«Дэрэк, какой ты ещё ребёнок! У нас и так традиций миллион. В день рождения короля бал устраивают… хотя мне твоё предложение больше нравится».
Дейзи прервала мысленный диалог:
– Дэрэк, ты о чём задумался?
– Так… о рождениях.
– Знаешь, если бы Мэйлин родила Аргену ребёнка… пусть даже и не отвечающего его требованиям, он смирился бы с этим и женился на ней. Но у них не было детей, и, похоже, она переживала. Судя по всему, она любила короля. Хотя я с трудом представляю, что в нём можно было любить! Король Арген был… как бы это сказать помягче… – девушка запнулась, – малопривлекательным человеком. Раздражительный, самолюбивый, обидчивый, легко впадающий в гнев. Вспышки его необузданной ярости, вечно угрюмое лицо, а особенно – недоверчивые тёмные глаза и их сверлящий, пронизывающий взгляд нагоняли на меня ужас, когда я была маленькой.
Перед Дэрэком возник портрет Аргена – тот, что был увековечен на стене Зала Совета. Темнокожий, круглолицый, крупный, крепкий, явно неповоротливый мужчина. Из-под широких бровей сверкают чёрные властные глаза. Ни в грубоватом лице, ни в фигуре ничего притягательного для молодой красивой девушки. И ничего общего с сыном! Наоборот, Джэд, худощавый, тонкий, грациозный, гибкий до странного на него не похож… впрочем, на мать тоже.
– У Зэльтэн глаза зелёные, как и у Соркен с Биротом, её родителей, – задумался Дэрэк вслух. – У Аргена чёрные, да и у отца его, Эскена, тоже. Вторая бабушка Дэйкена, Санире, была кареглазой уроженкой Тери. Интересно, действуют ли в Саоре законы наследственности?
– Ты это о чём? – растерялась Дейзи.
– Джэд – синеглазый.
– Да. И что?
– Так… Глупости, но занятные.
– Дэрэк? – покосилась на него жена.
– Говорю – ерунда. В голову лезет всякое…
Дейзи оскорблённо вспыхнула:
– Если ты подозреваешь собственную мать в том, что она своеобразно отомстила мужу за Мэйлин, то ошибаешься! Да будет тебе известно, что в Саоре ни у кого не было и нет столь необычного цвета глаз, как у твоего брата! Это случайность, причудливое сочетание крови! Сам Хранитель подтвердил, что Джэд – сын Аргена!
– Разумеется, разумеется, – торопливо закивал юноша, – я думал вовсе не об этом… Только я, как и Дэйкен, не верю в случайности. Льдинка, ты не покажешь мне Мэйлин?
Девушка передёрнула плечами, и рядом с ними возникла высокая женская фигура. Изящный гибкий стан окутывало облако блестящих чёрных кудрей. Короткое платье по моде того времени открывало стройные ноги. На тонких запястьях красовались браслеты, подчёркивающие матовую белизну и бархатистость кожи. Гранёный серебряный обруч опоясывал ровный, чистый лоб, на щеках играл румянец, смеялся маленький коралловый рот, а под чёткими полукружьями бровей горели огромные глаза – тёмные, глубокие, бездонные. Да, Мэйлин выделялась даже в Саоре, где красота была, скорее, правилом, нежели исключением. Но того, что подсознательно искал в облике подруги Аргена Дэриэн, он не нашёл.
Образ, показанный Дейзи, выглядел совсем как живой: казалось, Мэйлин сейчас задвигается, заговорит… Юноше пришлось напомнить себе, что это лишь иллюзия, слабое отражение реальности, – и всё же он был очарован.
– Да, – выдохнул он, – она прекрасна!
«И всё равно не красивее Джэда!» – добавил он про себя с удовлетворением. Дейзи ревниво покосилась на него, и изображение тут же исчезло.
