— Будет правильно, дорогие старшие товарищи, если сегодня мы попросим нашу молодую смену обязательно свозить нас на орбиту в будущем трехместном космическом корабле. Мы идем вперед гигантскими темпами. Не прошло и четырех лет с момента запуска первого искусственного спутника Земли, а мы уже подготовились к первому полету человека. Здесь присутствует группа космонавтов, каждый из которых в состоянии совершить орбитальный полет. Решено, что первым полетит Юрий Гагарин. За ним полетят другие, в недалеком будущем, даже в этом году. На очереди у нас — новые полеты, которые будут интересными для науки, для блага человечества. Мы твердо уверены, что нынешний полет хорошо подготовлен и пройдет успешно.
Вечером состоялось официальное заседание Государственной комиссии. Ее открыл Руднев и предоставил слово Королеву. Сергей Павлович снова подтвердил полную готовность ракеты и «Востока» к полету: «Ракета-носитель и космический корабль прошли полный цикл испытаний на заводе и космодроме. Замечаний по работе ракеты-носителя и корабля нет». Затем выступил генерал Каманин. «Главный куратор» космонавтов от штаба ВВС напомнил присутствующим биографические данные Юрия Гагарина и Германа Титова.
Следующее слово — за ними, виновниками торжества. Но только Юрий начал говорить, как вдруг погасли все юпитеры киношников. Сергей Павлович хорошо знаком с их технологией. Он уверенно успокаивает членов комиссии:
— Товарищи, внимание! Сейчас в течение нескольких минут оператор Суворов будет перезаряжаться!
Неожиданная реприза Главного конструктора вызвала громкий смех всего зала. Но вот щелкнула дверца кинокамеры. Можно продолжать заседание. Гагарину, естественно, пришлось повторить начало своего выступления. Выступление же Титова прошло уже без всяких осложнений.
Надо же было так случиться, что при последней проверке корпуса корабля на герметичность обнаружилась утечка. Все, кто был причастен к подготовке полета, принялись спешно искать неисправность с помощью гелиевых течеискателей. Вскоре утечку нашли, заменили дефектный разъем. И только после этого доложили Главному конструктору о происшедшем. Все обошлось без личных разборок. Королев посчитал за благо, что неисправность удалось устранить заранее и сравнительно быстро.
В пять утра 11 апреля ракету с пристыкованным «Востоком» вывезли из монтажно-испытательного корпуса, чтобы доставить на стартовую площадку. Главный конструктор шел по традиции за ней до поворота, где его поджидала легковушка. Королев пристально посмотрел вслед «семерочке» и устроился на заднем сиденье с Воскресенским.
Несколько минут ехали молча. Но вдруг Королев повернулся к своему заму по испытаниям, спросил:
— Как думаешь, Леонид Александрович, мы все предусмотрели, нет никаких скрытых изъянов в носителе или в самом корабле?
Воскресенский промолчал, не понимая, что этот сильный, самолюбивый человек обращается к нему с просьбой еще раз подтвердить полную готовность их детища к полету.
Когда ракету установили на пусковое устройство, на стартовую площадку приехали Каманин, Карпов, Гагарин и Титов. Вначале состоялся короткий митинг со стартовиками, а потом они ели космический обед из туб с Королевым. Перед отъездом космонавтов в стартовый домик Феоктистов и Раушенбах, по поручению Главного конструктора, провели еще один, последний инструктаж Юрия и Германа в кабине «Востока».
Космодром быстро погружался в последнюю бессонную ночь перед эпохальным стартом. Тщательно проверялось полигонное оборудование, телефонная связь с наземными измерительными пунктами по всей трассе полета. Но особо оберегался безусловный покой первых командиров «Востока» — Гагарина и Титова.
Традиции жизни отряда космонавтов создавались с первых месяцев его образования. Но одна из самых примечательных родилась в преддверии первого пилотируемого полета. Сразу после теоретических занятий 30 марта Титов, Гагарин, Нелюбов и Быковский отправились на электричке в Москву. Придя на Красную площадь, они остановились недалеко от входа в Мавзолей В. И. Ленина. В это время ударили куранты на Спасской башне. Из нее, чеканя шаг, вышла смена караула на пост № 1. Гагарин сделал несколько шагов вперед, принял стойку «Смирно» и взял под козырек… После посещения Мавзолея, космонавты задержались у могилы И. В. Сталина, прошли вдоль мемориальной кремлевской стены. В заключение Валерий сфотографировал коллег на фоне собора Василия Блаженного. Таких, как они, в этот солнечный день в центре Москвы было много, и никто не присматривался особо к горстке молодых офицеров, ставших вскоре узнаваемыми для многих в мире.
А с начала апреля череда исключительных событий нарастала уже, как снежный ком. С утра 3 апреля следующая шестерка кандидатов в космонавты — Беляев, Комаров, Волынов, Горбатко, Леонов и Хрунов — приступила к сдаче государственного экзамена. Ближе к вечеру в учебном корпусе появился генерал Каманин и сообщил подопечным самую свежую восхитительную новость: «Советское правительство приняло решение послать человека в космическое пространство!» Сутки спустя начальник Центра подготовки Карпов сделал объявление, что рано утром 5 апреля «ударная шестерка» в полном составе вылетает на Байконур для выполнения правительственного задания!
