южнее Тар Валона.
Зера вскочила на ноги, и Певара рявкнула:
– Сядь!
Та шлепнулась обратно на скамью, но даже не поморщилась. Ее била крупная дрожь. Губы сжаты, иначе было бы слышно, как стучат зубы. О Свет, вопрос о том, откуда она приехала, напугал ее больше, чем обвинение в пособничестве Тени!
– Откуда ты пустилась в путь? – медленно спросила Сине. – И зачем?..
Она хотела узнать, зачем Зера поехала в обход, ведь со всей очевидностью та именно так и поступила – просто чтобы скрыть, откуда приехала. И из уст Зеры полились ответы.
– Из Салидара! – буквально провизжала она. Сжимая руками Клятвенный Жезл, она извивалась на скамье. Слезы катились из широко раскрытых глаз, слова сыпались из нее, хотя зубы лихорадочно клацали. Она неотрывно глядела на Певару. – Я приехала сюда удостовериться, что всем с-сестрам известно о К-красных и Логайне, чтобы они н-низложили Элайду и Б-башня вновь стала едина! – Испустив дикий вопль, перешедший в вой, она воззрилась на Красную Восседающую.
– Хорошо, – сказала Певара зловеще. – Хорошо! – Лицо ее оставалось спокойным, но в темных глазах появился блеск, какого Сине не помнила даже по недобрым проделкам в бытность послушницами и Принятыми. – Значит, это ты – источник того... слуха. Ты предстанешь перед Советом и откроешь ему, что это ложь. Признайся, что это ложь, девочка!
Глаза Зеры полезли из орбит. Жезл выпал из ее рук и закатился под стол, а она схватилась за горло. Из раскрытого рта вырывались хрипы. Певара потрясенно глядела на нее, но Сине внезапно все поняла.
– Милостивый Свет, – прошептала она. – Тебе не нужно лгать, Зера. – Ноги Зеры яростно задергались под столом, словно она пыталась встать и не могла. – Скажи ей, Певара! Она же верит, что это правда! Ты приказала ей говорить правду и одновременно солгать. Да не смотри на меня так! Она же верит! – Губы Зеры приобрели синеватый оттенок, веки трепетали. Сине чуть ли не руками собрала воедино свое спокойствие. – Певара, ты отдала приказ, тебе его и отменять, иначе она задохнется у нас на глазах.
– Она – бунтовщица. – В негромко сказанное слово Певара вложила все свое презрение. Но потом вздохнула. – Впрочем, ее еще не осудили. Тебе не нужно... лгать... девочка.
Зера упала лицом на стол, жадно хватая ртом воздух и громко всхлипывая.
Сине задумчиво покачала головой. Возможность конфликта клятв они не учитывали. А что, если Черные Айя не просто избавляются от обета, а заменяют его одним из своих? А если вместо Трех Клятв они дают свои? Им с Певарой придется действовать очень осторожно. Надо, чтобы Черная сначала повторила все данные ею клятвы и лишь затем приняла вновь Три Обета – иначе она может умереть на месте, а они и понять не успеют, что смерть ее произошла из-за противоборства клятв. О Свет, боль освобождения от всех клятв разом немногим меньше, чем при допросе с пристрастием. А может, и такая же. Но вне всяких сомнений, Приспешницы Темного заслуживают этого, и даже большего. Главное – найти хотя бы одну.
Певара смотрела на всхлипывающую женщину без малейшей жалости.
– Когда она предстанет перед судом, я намерена быть судьей.
– Когда ее отдадут под суд, Певара, – задумчиво поправила Сине. – Жаль терять помощницу, о которой нам известно, что она – не Приспешница Темного. А поскольку она – бунтовщица, нас не будет особо волновать, что мы ее используем.
Они не раз спорили, так и не придя к единому мнению, о второй причине, почему нельзя освобождать от новой клятвы. Сестру, давшую обет повиноваться, можно заставить – Сине обеспокоенно поерзала, уж слишком это походило на запретное Принуждение, – ее можно склонить к помощи в поисках, хочет она того или нет.
– По-моему, вряд ли ее послали одну, – продолжила Сине. – Зера, сколько вас всего приехало?
– Десять, – пробормотала Зера, потом вскинула голову, вызывающе сверкая глазами. – Я не предам своих сестер! Я не!.. – И умолкла, горько кривя губы: она поняла, что только что сделала.
– Имена! – пролаяла Певара. – Назови мне имена, иначе я с тебя шкуру спущу!
Вопреки желанию Зеры имена сорвались с ее языка. Разумеется, не из-за угроз, а по приказу. Впрочем, глядя на лицо Певары, Сине была уверена, что той едва ли нужен повод, дабы выпороть Зеру, точно уличенную в воровстве послушницу. Странно, сама она подобной злобы не испытывала. Отвращение – да, но явно не столь сильное. Эта женщина бунтовщица, способствовавшая расколу Белой Башни, хотя любая сестра готова на все, лишь бы сохранить Башню единой... Очень странно.
– Согласна, Певара? – сказала Сине, когда список был исчерпан. Упрямица ответила ей сердитым кивком. – Очень хорошо. Зера, сегодня днем приведи ко мне в апартаменты Бернайлу. – Лазутчиц было по двое от каждой Айя, не считая Голубой и Красной, но начинать, видимо, лучше с другой Белой. – Скажешь, что я хочу побеседовать с ней наедине. Ты не предупредишь ее ни словом, ни жестом. Потом будешь держаться тихо и дашь нам с Певарой сделать то, что необходимо. Тебе предстоит, Зера, отныне служить более важному делу, чем твое... неправильное... бунтарство. – Разумеется, оно неправильное. Несмотря на все злоупотребления Элайды. – Ты поможешь нам выслеживать Черных Айя.
