— ТТ или Ти-Ти. — Он смеется.
— Смотрю, тебе нравятся эти двойные и тройные инициалы. — Не могу удержаться, чтобы не сказать.
— Ха-ха, это не моя вина.
Не его. Но уверена, что это идет ему на пользу. Кто не полюбит футболиста с юга с устаревшими манерами и старомодным прозвищем?
Это всем нравится.
И вот я здесь, сама влюбляюсь в этого паршивца.
Так неловко. Я бы хотела, чтобы он перестал так на меня смотреть.
Как… на друга? Проклятье. Лучше бы ему не заводить со мной дружеские отношения.
Это действительно немного раздражает. Не то чтобы я хотела, чтобы он лип ко мне, как мокрая тряпка, потому что не уверена, чтобы я тогда сделала. Но по крайней мере, он мог бы посмотреть на меня неподобающим образом. Бросил бы взгляд на мои сиськи, попробовал прикоснуться ко меня под столом — ну, знаете, что-то в этом роде.
Вместо этого Джексон долбит тыкву, почти полностью игнорируя меня, перемежая каждый удар своего ножа низким ворчанием, как будто задача вонзить острый зубец в мякоть изнурительна. Или трудна. Или требует реальных усилий и мускулов.
За все годы, что я наблюдала, как мои родители — обычно папа — вырезали тыкву, мне всегда было трудно воткнуть нож в ее толстую стенку и вытащить его.
Не для Джексона. Он делает это легко, вероятно, потому что парень в сто раз сильнее, чем когда-либо будет мой отец. Больше и мускулистее, благодаря сотням часов тренировок.
Джексон выбирает этот момент, чтобы посмотреть вверх, держа нож в правой руке, замирая с ним в воздухе.
— Что? — спрашивает он, с пустыми глазами, неспособный читать мои мысли.
— Ничего. — Типичная реакция всех в мире, кого когда-либо ловили на том, что они пялятся, и кто не хочет в этом признаваться.
— Хорошо. — Он не настаивает, возвращаясь к своей задаче. — Уверена, что хочешь такую надпись?
— Да? — Это напоминает мне о моем золотом браслете, который я иногда ношу, когда чувствую себя нахально. С ним я чувствую себя довольно уверенно, хотя немногие люди когда-либо останавливаются, чтобы прочитать, что там написано.
— Где мы это напишем? — Джексон встает и подходит к ящику, роется в нем и возвращается к столу с черным маркером. — Хочешь оказать мне честь?
— Конечно. — Беру маркер, нарочно касаясь пальцев Джексона. Затем он поворачивает тыкву так, чтобы она была передо мной. И я аккуратно пишу фразу печатными буквами на скользкой коже, достаточно большими буквами, чтобы было легко вырезать. Хотя немного меняю фразу, чтобы было не так оскорбительно.
ЗАБЕЙ НА ВСЕ
Готово. Я откидываюсь на спинку стула и изучаю свою работу, вращая основание так, чтобы Джексон тоже мог его видеть.
— Как тебе?
— Хорошо.
Хорошо. Это слово, произнесенное с акцентом, заставляет меня улыбнуться. Как и многие другие его слова сегодня — не знаю, что на меня нашло.
А еще Джексон хорошо пахнет. Когда он встал и сел обратно, я уловила его запах. Мужественный и чистый, как и должен пахнуть мужчина. Как укол тестостерона. И мне вдруг захотелось сесть к нему на колени и провести носом по его сильной, толстой шее.
Наши глаза снова встречаются, и на этот раз парень не спрашивает, в чем моя проблема.
Джексон ничего не говорит. Он тянется вперед и тянет тыкву к себе, кладет ее так, чтобы она лежала на столе перед ним, и берет нож.
— Приступим.
Я тупо киваю, и на этот раз он что-то бормочет, обращаясь к тыкве, когда делает первый надрез.
— Уверена, что с тобой все в порядке, Шарлотта? Выглядишь немного раскрасневшейся.
Мы с ним оба знаем, почему у меня покраснели щеки, но он собирается быть придурком и дразнить меня по этому поводу. Джентльмен не стал бы этого делать. С другой стороны, никто не обвинял — и никогда не обвинит — Джексона Дженнингса-младшего в том, что он один из них.
— Здесь немного жарковато.
— Попробуй снять куртку. — Он ухмыляется, с ворчанием вытаскивая нож из ребер тыквы. Вонзает его обратно. Выдергивает.
Туда. Сюда. Туда. Сюда.
Образует маленькие зарубки, формирующие слова, которые я написала.
Его сосредоточенность заставляет меня задуматься, он также фокусируется на всем, что делает, или только на футболе и мелких задачах. Мне нечем заняться, кроме как удивляться и пялиться, поэтому я делаю это, пока парень вырезает.
«Джексон Дженнингс — девственник».
Эта мысль случайно приходит мне в голову сама по себе, без всяких подсказок.
Смотрю на его руки… его большие, гигантские руки. Длинные пальцы, которые легко могут схватить целый футбольный мяч. Его ногти чистые и аккуратно подстрижены — он их не грызет. На костяшках его пальцев есть немного светлых волос, которые я нахожу странно привлекательными, и мои мысли блуждают по его груди.
Мои глаза следуют за ними.
Его рубашка поло застегнута почти до самого верха, и я изо всех сил пытаюсь найти следы волос, выглядывающих над расстегнутой пуговицей, изо всех сил стараясь не быть замеченной за разглядыванием.