Гагарин вернулся домой в приподнятом настроении. Наступил как раз тот момент, которого он ждал после возвращения с Байконура со дня на день. Валюша тоже его ждала, хотя и не предполагала, что придет этот день так быстро и неожиданно. Они уложили девчонок спать и до полуночи говорили о самом разном, но отнюдь не о полете. И все же тревожное предчувствие не проходило. Поражало Валентину только удивительное спокойствие мужа. Валюша не понимала: «Что это? Игра или Юрий был действительно столь уверен в успехе полета?»
В комнате было очень тихо. И автомобильный сигнал возле дома прозвучал для Валюши набатом. Тут же из детской вышел Юрий. Он был уже в кителе, со своим привычным командировочным чемоданчиком в руках. Сигнал, еще более настойчивый, за окном повторился, и лишь теперь до сознания Валюши дошло, что он относится к мужу. Его уже ждали на улице. Юрий оставил чемоданчик на стуле возле трюмо и, вернувшись в комнату, подошел к кровати, взял жену за руки, проникновенно сказал:
— Все будет хорошо, Валюша… Не волнуйся…
Он что-то не договорил… Она спросила:
— Юра, так кто же полетит первым?
— Может, я, а может, кто-то другой, — нетвердо ответил он.
Иначе Гагарин и не мог ответить, потому что окончательного решения по этому поводу не существовало.
— Когда же старт? — уже по инерции спросила она.
Он только на секунду задержался с ответом:
— Скорее всего, четырнадцатого.
— Не горячись, будь внимателен, помни о нас, — сказала Валюша в ответ на его поцелуи и несколько раз провела рукой по голове мужа. Где-то внутри у ней боролись два чувства — ей хотелось и не хотелось, чтобы ее Юра был первым.
Когда самолет, на борту которого находился Гагарин, коснулся бетонки аэродрома, Юрий взглянул на часы — они показывали четырнадцать тридцать по Москве.
У трапа прибывших встречал Королев. Он пожал руки космонавтам, Каманину и Карпову, спросил о самочувствии и настрое. Не скрыл удовлетворения, что все у них хорошо и молодежь готова сразу приступить к работе. Но Главный конструктор обстоятелен. Напомнив суворовский завет, Сергей Павлович пригласил коллег в столовую.
Дальше все продолжалось по распорядку. После часового отдыха космонавты встретились с «главным движителем» ракет Глушко. Валентин Петрович рассказал слушателям, как они с Королевым от довоенных маломощных пороховых ракетных движков пришли к невиданным доселе мощностям, превышающим силу десятков машин крупнейших электростанций. На вопрос Нелюбова: «Какое предприятие выпускает замечательные ракетные двигатели его конструкции?», «главный двигателист» ответил: «Двигатели освоены и запущены в серию коллективом Воронежского механического завода».
Два следующих дня главным занятием на тренировках стала отработка ручного спуска. На предстоящем одновитковом полете — это аварийный метод возврата на Землю. Все, как надо, должна выполнить автоматика. И все же, все же… Ведь в кабине корабля будет находиться уже не «Иван Иванович», а живой человек… Раз за разом Попович и Нелюбов, Титов и Гагарин, Николаев и Быковский стараются овладеть им до автоматизма. Все может случиться в этом первом, не известном никому полете.
Вечером 7 апреля космонавтам впервые показали киноленту о последнем запуске на орбиту и возвращении из полета манекена «Ивана Ивановича». Но остались открытыми вопросы о метеоритной обстановке в космосе и реальных опасностях от новых вспышек во Вселенной. Их просто не в состоянии был ощутить на себе «безжизненный космонавт».
Утром 8 апреля — очередная плановая тренировка космонавтов в монтажно-испытательном корпусе. В это же время в штабе космодрома проходило заседание Государственной комиссии. Оно было не долгим и завершилось утверждением кандидатуры командира первого «Востока» и его дублера. Сразу после него члены Госкомиссии отправились к ракете-носителю, чтобы понаблюдать за тренировкой «шестерки». Тут все и началось. Ни с того ни с сего к Гагарину стали подходить специалисты стартовой команды с просьбой оставить в их записной книжке памятный автограф. Юрий попробовал откреститься от этого в привычном для него ироническом стиле:
— Какие автографы, братцы? Вот слетаю на орбиту Земли, тогда и стану раздавать автографы.
В разговор вмешался стоявший рядом Николаев:
— Раз просят, Юра, значит, надо подписать. Люди хотят оставить память о встрече с тобой.
Гагарин еще продолжал свое приятное занятие, когда возле ракеты появился Главный конструктор. Не разглашая тайну только что принятого Госкомиссией решения о командире «Востока» (согласно договоренности с Каманиным, его должен был сообщить Николай Петрович), Королев принялся неторопливо разъяснять Юрию работу регенерационной системы корабля. Гагарин внимательно слушал, кивал головой, соглашаясь с Сергеем Павловичем.