической высоты происходило во время боя непрерывно, вследствие расхода угля (до 200 тонн) и расхода снарядов (до 180 тонн), т. к. этот груз брали со дна броненосца. Дальнейшее уменьшение этой высоты делала вода, вливающаяся через пробоины над ватерлинией, а также и вода из пожарных рукавов, которую качали для тушения пожаров, и которая через пробоины в палубе лилась вниз и собирались на батарейной палубе. Какое влияние на крен судна имеет вода, выбрасываемая пожарными рукавами, показывает следующий пример: "Когда "Орел" 14 мая вечером прекратил огонь, он имел крен в 10°; но когда выкачали воду, набежавшую на батарейную палубу, крен уменьшился до 6 градусов"[126].
Броненосец "Ослябя" от второго же 12-дюймового снаряда, попавшего в него близ ватерлинии ("Морск. Сборн", 1905, № 9, стр. 221), и пробившего его броню, в бою 14 мая первым опрокинулся и… навсегда скрыл под водой постыдные результаты многолетней постройки его нашим морским ведомством.
Гибель наших броненосцев под Цусимой являлась вначале как бы неожиданной и загадочной. Наша первая эскадра, застигнутая перед войной в П.-Артуре и принужденная к бою 28 июля 1904 г., не потеряла в этом жестоком бою от артиллерии ни одного корабля. Суда этой эскадры были тех же типов, что и в Цусимской нашей эскадре, но… только большинство заграничной постройки. Условия для работы в бою 28 июля были крайне тяжелы ("Рус. Слово", 1905, № 142):
Броненосец "Полтава", имея уже в корме пробоины, продолжал бой и вернулся в П.-Артур, несмотря на затопленные у него отсеки.
"Ретвизан" накануне боя 28 июля получил подводную пробоину. В двух затопленных у него отделениях находилось до 500 тонн (более 30.000 пуд.) воды; но это не помешало ему принять в бою 28 июля самое живое участие наравне со всеми; а когда был сильно поврежден "Цесаревич", и надо было дать время ему оправиться, "Ретвизан" благополучно защищал его собою и был тогда единственной мишенью для всего японского флота.
To были настоящие броненосцы, a у "Ослябя" носовая часть оказалась незабронированной вовсе. Первый же крупный снаряд, попавший в нее, затопил 1-й и 2-й отсеки, носовой погреб 6-дюймовых снарядов и динамо-машины… Броненосец осел уже носом, и для его выпрямления мы сами искусственно начали затоплять патронные погреба правой стороны. Затем достаточно было одного снаряда, разрушившего переборку в 3-й носовой отсек, и гибель броненосца была уже неизбежна. Когда результаты первой носовой пробоины так чувствительно дали себя знать, среди машинной команды на "Ослябя" началась паника… Офицерам с трудом удалось удержать людей на своих местах, заняв все выходы оттуда с оружием в руках… Ho мера эта, в конце концов, увеличила только число жертв на броненосце, т. к. второй роковой удар не заставил себя долго ждать; и тогда ни машинная команда, ни офицеры, удерживавшие ее на месте, не успели уже выбраться наружу.
В какой мере гибель наших броненосцев типа "Бородино" зависела от нас самих, т. е. от неумелой постройки их и неосмысленной перегрузки их в пути, — особенно перед боем, на этот вопрос совершенно определенно отвечает докладная записка корабельного инженера P. А. Матросова, поданная им куда следует в середине сентября 1906 г. и содержащая в себе все данные для теоретического разъяснения этого явления, которое мы демонстрировали в Корейском проливе на удивление всего мира… Оказалось, что решительно ничего загадочного в этом явлении не было; а было только непозволительное незнание адмиралом самых элементарных, но тем не менее непреложных, законов механики, и была вполне естественная, неизбежная расплата за невнимание к ним…
Экземпляр этой интересной записки инженера Матросова мы получили только три месяца спустя после выхода в свет первого издания этой книги. Не останавливаясь на изложении всех технических подробностей, расчетов и вычислений, сделанных в этой записке, мы передадим здесь из нее только самую суть дела, которая вполне доступна пониманию и неспециалистов.
Плавучесть судна зависит от внешних обводов его корпуса и от нагрузки.
Внешние обводы судна, раз корпус его готов, не могут быть изменены без капитальной ломки всего сооружения.
Нагрузка же судна нередко изменяется сравнительно с первоначальным проектом, напр., вследствие различных новых требований и "усовершенствований", которые желают провести в техническом устройстве корабля после его закладки.
"Подобной участи, — пишет инженер Матросов, т. е. изменению первоначальной нагрузки, броненосцы типа "Бородино" подвергались несколько раз".
