Слава Богу.
— Хочешь, чтобы я передал ему что-нибудь? — Не то чтобы я собирался это делать.
— Нет. — Он раздражен до такой степени, что вот-вот взорвется. — Разве я только что не сказал тебе, что собираюсь позвонить ему?
Господи, прости.
Почему пребывание в этой комнате с ним заставляет меня так чертовски нервничать? Здесь я одерживаю верх. Он живет через меня, а не наоборот. Он нуждается во мне — я больше не нуждаюсь в нем.
Я выпрямляюсь во весь рост.
— Рад, что ты пришел сегодня.
Папа важно кивает, напыщенный и полный важности.
— Чертово смущение, вот что это было.
Вау. Ладно.
— В любом случае. — Я скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на него, мне больше нечего добавить.
Папа наклоняет голову, изучая меня.
— Ты собираешься порвать с этой девушкой? Я хочу получить ответ.
— Мы уже говорили об этом.
— Не умничай со мной.
— Хорошо. — Я раздраженно фыркаю. — Нет, не собираюсь.
— Джексон, я предупреждаю тебя…
— Предупреждаешь меня о чем? Что ты собираешься делать, пап? Ударить меня? — Я широко развожу руками. — Я больше тебя. Ты мало что можешь с этим поделать, но, конечно, можешь попытаться.
Лицо моего отца приобретает десять оттенков бордового, жар поднимается от воротника его синей клетчатой рубашки на пуговицах. Она заправлена в джинсы «Рэнглер», коричневый кожаный ремень продет во все петли, пряжка ремня с символикой чемпионата по футболу спереди и по центру, почти размером с обеденную тарелку. Он заработал его в детстве — в средней школе — после завоевания титула чемпиона штата и с тех пор упивается этим.
На мой взгляд, те времена прошли. Он жалкий ублюдок, живущий прошлым, и если я позволю ему, он сделает меня несчастным.
— Думаешь, ты крутой, да?
— Нет. Просто думаю, что тебе пора отвалить.
Ноздри Джексона Дженнингса-старшего раздуваются в моем направлении.
— Все, что ты видишь вокруг себя, я помогал строить.
Смех вырывается из моего горла.
— В самом деле? Ты помогал строить этот дом, в котором не хотел, чтобы я жил? Странно.
— Следи за своим языком.
— Тогда перестань мочиться мне на спину и говорить, что идет дождь, — огрызаюсь я в ответ.
Я ожидаю, что он ударит меня или, по крайней мере, набросится, но он этого не делает.
— Если бы твоя мать могла видеть тебя сейчас, она была бы вне себя.
Я снова смеюсь.
— Как будто маме не насрать. Она не была здесь ни разу, и знаешь почему? Ей пришлось бы сидеть с тобой в машине шестнадцать часов, а мы все знаем, что она тебя терпеть не может. — Я ухмыляюсь.
Он даже не может этого отрицать.
— Кто научил тебя так разговаривать?
Я пожимаю плечами.
— Ты.
Мой отец стоит и смотрит на меня целую минуту, прежде чем схватить свою куртку со спинки стула и направиться к входной двери, бросив последний взгляд через плечо, прежде чем выскочить за дверь.
Она захлопывается, чуть не срываясь с петель.
Молча я жду, когда утихнет грохот, один, на кухне, униженный, с красным лицом. Ненавижу эту часть своей семьи. Возмущаюсь той частью, которая никогда не была нормальной. Никогда не воспитывала. Всегда корыстолюбивая и жадная.
Я часто задаюсь вопросом, если бы моя жизнь была другой, если бы я не был талантлив в спорте, что бы тогда сделал со мной папа? Все равно сделал бы меня несчастным? Тренировал меня, несмотря ни на что, надеясь, что я стану лучше?
«Жизнь была бы хуже», — размышляю я.
На улице холодно, но я не хватаю толстовку, когда выхожу из дома, мой грузовик припаркован на дороге, выходящей на главную улицу. Недолго думая, я сажусь за руль и завожу двигатель, решив проветрить голову.
ГЛАВА 16ПОСЛЕ ССОРЫ С ОТЦОМ
Чарли
Мне почти не требуется времени, чтобы найти Джексона, как только я обнаруживаю, что парень пропал из дома, после того как я вернулась немного позже — когда путь был свободен от его отца — его грузовика не было на парковочном месте. Никто не видел, как Джексон уходил и он не написал ни одной живой душе.
Я знаю, где он.
Потому что знаю его.
Сворачиваю на Джок-Роу и катаюсь по окрестности, пропуская несколько машин на дороге, ожидая, когда мой парень поедет мимо. Надеясь, что он проедет.
Я терпеливо жду, гадая, где, черт возьми, он может быть. Наш университетский городок невелик, но находится в глуши, в окружении кукурузных полей и силосных ям, где есть множество мест, где парень может затеряться, если не хочет, чтобы его нашли. Все, что ему нужно сделать, это выехать за пределы города и продолжать движение…
Джексон бы так не поступил.
Я почти уверена.
Езжу туда-сюда по одной и той же дороге четыре раза, прежде чем замечаю знакомый черный грузовик и сворачиваю на ту же обочину дороги, где мы впервые встретились. Ну, ладно, во второй раз — первый раз был в кафетерии, когда парень украл мою еду и разозлил меня.
