– Владычица, – искренне пугается король, – ты что навоображала?! Это ж только на один вечер! Чтобы ты провела его с нами, не на кухне, а в столовой, со всеми! Чтобы мы смогли тебя поздравить… Арвэ! – быстро добавляет он, заметив подозрительно заблестевшие глаза. – Только не слёзы! Арвэ! Не реви! Ох, Дэрэк, выручай…
Я торопливо забираю скалку из крепких рук – на всякий случай. Усаживаю в кресло, с незапамятных времён стоящее в промежутке между плитой и столом. Вытираю слёзы платком, который заботливая Аль пихнула мне в карман давным-давно. И начинаю объяснять:
– Арвэ, мы просто хотим, чтобы ты отдохнула. Один раз. Посидела с нами в столовой, выслушала поздравления. А не носилась, как обычно, между кухней и башней, ублажая сыночка своего непутёвого только что сготовленным.
«Сыночек» обиженно сопит. Но – и мы трое знаем это! – иногда он ест только потому, что мы с Арвэ впихиваем в него еду. Напоминаем, ругаемся, пристаём… чуть ли не силой заставляем!
В кухне вдруг становится очень тесно. Возможно потому, что посередине возникают хоренги. И, хотя они вежливо прижимают крылья, три взрослых хоренга – это перебор для помещения, где обычно властвует одна Арвэ.
– Джэд, – мурлычет Трис, – ты нужен.
– Срочно, – поддакивает Ивен.
– Это важно! – добавляет Спалк.
Ещё бы! Король Саора всегда кому-то срочно нужен, и это обязательно важно! Даже если с проблемой запросто справится не то что Мэль с её даром, а с лёгкостью – Дани или Ариз. Но – все идут к Синеглазому. По привычке, что ли?!
Или потому, что, как и сейчас, он просто кивает и исчезает вместе с ними. Чёрт бы его, сговорчивого, побрал! Нет, я понимаю, бывают ситуации, когда без Дэйкена и впрямь не обойтись. Но не так часто, как его дёргают по любому поводу! И он никогда не отказывает.
Арвэ ловит мой вздох и согласно кивает:
– И так всегда, Дэрэк. Сейчас ещё хорошо, ты есть. Вступаешься, гоняешь особо наглых. Даже когда ты только появился, принялся заботиться. А вот первое время…
Она умолкает и смотрит куда-то вдаль. Придвигаю второе кресло и заинтригованно усаживаюсь рядом:
– Арвэ, расскажи! Понимаешь, все вспоминают, но… не то. И не так. Все видели только то, что Синеглазый показывал. Ты же была рядом и одновременно незрима.
– Никто не замечает кухарку?
– Владычицу кухни! Я не хотел тебя обидеть. Просто… Ты не присутствовала на Советах, не общалась с Правителями – и наблюдала изнутри. То есть вряд ли Джэд при тебе носил маску, как-то скрывал себя.
– Носил. И скрывал. Он, наверно, даже спал с таким ледяным выражением лица. Что ты хочешь, Дэрэк? Его так встретили, словно он не сын короля и наследник, а последний самозванец. Кроме Дэша да Гэссы никто к нему сочувствием не проникся. А вот бояться начали сразу после Поединка, за несколько шагов колени гнули. Честно! Даже обычные маги вокруг него потоки различали, а те, что посильнее, шарахались в ужасе… как и он от всех. Он и так от природы замкнутый был, силища эта и вовсе его от всех отделила. Никого не коснуться, ни с кем не сблизиться. Король… Огромный пустой замок – и одинокий ребёнок. Который настолько привык быть не любимым и не желанным, что ему даже в голову не приходило, что кто-то будет испытывать к нему тёплые чувства.
Золотые глаза с одобрением останавливаются на мне:
– Как ты пробился – до сих пор не пойму! И не просто достучался – совсем лёд этот растопил… Помнишь, когда ты его первый раз кушать притащил?
Невольно улыбаюсь. Такое не забудешь!
– Я сразу обратил внимание, что он почти ничего не ест. В первый же день. Думал, может, где-то что-то перехватывает. Потом заметил – нет, иногда сутками к еде не притрагивается! И на голод не жалуется. А сам тощий, все косточки пересчитать можно! Сила огромная, откуда берётся? Спросил у Дейзи, та похихикала – мол, Дэйкен особенный, ему еда не нужна, у него магия… дура! Я, Арвэ, с самого начала стал о нём думать как о человеке. Необычном, уникальном, исключительном – но человеке! А людям кушать надо! Три раза в день, как минимум. И всем этим байкам про магию не верил! Потом с Арском поговорил, так, вроде на общие темы. Понял, что никто в Саоре о Джэде толком ничего не знает, да и сам он о себе мало думает. Точнее, вообще плюёт! Надрывается, пока с ног не свалится, чуть отдохнёт – и за старое…
– Гэсса пыталась на Дэйкена повлиять, да куда там! Он так рыкнуть мог, что принцесса месяцами не осмеливалась возвращаться к этой теме. С Джэдом ругаться – бесполезное занятие.
– Я и не ругался. Как ты вспомнила, я просто его притащил в столовую. За руку. И заставил есть. Пригрозив, что иначе буду кормить насильно.
– Повеселил ты меня знатно! – хохочет Арвэ. – Я всё ждала, когда у короля терпение кончится! Вскочит и наорёт! Вышло иначе. Он на тебя такими глазами смотрел, когда ты не видел… Словно он дитя малое, а ты родитель строгий, которого слушаться до́лжно. А он ведь никогда никого не слушал! Хранителю – и тому хамил.
– Джэд не грубый. Он прямой и резкий.
– Дэрэк, с тобой он менялся. Все сразу заметили. Даже разговаривал по-другому, а уж позволял что! Ты хоть представляешь, как это со стороны смотрелось? И не столько то, что ты на него голос повышал, а то, что он на тебя не орал никогда!
– Зато ехидничал вовсю! И сейчас продолжает!
– Это ты его раньше не знал. Прочувствовал бы разницу… Что говорить, Дэрэк, я – кухарка, на второй день всё поняла… Синеглазый смотрел на тебя – и улыбался. Впервые, по-хорошему так.
– А я им любовался. Никогда такой красоты не видел. Чтобы каждая чёрточка, каждая линия – совершенство… Он мне снился постоянно, – я судорожно вздыхаю, – как он идёт через Большой Зал, его взгляд, жест, которым он откидывает волосы…
– Дэрэк, – нерешительно спрашивает Арвэ, – прости, уж не знаю, как наглость оправдать… Ты же мальчик прямой и искренний, ладно, не сразу в своих истинных чувствах разобрался, тут любой бы запутался… Но зачем ты на Дейзи женился?!
Вздыхаю:
– Дурак был, вот и женился. Сам себя потом семнадцать лет спрашивал… Арвэ, я сижу и думаю: мне ведь никогда в голову не приходило заботиться о Дейзи. Следить, как она спит, что ест, чем занята… Сначала – прости за откровенность – с удовольствием проводил с ней ночи. Недолго. Даже не до Мариника. Первые два-три месяца. Потом… Принцесса была – нет, не обузой. Просто лишней. Только я себе в этом сознаваться не хотел. И Дани уже появился, хоть и не рождённый, а сын. Совесть мучала… Ты не представляешь, как я потом о своей глупости жалел! На Земле девиц без счёту перепробовал, в Саоре дурить продолжил… А нужен мне был один-единственный человек, перед которым мне по сей день стыдно за всё, что я успел натворить!
Женщина качает головой:
– Дэрэк, а я вот думаю – может, так и задумано? Не Тором, а тем, кто всё создал. Чтоб тебе такому появиться – с сердцем твоим и ошибками, земным прошлым, которого ты стесняешься. Был бы ты правильным, чистым юношей, проведи всю жизнь в Саоре – перед королём, как все, на колено бы вставал, не задумываясь, кто он, каково ему… Ну, как Гэсса бы, робко добра желал. А ты его, как простого парня, за руку да кормить…
– Что, мне надо было смотреть, как прочие, сквозь пальцы?! Сама же вон бьёшься до сих пор!
– Бьюсь, – вздыхает Арвэ. – Ничего с собой поделать не могу. Перед королём трепещу, а вижу мальчишечку одинокого, каким он в Орж явился. Косточки все наперечёт, глазищи на пол-лица, привык в детдоме впроголодь жить. Не напомнишь – и есть не придёт! Я тогда и стала, Дэрэк, ему втихую подносы таскать – глядишь, один у себя в комнате и сжуёт что-нибудь… Собственного сына так не баловала, кабы был! У меня своих детей нет, так уж вышло. В юности любила одного парня, а он женат был на другой, но и обо мне не забывал, навещал регулярно. Я годами это терпела, а потом в душе словно выгорело что-то. И вся моя жизнь, весь пыл – вот эта кухня, – женщина обводит рукой помещение, – две плиты, три стола… Загрузила себя так, что иногда домой прыгать сил не было, в соседней комнатке спала.
Эскен как-то заметил, так на следующий день я пришла, смотрю – комнату расширили, мебелью обставили, деликатно так, без единого звука. Дед у Синеглазого настоящий король был, галантный, обходительный, добрый… Джэд, когда смеётся, на него похож.
Я протестую:
– Не может он быть на Эскена похож! Он копия Тора!
– Похож, – упрямо повторяет Арвэ. – Не всё ж Создатель в нём изначальное вытравил! И Санире он мне иногда напоминает – вот тем жестом, который ты очень любишь. Когда он волосы назад откидывает и чуть голову вбок склоняет. Вылитый! Санире из Тери была, красавица, умная, гордая… Арген от родителей ничего не взял. Мальчиком придёт в столовую, губу выпятит – и сидит над тарелкой насупившись, словно думает – достойна маримэ, чтобы он её съел, али запустить в кого?
Мне весело от рисуемой картинки.
– Арвэ, а Арген правда такой суровый и грозный был?
– Капризный он был, – вздыхает владычица кухни, – то не так, это не эдак… Самолюбивый, упрямый… Упрямство у королей Саора – родовая черта. Уж с этим ты не поспоришь!
Согласно киваю. Дэйкен упрётся – проще Ардэг передвинуть!
– А насчёт грозного… Несчастным он был. Блажь эта, по поводу ребёнка… Ему Дэфк сотни раз говорил, и прилюдно, и наедине: «Правитель в Саоре может магом не быть вообще. Ему не заклятия плести, управлять надо». Отец твой принцем был таким, что большего уважения ни к кому на моём веку не испытывали. А магии – как у тебя: что шерсти у ведокса! Арген покивает-покивает и за своё… Мэйлин любил безумно, до дрожи в коленках. Иной раз придут ужинать – так тарелки непочатые и оставят, в спальню перебираются.
Улыбаюсь. Знакомо!
– Вот потерпел бы немного сын Эскена, дождался бы детей от Мэйлин – и счастье истинное бы узнал.
– И вся история Саора пошла бы по-другому, – ёжусь я.
– Дэрэк, в жизни всегда так. Что одному радость – другому горе. Король Арген был бы счастлив, Лекст, дурная башка, прожил бы жизнь честным человеком, а мы бы с тобой не нянькались с помесью тонха в линьке и хоренга в брачный период.