Случилось, что они вышли к глубокой пропасти, открывавшейся между двух скал.
— Попробуем и здесь, — сказала Анна и бесстрашно шагнула в пустоту.
Для астронавтов такие «падения» стали чем-то привычным. Падение длилось несколько минут. Внизу находилась небольшая пещера. Достигнув дна, Анна крикнула Чернату в радиодиффузор:
— Алло, Вирджил, я на дне. Здесь 280 метров глубины. Пещера небольшая, — всего 30 квадратных метров. Стены, кажется, металлические… Очень блестят при свете моего факела. Сейчас возьму образец… Кажется, это свинец: он мягкий и легко режется ножом. Начинаю работать буром.
Несколько минут Чернат более ничего не слышал. Затем снова раздался голос Анны:
— Бур проник сквозь свинцовую оболочку и коснулся гораздо более твердой породы. Беру образец… Вы слышите меня? Здесь радиоактивные вещества и в очень большом количестве… Наполняю мешок… так… готово! Тяните меня вверх, но не очень сильно, а не то — потеряете!
Инженер начал осторожно тянуть за кабель. Через несколько минут Анна снова находилась на поверхности Коперника.
Чернат вынул из ее мешка несколько образцов и принялся их внимательно разглядывать, поворачивая то на одну, то на другую сторону.
— Никто и не заподозрил бы, какая огромная сила заложена в этих камешках, — задумчиво сказал он наконец. — Знаете, меня занимает мысль, как бы использовать здесь, на Копернике, силу излучения этих пород. Что вы на это скажете? Что, если бы мы оставили немного отдохнуть атомные генераторы и стали бы использовать для наших потребностей радиоактивную энергию этих пород? Я хочу поговорить об этом с Динкэ.
Они вернулись в убежище. Оба чувствовали себя усталыми, так как липкое вещество, которым были намазаны их подошвы, сильно затрудняло ходьбу.
Они застали всех остальных собравшимися перед теплицей. Взобравшись на ближнюю скалу, Добре с нескрываемой гордостью говорил им:
— Вот, наконец, и наш сад принес первые плоды. Смотрите: здесь… и здесь… и там.
Путешественники нагнулись над прозрачным сводом. Внутренность теплицы и в самом деле радовала глаз. Вдоль грядок за одну лишь неделю, благодаря сильным солнечным лучам и специальным веществам, ускоряющим развитие растений, различные овощи достигли необыкновенных размеров: огурцы были величиной в целый метр, темно-зеленые с синеватым отливом; ярко горели красные, как будто лакированные, томаты величиной с арбуз, а гигантские баклажаны грозили ежеминутно сорваться с ветвей. На фруктовых деревьях — стелющихся гибридах — поспели плоды: различные сорта яблок, груш, абрикосов и персиков. В специальном отделении, где росли тропические растения, зрели апельсины, лимоны, финики и маслины.
— Знаете, — продолжал Добре, — я чувствую, что я начал не на шутку привязываться к этому астероиду. При приземлении он меня, правду сказать, таки напугал своим пустынным видом, хотя я старался не признаваться в этом даже и самому себе. Но теперь здесь все цветет жизнью, и эта жизнь привезена сюда нами.
Старый биолог был вне себя от радости. Его коротенькая, круглая фигурка даже как будто стала выше, внушительнее. Он с такой любовью глядел на свою теплицу, что растрогал всех.
Но самым счастливым был все-таки Динкэ.
— Не могу досыта наглядеться на эту красоту! То-то наготовлю вам вкусных блюд. Пальчики оближете! — И, подойдя поближе к профессору Добре, он тихонько спросил: — Товарищ профессор, можно мне… то есть, не пора ли уже собрать урожай?
— Конечно! Я даже попрошу собрать все, потому что они так же быстро переспевают, как и зреют. Советую приготовить и консервы. Я уже задержал все, что надобно для моей лаборатории и на семена.
Динкэ не заставил себя просить. Он вошел в теплицу и, через несколько минут, его видели проходящим по подземному коридору к кухне с двумя большими, доверху наполненными корзинами в руках.
Добравшись до кухни, он вынул поваренную книгу и таблицу с калориями и витаминами, уселся с ними и начал высчитывать состав меню.
— Прекрасно, — заключил он, покончив с расчетами, — а теперь пора приниматься за готовку.
Он обрядился в белый халат и белую поварскую шапочку, одел каучуковые перчатки и принялся с величайшей тщательностью развешивать продукты и комбинировать блюда. Скоро его плита с инфракрасными иррадиациями заработала вовсю.
По всему убежищу распространился аппетитный запах, заставивший всех поторопиться к столу.
Обед прошел в атмосфере общего веселья.
Особенно понравился всем омлет из яиц, снесенных привезенными курами, — первых яиц со дня их прибытия на Коперник. Повара очень хвалили также и за жаркое и пирожное.
— Браво, товарищ Динкэ, — сказал ему Матей. — Так и знайте, что ваш кулинарный вклад очень ценен для нас. Вкусная, искусно приготовленная и красиво поданная еда приводит всех в хорошее настроение и дает новые силы для работы.