Зера, лицо которой искажала боль, угодливо закивала, но при упоминании о Черных Айя она охнула. О Свет, у бедняжки в голове все перемешалось, коли она так несдержанна!
– И перестань распространять эти... слухи, – строго вставила Певара. – Перестанешь упоминать вместе Красную Айя и Лжедракона. Я ясно выразилась?
Лицо Зеры превратилось в угрюмую маску. Губы произнесли:
– Да, я поняла, Восседающая. – Казалось, она вот-вот расплачется от отчаяния.
– Тогда прочь с глаз моих, – велела Певара, отпуская разом и щит, и саидин. – И успокойся! Умойся и причешись! – Последние слова она говорила уже в спину Зере, метнувшейся от стола к дверям. Едва дверь за нею со скрипом затворилась, Певара фыркнула. – Не хотела отпускать ее к Бернайле такой неряхой. Еще предупредила бы своим видом...
– Веский довод, – согласилась Сине. – Но кого предупредим мы, если будем то и дело хмуриться? Самое меньшее, привлечем к себе внимание.
– Судя по состоянию дел, Сине, на нас не обратят внимания, даже если мы их пинками гонять станем по всей Башне. – Кажется, эта идея чем-то привлекла Певару. – Они – бунтовщицы, и я буду их держать крепко, чтоб и не пискнули! И чтоб у них и мысли какой не возникло!
Они вновь принялись за обсуждение. Сине настаивала, чтобы распоряжения они отдавали с осторожностью, не оставляли лазеек, и этого достаточно. Певара же упирала на то, что они позволяют целому десятку бунтовщиц безнаказанно разгуливать по Башне. Сине говорила, что наказание мятежниц не минует, а Певара твердила, что этого слишком долго ждать. Сила воли подруги всегда восхищала Сине, но вообще-то иногда эта сила выливалась в чистое упрямство.
Лишь слабый скрип петель предупредил Сине, и она успела уронить Клятвенный Жезл себе на колени и спрятать его в складках юбки. Дверь широко распахнулась, и они с Певарой разом обняли Источник.
В комнату с фонарем в руке спокойно вошла Саэрин. Шагнув в сторону, она пропустила Талене, следом, держа второй фонарь, появилась маленькая Юкири, потом Дозин, по-мальчишески стройная и высокая для кайриэнки. Последняя плотно притворила дверь и привалилась к ней спиной, словно для того, чтобы никто сюда не вошел. Четыре Восседающие, представлявшие все остальные Айя в Башне. Кажется, они вовсе не замечали, что Сине и Певара удерживают саидар. Неожиданно комнатка стала как будто меньше. Причуды воображения...
– Странно видеть вас двоих вместе, – заметила Саэрин. Лицо ее было невозмутимо, но пальцы поглаживали рукоять заткнутого за пояс кривого ножа. Свой пост она занимала сорок лет, дольше, чем любая в Совете, и все знали: характер у нее такой, что шутить не стоит.
– То же самое можно сказать и о вас, – сухо отметила Певара. Характер Саэрин ее никогда не тревожил. – Или вы спустились сюда, чтобы позаботиться о Дозин? – Неожиданный румянец на хорошеньком мальчишеском личике Желтой сестры выдал ее смущение, хоть и держалась она с элегантной уверенностью. Это подсказало Сине, кто из Восседающих оказался чересчур близко к крылу Красных. – Хотя вряд ли вы появились бы вместе. Зеленые готовы вцепиться в горло Желтым, Коричневые – Серым. Или ты привела их сюда, Саэрин, чтобы устроить втихую поединок? А, Саэрин?
Сине лихорадочно принялась размышлять, что могло заставить эту четверку спуститься столь глубоко в недра острова Тар Валон. Что их объединяет? Их Айя – все Айя – и вправду готовы вцепиться в глотки одна другой. Все четверо были наказаны Элайдой. Кому из Восседающих понравится наказание тяжелым трудом, особенно когда всем известно, за что именно они моют пол или скребут котлы, но вряд ли дело в этом. Что еще? Все не из знатных семей. Саэрин и Юкири – дочери содержателей гостиниц, Талене – крестьянка, а у Дозин отец торговал ножами. Саэрин сперва обучали Дочери Молчания, из них она одна добилась шали. Ерунда какая-то. Внезапно ее будто ударило, и в горле у нее пересохло. Саэрин, которая часто едва сдерживает свой нрав. Дозин, которая послушницей трижды убегала, хотя всего лишь раз добралась до мостов. Талене, которую наказывали, возможно, чаще и больше, чем любую другую послушницу за всю историю Башни. Юкири, которая, если ей хотелось идти другим путем, всегда последней соглашалась с Серыми сестрами, и, кстати, последняя, кто присоединился к согласию Совета. В некотором роде все четверо – бунтарки, и каждая претерпела немало унижений от Элайды. Могли ли они решить, что допустили ошибку, поддержав решение о низложении Суан и возведении на Престол Амерлин Элайды? Могли они прознать про Зеру и остальных? А если так, что намерены делать?
Мысленно Сине приготовилась сплести саидар, хотя и не питала надежд на бегство. Певара по силе была ровней Саэрин и Юкири, но сама Сине слабее любой, кроме Дозин. Она приготовилась, но Талене шагнула вперед, и все логические построения Белой Восседающей разлетелись вдребезги.