Сначала я думаю, что Джексон не заметит мою машину, ведь уже стемнело, и уличные фонари не такие яркие. К тому же, с чего бы ему ожидать, что я припаркуюсь на обочине дороги?
Черный грузовик проезжает мимо. В зеркале заднего вида я вижу, как загораются его стоп-сигналы. Смотрю, как грузовик останавливается. Затем… он разворачивается, подъезжает к моей машине и выключает фары.
Они такие же яркие и ослепительные, какими я их помню.
Я наблюдаю за ним в боковое зеркало, парень сидит за рулем, опустив голову. Плечи ссутулились.
Хватаюсь за ручку двери, и толкаю, открывая ее. Выхожу на улицу, захлопываю дверь, нажимаю на пульт, чтобы запереть машину, и направляюсь к грузовику Джексона.
Его окно распахивается. Голова ударяется о спинку сиденья, когда парень смотрит на меня.
— Что ты здесь делаешь?
Пальцами тереблю брелок для ключей.
— Жду тебя.
— Как ты узнала, что я заскочу сюда?
Заскочу? Какой странный способ выразиться. Как будто обочина этой дороги — место назначения, которое он часто посещает.
Поднимаю руку и касаюсь рукава его черной потертой футболки с надписью «Айова». Провожу ладонью по его бицепсу.
— Потому что ты расстроен, а вождение — лучший способ очистить голову.
Этот ответ вызывает у него неохотную улыбку.
— Думаешь, что так хорошо меня знаешь, да?
— Думаю, что знаю тебя достаточно, иначе бы не нашла тебя здесь.
Джексон смотрит на меня сверху вниз.
— Тебе следует сойти с дороги. Это небезопасно.
— Я знаю. — Оглядываясь через плечо, когда мимо проезжает парень на скутере. — Просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке.
— Я в порядке.
Он не в порядке, я вижу это по его глазам.
— Ты не должен быть в порядке, Джексон. Тебе позволено злиться.
Я хочу сказать ему, что он может довериться мне. Хочу сказать, что я здесь ради него. А еще, что его отец-придурок, который не заслуживает такого сына, как он…
Но сжимаю губы, потому что в глубине души Джексон уже знает это. Нет необходимости произносить эти слова вслух.
Глаза Джексона впились в мои, глубокие и голубые. Немного встревоженные, немного совсем другие.
— Тащи свою милую маленькую задницу в грузовик на секунду.
Оу. Он думает, что у меня милая маленькая задница?
— Зачем?
— За тем.
Я смеюсь — это не ответ. Но я скучала по нему и люблю его, и если Джексон хочет, чтобы я оставила свою машину на обочине, чтобы сесть в его, я так и сделаю.
Слышу, как открываются двери, когда обхожу машину со стороны пассажира, прежде чем Джексон наклоняется через кабину и открывает дверь. Парень хватает вещи на пассажирском сиденье: чашки, рюкзак, темно-синяя папка с надписью «Учебник». Все беспорядочно летит на заднее сиденье.
Забираюсь внутрь, захлопываю за собой дверь, и пара рук обнимает меня за талию, притягивая ближе.
— Кажется, кто-то рад меня видеть! — Я хихикаю, наклоняя голову, чтобы он мог коснуться губами моей кожи.
Парень вдыхает запах моих волос, выдыхая накопившееся в нем напряжение.
— Я скучал по тебе, — бормочет он, зарываясь лицом в мои волосы. Поднимаю руку и провожу пальцами по его светлой гриве, закрыв глаза. — Я действительно чертовски скучал по тебе.
Бедный малыш. Сегодня он получил настоящую взбучку, сначала на футбольном поле, потом от своего отца — его ужасного, злобного отца. Фу.
— Прошел всего час, но я тоже скучала по тебе. — Я почесываю его затылок. — И я беспокоилась о тебе.
Он не поднимает головы.
— Беспокоилась?
— Да. Не знала, должна ли остаться, или уйти, или что мне делать. Потом, когда вернулась в дом, а тебя там не было, я подумала, что дети кукурузы[15] добрались до тебя раньше, чем я.
— Заткнись. — Он подавляет смех, уткнувшись мне в шею. — Этот фильм пугает меня до чертиков.
— Серьезно? — Джексон Дженнингс боится фильмов ужасов? Это для меня новость…
— Да. Если посмотрю фильмы ужасов, мне снятся кошмары.
— Ой, иди сюда малыш. Я никому не позволю тебя обидеть. — Похлопываю себя по коленям, чтобы он переместился и прижался ко мне, но парень этого не делает. Вместо этого Джексон садится, опускает центральную консоль так, чтобы она была на одном уровне с рядом передних сидений, и тащит меня к себе.
— Мне так жаль, что я ушла, Джексон. Прости. — Я целую его в висок. Нос. Подбородок. Везде, чтобы извиниться.
— Дорогая, не беспокойся об этом.
— Буду беспокоиться — я запаниковала, а мне следовало остаться.
Парень проводит рукой по моим волосам, приглаживая завитки.
— Честно говоря, твое пребывание разозлило бы его еще больше.
— Ты не сердишься?
— Нет, детка, я слишком сильно тебя люблю, чтобы злиться.
Он любит меня.
Джексон Дженнингс любит меня. Мое сердце сжимается от осознания.
Парень хлопает себя по коленям, чтобы я забралась на них.
— Ты в своем уме? Здесь мало места!