Я понятия не имею, как быть в них.
Я трогал только сиськи стриптизерши. Что я знаю о том, как завести девушку?
Но может быть… просто может быть…
Отвлекаюсь на то, что Чарли придвигается ближе, прижимается грудью к моей груди — новое ощущение для меня. Я извиваюсь от напряжения в промежности моих джинсов, когда ее сиськи касаются моих грудных мышц.
— Мне это нравится. — Ее ладони обхватывают мой подбородок.
Нравится это. Обожаю это. Люблю это.
Любовь.
Еще одно слово, которого я никогда не слышал.
Я прижимаюсь к ее теплу. Девушка наклоняется ко мне, задирая подбородок, надув губы.
— Правда? — шепчу я.
— Ты знаешь, что правда.
Я знаю, что нравлюсь ей, иначе она не стояла бы со мной на крыльце. У Чарли есть принципы, и вводить кого-то в заблуждение — не ее стиль.
— Что… — Я прочищаю горло. — Что еще тебе нравится?
Она кривит губы.
— Чизбургеры.
Несносная девчонка.
Я хмурюсь, и Чарли смеется.
— О, не делай такое лицо.
Из моего горла вырывается хмыканье, мои руки каким-то образом находят путь вокруг ее живота, проходя чуть выше ее пояса и цепляясь за него.
Она издает тихий счастливый звук, прижимаясь еще ближе.
— Знаешь, что мне еще нравится? — Ее ладони лежат на моих плечах, медленно, неторопливо скользя вниз по моим бицепсам. — Какой ты высокий.
Я сглатываю комок в горле.
— И мне нравятся твои волосы.
Мои волосы? Мне, наверное, не помешало бы подстричься, прежде чем начну походить на своего друга Саскватча, который выглядит как гребаный Снежный человек, волосатый и неопрятный. Чертовски удивительно, что у него есть девушка.
— Мне нужно подстричься, — тупо говорю ей, пока ее пальцы продолжают исследовать мои руки
Чарли слегка покачивает головой.
— М-м-м, они идеальные.
Она идеальная.
Я задерживаю дыхание, когда ее руки покидают мое тело, и она заводит их мне за шею, пальцами играет с волосами на затылке.
— По крайней мере, ты можешь видеть в своем шлеме, а?
Это первое упоминание о футболе, которое когда-либо делала Шарлотта. Неудивительно, поскольку ей, похоже, наплевать, что я спортсмен. Ни разу не приставала ко мне по поводу драфта, перехода в профессионалы или того, сколько я буду зарабатывать, если меня подпишут.
— Я могу видеть в своем шлеме. Они не такие уж длинные. — Пока нет. Иногда я не подстригаю их, пока тренер не заставляет меня стянуть их сзади в пучок, что делает проблематичным ношение шлема. Нет ничего больнее, чем получить по голове, когда в твою голову вонзается гребаный пучок.
Да, веселые времена.
— Знаешь, — начинает Чарли, — не было необходимости заключать со мной пари, чтобы поцеловать меня.
— Не я буду целовать.
— Ты знаешь, что я имею в виду, Джексон.
Да, я знаю, что та имеет в виду. Она позволила бы мне поцеловать ее, если бы сделал движение к ней — что я вроде как сделал у себя дома, на кухне, хотя и ненароком, так как моей целью было успокоить ее, а не целоваться с ней.
— Но разве так не веселее?
— Может быть. — Ее розовые губы морщатся. — Я еще не сделала свой ход. Сохраняю хладнокровие.
Недостаточно. Ее глаза сияют, явный признак того, что она возбуждена, тело в боевой готовности. Боже, приятно прижиматься к ней. Мы ничего не делаем, кроме того, что стоим здесь, но, черт возьми, это удивительно.
Я жду ее, позволяя ей двигаться в своем собственном темпе, по нескольким причинам.
1. Потому что я понятия не имею, как сделать свой собственный ход. Мать-природа еще не взяла верх, хотя может вмешаться в любой гребаный день, чтобы помочь мне.
2. Технически, Чарли — та, кто должен выполнять всю работу, так как именно об этом шла речь в пари.
3. Вроде того.
Я не чувствовал такого напряжения с первого курса, когда тренерский штаб по футболу сократил штат, и, хотя у меня была стипендия, я беспокоился, что мое положение в команде находится под угрозой.
Наивный дурак.
Все еще такой.
Все еще ничего не смыслю в сексе и отношениях, как ребенок, запертый в теле мужчины.
Может, я и большой, но внутри всего лишь девственник, который понятия не имеет, чего хочет и что делает.
Вычеркните это: я знаю, чего хочу — губы Чарли на моих губах, ее тело, прижимающееся к моему. И если она не поторопится и не поцелует меня, я сойду с ума, черт возьми.
Шарлотта Эдмондс вся такая милая, мягкая и сексуальная, и я обнимаю ее за талию, звук ее дыхания и тепло ее тела приводят меня в смятение.
Активизируя гормоны.
Моему либидо не уделялось должного внимания, если не считать мастурбации. Хотя это не в счет. Слышал, что это дерьмовая замена тому, чтобы на самом деле кого-то трахнуть, и не могу себе представить это, даже близко. Я никогда не погружался в теплую, влажную киску, но здравый смысл подсказывает, что моя правая рука ни в коем случае не чувствуется также, даже покрытая смазкой.
— Меня действительно давно не целовали, — наконец говорит она, не сводя глаз с моих губ.
— То же самое.
