Он бледнеет и сразу же вспыхивает румянцем. Глаза распахиваются так широко, что вмещают в себя отражение Океана и неба:
– Повтори!
– Ты – единственный, Дэрэк. Ты всегда им был. Я врал себе и Эльги.
– Твоё сердце никогда не лгало, – тихо шепчет мой принц, – твои глаза, твои губы, твоё совершенное тело, наша связь… – он дрожит, словно от озноба. – Джэд, это значит… Теперь ты будешь только со мной?! Не подаришь свои ласки больше никому?!
– Я и так давно только с тобой… Я не был с Эльгер три месяца, Дэрэк. Сам понял это лишь сейчас. Я не хочу никого, кроме тебя.
– Докажи…
Он трепещет и тянется ко мне. Нежные, мягкие губы находят мои… Докажу, любовь моя. Столько раз, сколько пожелаешь. Моя сила делает тебя столь же неутомимым, как и я сам.
– Скажи это ещё раз, Синеглазый.
– Единственный… Дэрэк, ты счастлив?
Где-то далеко, в ином мире, ехидно и довольно усмехается Илина. Спасибо тебе, вредная старая карга! Ради этого выражения на лице самого дорогого мне человека я готов на многое. Даже повторять эти слова снова и снова.
– Единственный…
– Джэд, я так счастлив, что готов умереть.
– Не надо умирать. Пойдём домой? Здесь ужасно острые камни. И песок влажный.
– Хорошо. Нет! Ещё раз…
– Хоть тысячу! Мой единственный, любимый, прекрасный принц…
Я подхватываю его на руки, и он склоняет голову на моё плечо. Его руки замыкают меня в кольцо.
Судьба на прощание разводит руками и окончательно отступает.
Окно
Я подхожу к окну, смотрю и восхищённо замираю. Красота!
Кажется – вид с башен Оржа везде одинаково великолепен. Из комнаты Мэль даже живописнее будет, там вдали видны переливы радуг над Тиремом. А у Дани можно разглядеть белоснежную вершину Солха… Сне́га на ней, конечно, нет, это цвет горной породы, но память о земных вулканах подсказывает непривычные Саору понятия.
Джэд называет мои волосы белоснежными. С возрастом они действительно побелели окончательно, раньше я слышал сравнения с серебром, пеплом… Но понимаем его я да Тор. Мэль – и та долго задумчиво хмурится…
Отвлёкся.
Из окна нашей с мужем спальни виден Эриэж. Солнце, поднимаясь, каждое утро заглядывает к нам в комнату раньше, чем ко всем остальным в Орже: королевская башня – самая высокая часть замка. Джэд, как ребёнок, постоянно вскакивает встречать рассвет. Встаёт на светлом фоне неба, опирается ладонями на подоконник и вглядывается вдаль. А я любуюсь им с кровати, если не сплю.
Было время, я прибегал к нему радоваться новому дню вместе. О-очень давно. Влетал в комнату без стука… Зачем стучать, когда мы чувствуем друг друга?! Подходил сзади, обнимал, укладывал подбородок на его плечо и наслаждался восходом Сэрбэл и единственно доступной мне тогда близостью. Как скоро я захотел большего? Протянуть руки дальше, под шёлковую прохладу рубашки, расстегнуть пряжку тугого пояса, проникнуть ниже, лаская совершенное тело… Увы, всё это пришло позже. Тогда я просто стоял, слушал стук его сердца и грелся его теплом.
Правда, в те последние две недели, которые мы провели порознь, Джэд, перестал при мне спать в рубашке… да и штаны натягивать ленился… Или то была не лень? Он стеснялся сказать вслух – ждал, пока я догадаюсь? Я смотрел на него спящего – и трепетал… В Саоре нет ничего более прекрасного, чем облик его короля. Синеглазый красавец, он воплощение нашего мира, хрупкости, изящества – и силы. Мы давно привыкли спать раздетыми, даже когда только спим, без близости… Близки мы всегда, даже просто лёжа рядом. Зачем нам пусть и тонкая, но преграда из одежды? Лучшие в мире ткани – шёлк его волос, атлас бронзовой кожи, бархат нежного пушка в сокровенных местах…
Стук в дверь. Кто это у нас вежливый такой?