– Однако её красота не помешала Аргену сделать предложение Зэльтэн, – заявила девушка, – а потом и жениться на ней. С Мэйлин он поступил необычайно жестоко, до последнего момента скрывая правду и выложив всё накануне Обряда, попросив покинуть Орж. Кругу, возмущённому его поведением, он напомнил Закон Алхэна, подчеркнув, что личная жизнь короля никого не касается. Против этого нечего было возразить. Тем более что Мэйлин не скандалила, не настаивала на своих правах – попрощалась с родными и тихо ушла в изгнание. Это было только её решение, несомненно выстраданное и обдуманное. Больше о ней никто ничего не слышал. Перед смертью Арген пожелал её видеть, за ней собирались послать… но не успели.
– Ты, похоже, её жалеешь? – недовольно спросил Дэрэк.
Дейзи отвернула лицо:
– Тебе, верно, неприятно это слышать, но я всегда сочувствовала ей. Когда ты любишь и видишь, что вся страсть твоей души натыкается на безразличие, а то и хуже – на пренебрежение… Как хочется тогда всё бросить и бежать без оглядки далеко-далеко от того, кого ты должна, но не в силах забыть! До вчерашнего дня несчастная и незаслуженно униженная Мэйлин вызывала у меня сострадание. Но этот тайно рождённый ребёнок!
Они переглянулись и одновременно вздохнули: девушка расстроенно, Дэрэк сердито.
Свист крыльев отвлёк их. В светлеющем небе возник точёный силуэт и с резким звуком сорвался вниз, замерев у самой поверхности земли.
– Орнг?! – воскликнула Дейзи.
– Что-нибудь случилось? – встревожился Дэриэн.
– Ничего, – буркнул тонх, – не сиделось в Гнезде, вот и всё.
– Пришёл проводить? – негромко спросил юноша.
Тонх щёлкнул клювом:
– Можешь считать это блажью. Только, проведя восемь лет бок о бок с Синеглазым, я не в состоянии спокойно спать этой ночью!
Дэрэк мягко коснулся напряжённого крыла:
– Ты ведь не одинок, Советник. Многие сегодня не сомкнут глаз.
Орнг благодарно взглянул на него, перевёл острый, по-птичьему зоркий взгляд на Дейзи и вдруг горячо и торопливо заговорил:
– Думаешь, я всегда был предан Дэйкену? Нет, принц. Я родом из Пенша, из Скарэха: взмах крыла – и вот он, замок Лекста, учителя и друга. Принцу Пенша я служил верой и правдой. Он и в Круг меня ввёл, поручившись за меня перед Аргеном. Для меня не было и тени сомнения в том, кто должен стать следующим королём Саора. Джэда я принять отказался, обозвав мальчишкой, выскочкой, нахалом. Я не скрывал своих чувств и после того, как он законно взошёл на трон. Я пошёл даже дальше, при всех высказав ему в лицо то, что думал о нём, тут же заявив, что намерен покинуть Круг. Джэд попросил меня остаться, заметив, что иметь рядом врага куда полезнее, чем друга: друг снисходителен к промахам, враг – никогда. Скрепя сердце, я согласился, про себя злорадно подумав: что ж, держись, синеглазый! Я доведу тебя до состояния, когда ты с радостью избавишься от неугодного Советника!
Ничего у меня не вышло. Круг Дэйкен собрал такой, что придраться было невозможно. К кому? К Дэшу, готовому умереть, но не струсить? К Эдре, что любую несправедливость, случившуюся тысячелетие назад воспринимает как произошедшую вчера и по её вине? Или к Спалку, который еле живой выбрался из-под обломков дома Лорга, но спас жизнь этому обманщику?! И король оказался под стать Кругу. Не сводил счёты с теми, что поначалу его отвергали. Не кичился ни властью, ни невероятным могуществом. Рядом с ним самые сильные маги словно младенцы казались… Арск его боялся, Тэнга попросил обучить контролю. Он же заклятия даже вслух не произносил: глянет – и потоки сплетены.
