.
Те, чьи мечты еще не сбылись,
здесь обретают приют:
Забывая про все неудачи,
гуляют, песни поют.
К этому времени Четвертый Сун успел проголодаться, а поэтому решил закусить и выпить. Хозяин харчевни поставил перед ним вино. Опорожнив две-три чарки, Сун заметил во дворе молодого человека, одетого нарядно и со вкусом. Невольно на ум приходят слова:
Повязана лентой высокая шляпа,
Черного шелка халат —
И ученому и военному
подошел бы такой наряд.
Полой халата прикрыты
широкие штаны,
Шелком расшитые туфли
при каждом шаге видны.
— Папаша! Мой тебе поклон! — крикнул он.
Сун, приглядевшись внимательнее, узнал своего ученика Чжао Чжэна.
— Присаживайся, почтенный! — сдержанно проговорил Сун, опасаясь в людном месте раскрывать их отношения.
Перекинувшись с учителем несколькими церемонными фразами, молодой человек сел. Хозяин принес новую чарку, и они выпили.
— Давно не виделись, учитель! — тихо сказал Чжао.
— Что-нибудь обтяпал за это время, брат? — спросил Сун.
— Были дела! Только пустил уже на ветер все, что хапнул, — сказал Чжао Чжэн и спросил: — Учитель, до меня дошли слухи, что в Восточной столице тебе попал в лапу солидный кусок?
— Ерунда! Всего тысяч сорок — пятьдесят… Послушай, куда это ты так вырядился?
— Да вот надумал съездить в столицу, развеяться хочу, а потом в Пинцзян — есть одно дельце!
— Нечего тебе там делать!
— Можно узнать почему?
— Изволь! Сам ты из Чжэцзяна и в столичных делах ничего не смыслишь. Тамошняя братия тебя почти не знает. Куда ты подашься?.. К тому же вокруг города стена, которую зовут «Стеной спящего буйвола», а тянется она на целых сто восемьдесят ли. Место это не для нас — ведь мы с тобой, как говорится, любители травки. Помнишь поговорку: «Коль попала травка в глотку буйвола, жить ей придется недолго». И вот еще что: в Восточной столице пять тысяч стражников — парни хваткие и глазастые. Да еще сыщики из трех управ.
— Разве это для меня преграда?! Не беспокойся, учитель! Чжао Чжэн не из той породы, чтобы попасться на дурака!
— Ну что же, делай по-своему, если не веришь. Езжай! Но только прежде реши-ка одну задачку… У Чжана, что зовут Жадной Утробой, я стащил узел с ценностями и одеждой, который я кладу себе под голову вместо подушки. Так вот, ты должен выкрасть его. Сделаешь — тогда спокойно отправляйся!
— Пустяк, учитель!
Они потолковали какое-то время, после чего Сун, расплатившись за вино и закуски, повел Чжао Чжэна на постоялый двор, где остановился. Слуга, встретивший их в дверях, при виде нарядного господина приветствовал гостей с особой почтительностью. Сун сразу же направился в комнату.
— Вот узел, — показал он.
Вскоре Чжао Чжэн удалился.
Спустились сумерки.
Вечерняя дымка
затянула горы вдали,
Редкий туман
стелется у земли.
Яркие звезды зажглись в вышине,
споря блеском с луной,
Дальние воды, вершины гор
соперничают голубизной.
Древний храм в чаще лесной —
Колокол глухо
звучит за высокой стеной.
Вдоль берегов по глади речной
Рыбачьи лодки скользят,
гаснут на них фонари.
Плачет кукушка среди деревьев,
окутанных тьмой ночной,
В ароматных цветах прекрасная бабочка
проспит до самой зари.
Итак, на дворе стемнело.
«Этот Чжао — малый хват, — подумал Сун. — Если ему удастся стянуть узел, меня засмеют. Учитель, мол, а опростоволосился!.. Надо пораньше лечь!» И он положил узел у своего изголовья.
Чжи-чжи… Цзы-цзы… — над его головой раздался какой-то странный скрип.
«Что за твари эти мыши! Еще не пробили первую стражу, а они тут как тут. Спасу от них нет!» — подумал Сун и посмотрел наверх. Со стропил посыпалась пыль. Сун чихнул. Через какое-то время мышиная возня затихла, но тут же сверху послышалось мяуканье… Мяу-мяу… Кошка, видимо, помочилась, и вонючая кошачья жидкость капнула прямехонько в рот. Омерзительная вонь! От всех этих докук Сун долгое время не мог уснуть и вконец извелся. Но вот, наконец, он сомкнул глаза.
Едва забрезжил рассвет, он был уже на ногах и тут же обнаружил, что узел исчез. Сун растерялся.
— Почтенный! — вдруг послышался голос слуги. — К тебе пришел господин, что был намедни вечером.
Четвертый Сун вышел к гостю. Как положено, они поздоровались, и хозяин пригласил ученика в комнату. Чжао Чжэн, прикрыв дверь, вытащил из-за пазухи узел.
— Как тебе удалось стащить? — спросил Сун. — Откуда ты появился? Ведь дверь ночью даже не скрипнула!