Хмм.
Он безволосый или бреется? Ухаживает ли он за собой или позволяет бурно разрастаться?
Мои мысли блуждают дальше, вниз, к тому, что спрятано под ширинкой его джинсов, и мне плевать, что мои мысли в канаве, так как парень не обращает на меня ни капли внимания.
Джексон Дженнингс — девственник.
Как вообще такое возможно? Что делать девушке с этой информацией? Лучший вопрос: что делает девушка с парнем, у которого никогда раньше не было секса, особенно с таким, как этот?
Ладно. Я вряд ли когда-нибудь узнаю. Похоже, парень довольно тверд в своих убеждениях и в ближайшее время не собирается сдаваться.
Если он не захочет видеть меня после сегодняшнего вечера, это его дело. Интересно, пригласил ли он меня на свидание только потому, что знал, что это будет непросто. Я прекрасно знаю, что такие парни, как Джексон Дженнингс-младший обожают соревнования. Они живут ради погони. Охоты.
Очень надеюсь, что ошибаюсь и все еще не отвечаю на вопрос: чего он хочет от меня?
Приятельское общение? Дружбу?
Это вполне возможно.
Друзья с привилегиями потребовали бы распускание рук. Значит, он не может хотеть меня трахнуть…
…хотя я бы не возражала против его рук на моем теле.
Каково это — заниматься сексом с мужчиной-девственником? Он вообще знает куда засовывать член? Он, должно быть, смотрит порно — парню его возраста нужно как-то выпускать пар, верно? Поэтому должен знать, в какую дырку входит член… верно?
Я откидываюсь на спинку стула, по-настоящему погружаясь в тему, одна в своих мыслях.
Инстинкт и природа должны взять верх. Так и должно быть.
Даже я знала, что делать, когда переспала с Аароном Флетчером, моим парнем, с которым встречалась восемь месяцев в старших классах школы. Возможно, у меня никогда не было секса, но мое тело знало, что будет больно, когда он толкнется в первый раз, и как двигать бедрами, когда боль притупится.
Я улыбаюсь, вспоминая, как я слегка попятилась назад, скользя по матрасу, когда Аарон попытался втиснуть свое барахло в мои женские прелести — у меня нет терпимости к боли, а это было больно. К тому же я, в сущности, была ребенком, естественно, мое тело взбунтовалось.
Но я хотела покончить с этим, не хотелось уезжать в колледж девственницей.
Оглядываясь назад, я понимаю, что была глупой. Секс с Аароном ничего не значил, не был самым лучшим, и с тех пор не вызывал у меня желания заняться им снова. На этот раз мне некуда спешить.
Я буду сходить с ума по своему следующему парню. Он подарит мне бабочек в животе и отправит мою жизнь в штопор. Хочу быть первой, о чем он будет думать, когда просыпается, и последним, о чем будет думать перед сном — если я не буду спать рядом с ним.
Джексон взмахивает ножом, казалось бы, потерявшись в своем собственном маленьком мирке, высунув язык между губ, не обращая на меня внимания.
Не раньше, чем низкое «хм» вырвется из моего горла.
— Я знаю, ты сказала, что это ерунда, но я слышу, как ты думаешь, даже не поднимая глаз. — Его рука замирает, нож все еще торчит внутри буквы «В».
Забей на все.
— Мне просто интересно, что мы делаем.
Я знаю, еще слишком рано говорить об отношениях, но это не останавливает меня от замешательства, и мой разум не собирается отпускать это. Мне нужно знать, чего хочет от меня Джексон, иначе это сведет меня с ума.
— Мы набили чучело, потом съели яблоки в карамели, а теперь пытаемся вырезать эту тыкву, пока эти идиоты не вернулись со своими.
Фу, он намеренно притворяется непонимающим, хотя чертовски хорошо знает, о чем речь.
— Нет, я имею в виду, что у нас происходит. — Я не могу заставить свои губы произнести слова, о которых я думаю: чего ты хочешь от меня, Джексон? Если не хочешь встречаться со мной, то нам не следует проводить время вместе.
— Мы тусуемся вместе.
О боже. Все хуже, чем я думала. Тусоваться?
Вот что говорят парни, когда водят за нос кого-то, с кем определенно не собираются встречаться. Я видела это миллион раз раньше. Они не будут использовать слово «встречаться» и не скажут «просто трахаться», поэтому помечают статус как «тусуемся», чтобы никогда не приходилось объяснять ситуацию. Или их чувства.
Я знаю, что Джексон не морочит мне голову — он уже сказал, что не собирается встречаться со мной.
Но это свидание. Он сам так обозначил.
Я просто хочу знать, что будет дальше. Завтра. На следующей неделе.
Хочу подготовиться к тому, чтобы забыть все о Джексоне Дженнингсе-младшем после сегодняшнего вечера и перейти к кому-то, кто хочет, чтобы я была для него кем-то, а не никем.
Я не буду преследовать его в социальных сетях. Не буду ходить на его футбольные матчи. Откажусь, если он снова захочет потусоваться.
Потому что все, что я в конечном итоге сделаю — это полюблю его. Я уже чувствую, что начинаю влюбляться. Это пустило корни в ту секунду, когда парень отвез меня на ту ферму, помог забраться в повозку с сеном и обошел со мной тыквенное поле.