Красное лицо Динкэ широко расплылось в счастливую улыбку. Не находя слов, он только смущенно пробормотал: «Извините, у меня еще много дела» и сбежал к себе на кухню.
После обеда все вышли из убежища и сделали короткую прогулку по астероиду.
За последние дни небо изменило свой вид. Солнце казалось теперь больше и ярче, чем прежде. Луна виднелась, как очень далекое светило, а Земля была похожа на Луну на ущербе, только поменьше, чем она обыкновенно видна с Земли.
Зато Венера становилась все больше и больше. Чернат взял с собою кинокамеру и теперь спешил заснять новую панораму небосвода.
Когда все вернулись в убежище, Матей собрал их в камеру управления.
— Мы должны поторопиться и закончить подготовку к высадке на Венере. Но сперва познакомимся с планетой, на которой мы скоро будем. Поглядите на нее в телескоп.
Астронавты с радостью приняли предложение и сгрудились около астрономических аппаратов.
Матей повернул выключатель одного из аппаратов и соединил его с обсерваторией. На матовом стекле круглой формы возникло телескопическое изображение Венеры. Подробности ее поверхности еще нельзя было различить. Видны были только густые облака, которые, как белая пена, клубились вокруг планеты.
— Было бы интересно заглянуть за этот облачный полог, — сказал Прекуп, которого мучило любопытство. — Я не сомневаюсь, что это возможно теперь, когда наука располагает столькими средствами.
— Совершенно верно. Андрей. Инфракрасные лучи, в известных условиях, могут проникнуть сквозь облачный полог. С их помощью и с помощью радиоастрономии[8]) были засняты несколько лет тому назад первые фотографии поверхности этой планеты.
Руководитель экспедиции пустил в ход аппарат, предназначенный для приема инфракрасных лучей. Этот аппарат был скомбинирован с радиотелескопом.[9]
На зеленоватом фоне экрана снова всплыло изображение поверхности планеты Венеры, но теперь уже без ее атмосферы. Можно было различить и некоторые подробности.
Профиль гор, длинными цепями пересекавших планету, в особенности на северо-западе, вырисовывался очень ясно. Там и сям виднелись вулканические образования. В самом центре находилось сероватое пятно, общее протяжение которого могло равняться 2–3 000 километров. Здесь, вне сомнения, лежала великая пустыня планеты. За этой зоной цвет поверхности становился оранжевым, а дальше, к полюсам, — зеленовато-желтым. Нигде не было заметно ни малейшего блеска, указывающего на наличие больших водных поверхностей — морей или океанов.
Когда Матей Бутару повысил мощность увеличивающей установки, на экране появилась не вся планета, а только часть ее — северное полушарие. Здесь они заметили несколько рек, довольно редко встречающихся на планете, которые вытекали из гор и впадали в мелкие озера. Бутару указал им место, где одна из таких рек впадала в самое большое озеро Венеры.
— Здесь, вблизи этого озера, которое не больше, чем наш Разельм в Добрудже, на северном рубеже великой серой пустыни мы приземлимся. Товарищ Динкэ, — обернулся Матей к лаборанту, — вы еще помните, что мы учили в школе об этой планете?
Аполодор, полушутя, полусерьезно зажмурил глаза и, спустя несколько мгновений, затараторил быстро-быстро, как ученик, заучивший урок наизусть.
— Венера, называемая нашим народом «Люцифером» или «Пастушьей звездой», очень похожа на Землю по величине и плотности. Диаметр ее 12 400 километров против 12 742 километра диаметра Земли, а плотность лишь на 9 % меньше плотности земного шара. Поэтому люди чувствовали бы себя там почти такими же тяжелыми, как на Земле.
Что Венера имеет атмосферу, было впервые доказано великим русским ученым М. В. Ломоносовым, более чем двести лет тому назад.
Это еще не означает, что мы могли бы дышать там без аппаратов, потому что свободный кислород находится на Венере в очень ограниченном количестве. Преобладает углекислый газ, вредный для земных организмов. Что касается климата, там очень жарко и сухо, — закончил Динкэ свое изложение.
— Браво, товарищ Динкэ. На пятерку! — похвалил его Матей и закрыл аппараты.
Все уселись за стол, намереваясь уточнить и последние подробности пребывания на Венере.
Но не успели они еще обменяться первыми словами, как на контрольном щите автоматического радиолокатора вспыхнула красная сигнальная лампочка, и экран ожил, осветился и на нем показалась серебристая, быстро увеличивающаяся точка.
— Глядите! — испуганно вскрикнул Динкэ, — что-то приближается к нам. Как бы нас не задел этот…
Сильный толчок побросал астронавтов одного на другого, помешав Динкэ закончить свою фразу. Неприкрепленные вещи носились по комнате. Инженер Чернат плыл по воздуху в самой смешной позе, а Анну силой толчка отшвырнуло куда-то в угол.
Скоро все успокоились. Все, что носилось в воздухе, медленно спускалось на пол. Анна поднялась первой со все еще открытыми от испуга глазами.
Матей Бутару поспешно одел защитную одежду и вышел на поверхность. Скоро в радиоаппарате раздался его голос: