– А как ты сама думаешь?
– Это такой особенный… человек, который может делать всё, что захочет: жить вечно, не бояться Одигер, убивать врагов на расстоянии, насылать болезни и беды, обращать людей в разных мерзких тварей, дичь приманивать… да мало ли что! – она испуганно поджала губы.
Джэд не выдержал и от души расхохотался:
– Иза, во всём этом вздоре действительности соответствует только одно – мы и впрямь люди. Живём, правда, долго, порой несколько веков, но не бесконечно.
– Самые могущественные маги Саора, что повелевали Океаном и горами, отжили своё и ушли, уступив место следующим за ними, – подхватил Дэрэк. – Насылать болезни они, вероятно могли бы – трудность в том, что в нашем мире нет такого понятия, как «болезнь». Есть слово «исцеление», но оно применяется по отношению к душевным травмам, реже – нанесённым ранам, и не используется в том смысле, что подразумеваешь ты.
– Что ж касается бед, – Дэйкен перестал смеяться, – нарочно их вызывают только безумцы, а вот нечаянно – любой из нас. Порой маги переоценивают свои силы, и неконтролируемые заклятия вырываются из-под контроля, оборачиваясь бурями, землетрясениями, засухами, наводнениями и прочими напастями.
– Чтобы этого не происходило, такие, как Синеглазый, хранят наш мир, – жёстко докончил Дэриэн, – сдерживают самых горячих и необузданных, заставляют их соблюдать наши Законы, устраняют последствия промахов прочих. Самый сильный маг Саора все свои способности тратит на то, чтобы ограничивать остальных.
– Ух ты, – выдохнула Иза.
– То-то, что «ух ты», – усмехнулся Джэд, а ты говоришь: «всё, что захочет».
Он поднялся и потянул за собой Дэрэка:
– Пойдём, посмотрим на Кежгери.
– Тебя интересуют подземные озера? – шутливо спросил его Дэриэн.
– Этого я ещё не видел, – Дэйкен повернулся к Скижу:
– Помнишь озёра Старого Города? И то, как я чуть не утонул?
– Как это? – вскинул бровь принц.
– Он плавать не умел! – хохотнул Скиж.
Юноша уставился на Джэда:
– Ты же прекрасно плаваешь!
– Так здесь и научился! На Земле было негде, в Саоре – некогда и незачем. А этот дуралей заладил – легко, попробуй. Я и проверил!
– Прыгнул в озеро – и камнем на дно, – подтвердил Скиж, – еле откачали. Геза долго не могла решить, плакать ей или смеяться. Мне же тогда и от Леки влетело, и Синеглазый на меня разобиделся. А к вечеру плескался не хуже нас!
– Ирония моей жизни, – рассмеялся Дэйкен, – научиться плавать в безводном мире!
– Любопытно, – задумчиво протянул Дэрэк, – сколько всего необычного в твоём прошлом остаётся тайной для Саора?
– Наверно, много, – честно признался Синеглазый. – Драться, как ты знаешь, я выучился на Артреске. А урок учтивости мне преподал Шэньри, мир утончённой деликатности, где одним неосторожным словом можно нажить себе врага. В Саоре не знают, но именно там мне пришлось расплачиваться за вспыльчивый нрав и колючий язык. В моём прошлом полно такого, что я с удовольствием скрыл бы, но, к моему стыду, в моём положении это невозможно.
Дэриэн понял. Перед передачей власти или чувствуя свою кончину король Саора обязан запечатлеть всю свою жизнь в кристалле памяти – за исключением разве самого сокровенного, личного. Оттуда черпают свои знания Наставницы. Эдра уже показывала принцу записи Алхэна и Маржэна, и он поражался искренности и величию древних королей.
– Уверен, тебе не придётся стыдиться своего прошлого! – с жаром возразил Дэрэк.
– Если и не придётся, то вовсе не потому, что оно безупречно, – загадочно ответил Джэд, и юноша опять почувствовал в его голосе скрытую тоску.
«Странные у нас получаются сегодня разговоры, – невольно подумал Дэриэн. – Тогда, у Моста, потом, на спуске, и сейчас… С чего бы мы не начали, всё подводится к некой черте, за которую мы оба не желаем – или боимся? – переступить. Что мешает мне спросить: «тебя что-то мучит, мой Синеглазый?» Я знаю, что он непременно мне ответит… возможно, меня пугает то, что я услышу?»
Коридор, по которому они шли, был широк и длинен, со множеством дверей, многие из которых были распахнуты во всю или наполовину. Свет огонька выхватывал обстановку: низкие деревянные кровати, устланные пушистыми шкурами, шкафы, табуреты, утварь. Замки и запоры отсутствовали – живущие здесь явно доверяли соседям.
Геза подалась вперёд и распахнула массивные двустворчатые двери из единого куска дерева, окованного железом. За ними скрывалась чуткая, живая тишина. У Дэрэка возникло ощущение, что там находится нечто огромное, тёплое, дышащее тяжело и размеренно. Огонёк над плечом Джэда мигнул и раздвоился, затем ещё и ещё, и вскоре целый их рой кружился над Кежгери. Свет отразился от поверхности воды, настолько прозрачной, что просматривались малейшие детали дна.
Нуки, никогда не видевшая воды в таком количестве, вскрикнула, торопливо присела и опустила в неё раскрытые ладони, словно опасаясь, что она сейчас исчезнет. Дэриэн хотел улыбнуться, но, глядя, с каким благоговением смотрят на Кежгери обитатели Пещеры, сдержался. Вода давала жизнь во время Прохождения, шутить над этим было бы бестактностью.