— Ты когда-нибудь слышал такую поговорку: «У меня так давно не было секса, что я забыла, как стонать. Что, если я все испорчу и начну лаять?» Прямо сейчас я чувствую себя именно так, за исключением того, что мы не занимаемся сексом. Очевидно.
— Я не слышал, чтобы так говорили. — Смех вырывается из моего горла. Цитата веселая и до неловкости точная, когда дело касается меня. — Откуда это взялось? — спрашиваю я.
— Из интернета, Instagram. Она применима ко многим вещам. — Ее хихиканье становится нервным, когда она ерзает, я все еще обнимаю ее. Чарли не сделала ни малейшего движения, чтобы отстраниться — хороший знак, и я очень хочу, чтобы она быстрее поцеловала меня. — Мне нравятся твои губы.
Ей нравятся мои губы. Мои волосы. Ямочка у меня на подбородке. Мои широкие плечи, где покоятся ее руки. Её пальцы раскинуты веером, большие пальцы разминают ткань моей мягкой футболки. Сомневаюсь, что она знает, что делает это, двигаясь инстинктивно, стоя передо мной, поглаживая верхнюю часть моего тела.
В тишине мы еще немного смотрим друг на друга. Это должно быть странно… даже неловко, но это не так. Никакого давления. Ничто не кажется вынужденным.
Чарли разрушает чары.
— Технически, это не первый наш поцелуй.
— Технически, да. — Мы коротко поцеловались на моей кухне, прежде чем ворвались мои гребаные соседи по комнате.
— Так что… ничего страшного. — Это звучит подозрительно, как будто ей приходится уговаривать себя не нервничать — совсем как мне приходилось делать, когда я был моложе, готовясь к футбольному матчу.
— Ничего страшного.
— Я имею в виду… это займет всего несколько секунд, верно?
«Верно».
Девушка вздыхает, играя пальцами с моими волосами.
— Ага.
Чарли наклоняет голову набок.
— Не уверена, что я чувствую, когда ты это говоришь.
— Да?
— Да. По какой-то причине…
— Это тебя беспокоит? — Хм. Странная вещь, чтобы придираться, но неважно. Я делаю мысленную пометку использовать больше слов, когда отвечаю ей, а не такие глупые, как «да» и «ага».
— Да. Хотя я не совсем понимаю, почему.
— Хм. — Дерьмо. Ну вот, снова.
Чарли тянет время, и я ее не виню. Я тоже комок нервов. Чем дольше мы здесь стоим, тем сильнее меня начинает тошнить. Это хуже, чем нервы, которые у меня были перед Кубком колледжа — первым крупным чемпионатом, в котором я когда-либо играл. Пятьдесят тысяч орущих футбольных фанатов не идут ни в какое сравнение с этим моментом.
— Шарлотта. — Я бы хотел, чтобы мой голос не звучал так слабо.
— Знаю, знаю, дойдём до этого. Просто дай мне минутку.
— Просто забудь об этом. — Убираю руки от ее тела.
— Нет! Не надо!
— Хорошо. Ладно, извини. — Я сдерживаю смех, когда она берет мои руки и кладет их обратно на свое тело. Снова на талию, где это кажется правильным.
Им, черт возьми, там самое место.
— Прости. — Она приглаживает несколько выбившихся волосков, собираясь с силами. — Я не хотела, чтобы ты перестал прикасаться ко мне, я просто… Ты понимаешь, что я имею в виду.
Понимаю. Она нервничает и суетится, как шлюха в церкви.
— Хорошо. Я собираюсь поцеловать тебя сейчас. Ты готов?
Ее заявление почти заставляет меня рассмеяться, но она серьезна, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы остановить шум, который подкрадывается к моему горлу.
— Аг… — я делаю паузу, поправляя себя. — Готов, как никогда.
— Хорошо.
Я закрываю рот, стараясь не сжимать губы от волнения, когда Чарли поднимается на цыпочки и наклоняется вперед, грудь снова прижимается к моей груди. Трудно сказать, носит ли она бюстгальтер с подкладкой или нет, но, черт возьми, ощущение сисек на моем теле потрясающее.
Нереальное.
Я стою прямо и неподвижно, как столб, силой воли пытаясь удержать свой член от того, чтобы он не затвердел, когда ее губы нависают над моими, теплое дыхание из ее носа и рта скользит по моей коже. Она колеблется, изучая мое лицо, по-видимому, в поисках идеального места для поцелуя.
Начинает с уголка моего рта, нежное нажатие ее губ касается небольшого углубления. Отстраняется.
Тихонько напевает и хмыкает, прежде чем придвинуться во второй раз.
Целует ямочку на моем подбородке, которая ей так нравится.
Это щекотно, и я подавляю смешок.
«Сколько тебе, пять? Господи, Джексон, сосредоточься».
Глаза Чарли прикованы к моим губам — я вижу их, несмотря на свет, льющийся из-за ее спины и падающий мне в глаза, ослепляя меня. Может, я и не вижу ничего, кроме ее силуэта, но все равно вижу интерес в ее взгляде.
Свет внезапно мигает и гаснет, звук лопнувшей лампочки — единственный признак того, что кто-то не выключил его изнутри дома.
Становится темно. Так темно, что мы стоим и ждем, пока наши глаза привыкнут, слышно только наше дыхание и медленно проезжающий мимо автомобиль. Я наблюдаю боковым зрением, как он останавливается на светофоре, стоит там слишком долго, его водитель скорее всего пишет смс.