— Не буду скрывать, учитель! Взгляни-ка на окно возле твоей постели. Оно было заклеено черной промасленной бумагой, а теперь зелеплено обычной писчей. Это неспроста… В общем, я забрался наверх и принялся скрипеть и пищать, как делают мыши. Сверху посыпалась пыль… А на самом деле это было специальное снадобье, из-за которого ты стал чихать. Потом, как ты помнишь, полилась жидкость, то не кошачья была, а моя.
— Неблагодарное животное! — возмутился Сун. — Скотина!
А Чжао продолжал рассказывать:
— Дело, значит, было так! Подобрался я к двери, приподнял край бумаги и маленькой пилкой выпилил две рамки из оконного переплета. Потом пролез внутрь и, вытянув у тебя из-под головы узел, вылез наружу, вставил рамки на старое место, прикрепил их гвоздочками и снова заклеил бумагой. Почти никаких следов не осталось!
— Ну и хват! Прыткий парень! И все же не на все ты еще способен! Нынешней ночью снова попробуй стащить его. Если получится и на сей раз, тогда скажу, что ты, и верно, на все руки мастер!
— Проще простого! — Чжао протянул узел хозяину. — Ну, я пошел, учитель, завтра увидимся. — Он помахал рукой и исчез.
«Этот Чжао, видно, догнал меня в мастерстве! — подумал про себя Четвертый Сун, хотя вслух и не сказал. — Даже у меня стянул. Глядишь, так меня и засмеют. Пока не поздно, надо отсюда убираться!» — И он позвал слугу.
— Вот что, любезный! Сегодня я уезжаю, и ты мне помоги. Здесь у меня двести монет. Купи, пожалуйста, жареного мяса монет на сто, да только предупреди торговца, чтобы он побольше поперчил и посолил. На пятьдесят монет возьми паровых лепешек. Остальные деньги оставь у себя — выпей за мое здоровье.
Слуга, поблагодарив гостя за щедрость, пошел выполнять поручение. Сделав возле Мосяньской управы необходимые покупки, он пошел обратно. До постоялого двора оставалось пройти еще домов десять, не больше, как вдруг его остановил голос из уличной чайной.
— Эй, второй брат, ты откуда? — голос принадлежал знакомцу Суна Четвертого.
— Наш гость собирается нынче уезжать, а поэтому просил купить ему мяса и лепешек, — ответил слуга.
— А ну, покажи! — потребовал Чжао, разворачивая лотосовый лист. — Сколько монет стоит мясо?
— Сто.
— Послушай, любезный, вот тебе двести. Мясо и лепешки ты пока оставь здесь. — Чжао вытащил из-за пазухи деньги. — Прошу тебя, потрудись, — купи мне тоже немного мяса… Вот тебе пятьдесят монет на выпивку.
— Премного вам благодарен! — Слуга отправился за покупкой и скоро вернулся.
— Еще хочу тебя потревожить, братец, — сказал Чжао. — Получше заверни мясо, что ты купил для господина Суна… Да еще передай ему от меня низкий поклон и скажи, чтобы ночью был начеку.
Слуга обещал сделать все, как ему сказали.
— Ты уж извини, что побеспокоил тебя, — сказал Сун, когда парень отдал ему покупку.
— А мне встретился ваш знакомый, что был у нас намедни. Он вам кланяется и говорит, чтобы нынешней ночью вы были начеку.
Четвертый Сун быстро собрал свои пожитки и расплатился за жилье. Он закинул за спину постель, взял узел с вещами, которые в свое время стащил у Чжана, и вышел с постоялого двора. Через ли с небольшим он добрался до развилки, откуда шла дорога в селение Бацзяочжэнь. У переправы не было ни одной лодки — все они оказались на противоположном берегу. Успев сильно проголодаться, Сун уселся закусить на землю возле самой воды, а узел с ворованным добром на всякий случай положил поближе к себе. Он развернул лотосовый лист, в который были завернуты кусочки мяса, обильно приправленные перцем и солью, и, вложив их в лепешку, свернутую трубкой, отправил в рот. Вдруг все завертелось у него перед глазами: земля оказалась где-то вверху, а небо внизу. Сун повалился. И тут ему видится, будто какой-то человек, одетый в платье чиновника, подходит, берет узел и уносит. Сун таращит глаза, а сделать ничего не может, потому как не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. А незнакомец уже подошел к реке, сел в лодку, что подошла в это время к берегу, переправился на противоположную сторону и поминай как звали…
Прошло довольно много времени, прежде чем Сун пришел в себя. «Кто утащил мои вещи? — подумал он. — Что за человек? — гадал он, и вдруг его осенило: — А не в мясе ли все дело, уж очень оно было странное. Не иначе — в него подмешали зелья!»
Охая и стеная, Сун побрел к перевозу и кликнул лодку. Мысль о незнакомце не давала ему покоя. Только где его искать?..
Сун почувствовал голод. По счастливой случайности вблизи оказался деревенский трактир.
Дощатые двери полуприкрыты,
Занавешен пологом вход.
Может быть, здесь обитает Сянжу{345} —
моет посуду в пору невзгод?
Но кто же в кухарке у очага
сходство с Вэньцзюнь найдет?
Знаки начертаны на стене —
Их написал деревенский учитель,
кисть омочив в вине.
Лежит накидка — какое старье!
Парень-пьянчужка решил продать
другому пьянчужке ее.
Бутыли грязные с кислым винцом
стоят у лежанки в ряд,