Сколько раз я пытался вывести его из себя! Не удавалось. Вспыльчивый по натуре, умел, когда надо, держать себя в руках. Не боялся спорить, но и чужое мнение, пусть даже ошибочное, выслушивал и принимал во внимание. Выходки мои его только смешили. А один раз он мне всё-таки ответил – наедине, спокойно, без оскорблений… Зато так, что я навсегда зарёкся задевать его.
Дрогнул я после того, как он в одиночку справился с Вековым ветром – страшным наследием Тёмных времён. Потрясло меня не то, что ему оказалось под силу почувствовать возникновение урагана и уничтожить его в зародыше, нет! А то, что после всего он спокойно явился на Совет, в запылённой одежде, с песком в волосах, извинился за опоздание и, ни слова не говоря, принялся вникать во всякие мелочи. Потом уже Тейн, Советник Дорга, примчался из Корха поблагодарить юного короля, запросто совершившего то, что не удавалось никому за тысячу лет, включая Сарха! Я был потрясён: почему же ты промолчал, Джэд?! Как сейчас вижу его вспыхнувшее лицо: я не заслуживаю похвалы за то, что выполняю свои обязанности! С его точки зрения, он не совершил ничего особенного – просто исполнил свой долг короля и мага… Вот так, постепенно, и ненависть моя, и предубеждение сошли на нет. Синеглазый не вызвал, не приобрёл – завоевал мою преданность. Возможно, в Саоре будут и лучшие Правители, и слава Хранителю! Но для меня есть один-единственный, и мне жалко его терять!
– Ты же его не теряешь… – вставил Дэрэк, но Орнг перебил юношу яростным взмахом руки и крыла:
– Слепы ли все вокруг меня или притворяются незрячими?! Не видят или не хотят видеть?! Этот первенец отнимет у Дэйкена не только ожерелье! Вряд ли он будет настолько благороден и великодушен, что потерпит того, кого всегда будут больше уважать, больше слушаться, больше любить! Пока рядом Джэд, тот, второй, никогда не станет настоящим королём Саора, и он едва ли с этим смирится! Ведь это сын Аргена – честолюбивого, властного, бессердечного! А мне твердят, что ничего страшного не происходит!
– Синеглазый тоже сын Аргена, – неожиданно для себя возразил Дэрэк. – Нельзя же так оговаривать человека, ничего о нём не зная.
– Принц! – отшатнулся тонх. – И ты тоже!
Последние слова Орнга походили на жалобный стон. Юноша ощутил, как к горлу подступает комок: сглотнув, он отвернулся в сторону Эриэжа. Горы заметно светлели, а Тэор почти исчезла из виду. Деревья внизу замерли в ожидании, когда их пурпурной листвы коснётся первый солнечный луч. В окружающей тишине отчётливо слышалось далёкое дыхание Океана.
– Как ты думаешь, – спросил Дэрэк тонха, – мы отыщем этого на горе родившегося ребёнка?
– Не сомневаюсь, – мрачно ответил Орнг. – Иначе Синеглазый давно знал бы, что незачем куда-то идти. Подобные вещи даются ему шутя. Отыскать существо из Саора вообще не сложно. На близком расстоянии это может любой маг, сделать это в пределах всего мира – кто-нибудь вроде Арска. Такие маги, как Тэнг, Гэсса или твоя мать, могут это сделать даже через Мост. Дэйкен, оставаясь в Орже, свободно связывается с Наблюдателями Артреска и Пэрха, не говоря уж про Шэньри и Землю. Расстояний для него не существует. Убеждён, ещё слушая принцессу, он напал на след Мэйлин, потому и заявил так уверенно, что скоро вернётся с новым королём. Но кем тот окажется? Как встретит человека, который столько лет владел его ожерельем? И что для него Саор? Утраченный дом или пустой звук? Либо – что ещё хуже! – ненавистное напоминание об оскорблении, нанесённом его матери? Дэр, твой брат постоянно уходит в иные миры – и отнюдь не развлечений ради. Но никогда я так не беспокоился – одному Хранителю ведомо почему!