Огоньки разлетались дальше, освещая колышущуюся гладь озера, своды с колоннами над ним и узкую полоску берега по бокам. Там, где колонны выходили из воды, их покрывали цветы, мясистые и крупные, белые лепестки их глянцевито блестели.
– Они искусственные? – спросил Гезу Дэрэк, указав на них рукой.
– Нет, – качнула та головой. – Это изир, наш первый друг. Он чистит воду. Мы принесли его из Старого Города, очень боясь, что случайный свет убьёт его. Солнца для него губительны.
– Леки подметила, что там, где растёт изир, вода чище и вкуснее, – вставил Скиж. – Эти цветы как память о Городе… и о ней.
Он помолчал, затем встряхнулся и потрепал Нуки по плечу:
– Ничего! Тут тоже неплохо, а через пару Прохождений станет ещё лучше. Вот доберёмся до древних рудников… Ты не пожалеешь, что присоединилась к нам, Нуки.
– Здесь хорошо, – откликнулась девушка, вставая и обнимая Гезу, но глядя на Джэда.
«Саор, Земля, Мариник, – с досадой подумал Дэриэн, – везде одно и то же. На него все смотрят – кто тайно, кто открыто, но все – с единственной целью… Надоело! Вот сейчас возьму и скажу…»
– Дэрэк, я тоже замёрз чего-то. Пошли к костру.
Юноша просиял и стиснул протянутую руку.
***
Устраиваясь на ночь в отведённой им комнате и уминая поудобнее ворох одеял на кровати, Дэриэн тихонько вздохнул:
– И всё-таки как это раздражает!
Синеглазый глянул на него весело и лукаво:
– Что именно?
Он лежал на спине, закинув руки за голову. Огонёк над ним освещал смягчившееся гордое лицо, чёртовщинку в глазах, озорной изгиб губ.
– То, что все они пялятся на тебя! Пожирают взглядами. Неужели ты не замечаешь?
Джэд рассмеялся:
– Дэрэк, ты преувеличиваешь. Я несъедобный! Жёсткий, костлявый и ядовитый. Так, пару раз взглянуть.
– Пару раз?! Геза весь вечер от тебя не отходила! А Нуки вообще дырку прожгла… всё Эльги расскажу!
– Моя королева мудрая девочка. На ерунду внимания не обращает… не то, что некоторые!
– Это не ерунда! – Дэрэк пнул в сердцах подушку. – Не представляю, как у неё хватает терпения выносить всё это!
– Эльги знает, что, кроме неё, мне не нужна ни одна женщина.
Юноша подозрительно уставился на него:
– Ты как-то странно это сказал. Так, как будто это правда и неправда одновременно. Ну-ка, повтори!
Глаза Дэйкена странно блеснули, но он уверенно произнёс:
– Кроме Эльги, я не люблю и не полюблю никакую другую женщину.
Дэрэк сидел, повторяя про себя каждое слово, ища в чём подвох. Джэд смотрел на него с улыбкой, и принц готов был поклясться, что, ответив предельно честно, Синеглазый сказал ему не всё… или он сам не всё понял?
– Ненавижу, когда ты так делаешь! – выпалил Дэриэн, злясь на свою недогадливость.
– Делаю – что?
– Играешь словами.
– Дэрэк… с чего ты взял, что я… играю?
Вот теперь юноша точно уловил необычную интонацию. Он замер, не зная, как реагировать. В голосе Джэда прозвучала нежность. Робость. Тоска. Обречённость.
«Спроси! – шептал ему внутренний голос. – Почему ты в который раз упускаешь момент? Неужели ты так боишься ответа?» Дэрэк уже было решился – и вдруг понял, что не должен этого делать. Не потому, что его мог напугать ответ. Потому, что тот, кого он порывался спросить, отчаянно боялся услышать вопрос, на который ему придётся ответить.
И Дэриэн поступил так, как сотню раз делал сам Джэд, – перевёл всё в шутку, запустив в Дэйкена подушкой:
– Ну тебя! Синеглазое совершенство!
– О, спасибо! Я только хотел попросить! – Джэд поймал подушку, с удовольствием подпихнул под голову и удовлетворённо расслабился.
В его глазах читалось откровенное облегчение.
– Эй, верни!
– И не подумаю. У тебя и так три… Давай спать. Здесь рано встают, а нам придётся подняться ещё раньше, чтобы ускользнуть тайком. Иначе Скиж ни за что нас не отпустит.
Он отвернулся к стене и затих, огонёк над ним погас.
Дэрэк долго ворочался в темноте. Сон, как назло, не шёл. Тишина Пещер давила, угнетала.
Хорошо, он не должен задавать «тот» вопрос. Но у него столько их накопилось!
– Синеглазый! – позвал он.
– У-у?
– Что нас ждёт?
– В каком смысле?
– Завтра, послезавтра… в будущем.
– Ранний подъём и дурное настроение.
– Я серьёзно. Мы найдём сына Мэйлин?
– Найдём.
– Он окажется хорошим королём?
– Дэрэк, я спать хочу.
– Что тебе стоит ответить? Просто «да» или «нет».
– Отсутствие подобных слов в ответе на твой вопрос.
– Тогда ответь на другой. Ты злишься на Зэльтэн?
– Нет.
– Но ты её не простил?
– Слушай, я правда очень хочу спать!
– Думаешь, я тебе поверю? Когда знаю, что ты способен обходиться без сна неделями? Мне бабушка недавно рассказала.
– О Лэнгиэх?