По первоначальному проекту 1899 г. "Бородино", при полном запасе топлива, должно было иметь водоизмещение в 13.940 тонн, и его так называемая метацентрическая высота, эта основная мера остойчивости судна, ожидалась около 4 футов".
"Но во время постройки, по особым требованиям, последовал ряд изменений первоначального проекта".
"В 1903 г. с броненосцем "Император Александр III", однотипным с "Бородино", были произведены испытания и было определено, что при полном запасе топлива водоизмещение судна будет равно 14.500 тонн, а его метацентрическая высота будет 3,88 фут."
"Эта высота являлась несколько большей по сравнению с такими же у броненосцев в иностранных флотах, т. е. остойчивость наших броненосцев обеспечивалась вполне удовлетворительно", если бы только дальнейшее использование их было вполне разумным.
"Но сборы нашей эскадры на Д. Восток в 1904 г., происходившие при совершенно необычных условиях похода без промежуточных баз, вызвали новую нагрузку броненосцев".
"Находившиеся в полном распоряжении адмирала Рожественского, броненосцы нагружались им всевозможными запасами вне всяких норм"…
Эта необычная нагрузка серьезно обеспокоила Морской Технический Комитет, и с его стороны "перед г-м управляющим Морским Министерством были возбуждены неоднократные ходатайства — об определении положения центра тяжести броненосцев с их новой нагрузкой путем непосредственного опыта[127]. Эти просьбы Комитета не были удовлетворены, и адмирал Рожественский ни разу не удостоил их даже ответом".
"Только благодаря особой настойчивости, которую проявил покойный главный инспектор кораблестроения генерал-лейтенант Кутейников, было получено от Рожественского разрешение произвести в Ревеле испытания башенных установок при крене судна в 8 градусов. При этих опытах случайно удалось получить данные и о положении центра тяжести судна. Водоизмещение броненосцев типа "Бородино" с полным запасом угля было равно 15.275 тонн, а метацентрическая высота была уже только 2,5 фута".
"Морской Технический Комитет, находя эту величину высоты слишком малой, 28 сентября 1904 г. сделал доклад (№ 1047) г-ну управляющему Морским Министерством и со своей стороны рекомендовал принять для этих броненосцев ряд мер предосторожности. Между прочим рекомендовалось не только не принимать новых запасов, но выгрузить на транспорты возможно большую часть и тех запасов, которые уже были погружены на броненосцы, хотя и не составляли их нормальной нагрузки; затем рекомендовалось также не держать в трюме жидких грузов, способных переливаться".
Разумность и необходимость проведения в жизнь этих мер предосторожности, вызываемых самою природой вещей и ясным пониманием технической стороны этого вопроса, была как будто слабо понята лицами, стоявшими во главе морского ведомства; и все дело с их стороны ограничилось "инструкцией", посланной Рожественскому, который в этом вопросе руководился, по-видимому одним только принципом, — "я так хочу", и как будто старался даже подчеркнуть, что законы механики писаны не для него…
"По получении этой инструкции, 18 декабря 1904 г. Рожественский донес с Мадагаскара, что, невзирая на предостережения Морского Технического Комитета, он принял на броненосцы запас угля в 2200 тонн (вместо 787 тонн нормального запаса), засыпав углем батареи трех-дюймовых орудий, помещения минных аппаратов и верхнюю палубу кают"…
Если бы на минуту предположить что такое донесение возможно было когда-либо в Англии, и что оно на самом деле было бы сделано, подобный адмирал ни в каком случае не был бы оставлен во главе эскадры, как лицо, несомненно утратившее полную ясность понимания непреложности законов природы и без надобности подвергающее явной опасности вверенных ему людей, имущество и корабли… Наши же спокойные, равнодушные бюрократы, получив это донесение, стали только выжидать, "что будет дальше"…
А дальше было что: мадагаскарскую нагрузку броненосцев Рожественский и не думал считать предельной, хотя в это время среднее углубление "Бородино" было уже 30 фут. 4 дюйма. Сделав свое исследование, инженер Матросов находит, что при этих условиях в бою достаточно было броненосцу "Бородино" получить крен в 7–8 градусов, чтобы природа вещей властно и неумолимо напомнила о себе Рожественскому и дала ему понять, что броненосец может быть перевернут не только неприятелем…
Тем не менее Рожественский не удовлетворился и этим. "Перед самым боем он приказал принять на броненосцы запасы машинных материалов на 75 ходовых дней, а провизии — на четыре месяца. По его же приказу броненосцы держали под конец до 500 тонн пресной воды вместо 120 тонн нормального запаса. Вопреки инструкции, эта вода была помещена во все междудонные пространства, для того специально не приспособленные, и могла там свободно переливаться. Вместе с тем Рожественский решительно отклонял ходатайства некоторых командиров о частичной разгрузке броненосцев".