– Дэрэк, можно?
– Эльги, с каких пор ты спрашивать начала?!
Королева загадочно улыбается не отвечая. Встаёт со мной рядом, вглядывается вдаль. Сэрбэл зависло над Лоолом, в серебряных лучах кружатся хоренги. Значит, Ранкер уже закончил свои дела с королём. Надеюсь, сын Ориша на этот раз обошёлся без невыполнимых требований! Льщу себе напоминанием, что глава рода из Арли после того Ритуала обходит меня по широкой дуге. И сегодня предпочёл специально уточнить, почтит ли своим присутствием Дэр, сын Дэфка, принц Соледжа, их встречу с королём Саора? Джэд от души веселился, передавая мне этот разговор и выражение лица хоренга, облегчённо выдохнувшего при известии, что я также не стремлюсь видеть его, как и он – меня.
– Смотри, Дэрэк, над Эпшем дымка! Магическая!
– Всё в порядке, – ухмыляюсь я, – это Дани с Кэвином развлекаются. Серв, сын Герша решил поля́ расширить, Синеглазый дал деткам задание. Не удивлюсь, если там и Ариэль, и Алия.
– Последняя – это кто? – с удивлением спрашивает Эльгер.
Я остолбенело таращусь на неё:
– Дочь Вирана. Талантливый маг. Джэд учит её уже полгода… Эльги, ты что – не в курсе?! Она уже Даньку догоняет, а когда Синеглазый с ней начал заниматься, порталов строить не умела!
– Дэйкен хороший учитель. Аль – слабее меня, но творит такое, что мне и не снилось.
В её голосе нет упрёка, но мне становится неловко.
– А с тобой Джэд не занимался?
– Как-то предлагал, сразу после Обряда. Я отказалась. Думала, что дано от рождения, то уже не улучшишь. Ариэль показала мне, как я ошибалась. Потом… Для меня магия – это вещь бытовая, скучная. Никогда интереса не вызывала. Отец меня очень жёстко воспитывал: заучивай и не фантазируй. Есть классическое плетение – пользуйся и не вздумай менять – хуже будет.
– Тебя ведь не Арск учил?
– Да, отец не хотел из замка выпускать. Он пригласил Ройма, сына Кавиша. Уважаемый был человек, из Лоса. Прожил двести двадцать восемь лет, обучил десятки магов. Он занимался со мной два года, с пятнадцати до семнадцати лет, больше не стал, сказал – бессмысленно. Отец возмутился, собирался продолжить сам, но дальше ты знаешь. Король сделал мне предложение, я уснула на два года… Иногда, Дэрэк, мне кажется, что я до сих пор сплю. И всё, что со мной происходило за эти годы, – всего лишь сон. Любовь Джэда, наш Обряд, наша дочь…
Я сглатываю и смотрю в окно. На голубые зубцы Эриэжа, подсвеченные солнцем. На пурпур лесов Лоола. На поблёскивающую нить Эпша. Только не на девушку, которой я перечеркнул всю жизнь.
– Сны, Дэрэк, иногда очень приятны, настолько, что не хочется просыпаться. И всё-таки они не могут длиться вечно. Я всегда понимала, что рано или поздно пробуждение неизбежно. И лишь от меня зависит, как я его приму, – с тоской об утраченном или с радостью от пережитого. Наверно, я так устроена, что не умею печалиться долго. И, уходя из Оржа, унесу одни тёплые воспоминания. О прекрасном синеглазом короле, подарившем мне счастье, о котором я и не мечтала. И о великодушном и самоотверженном принце, восемнадцать лет мирившемся с тем, что это счастье я у него украла.
Мне резко перестаёт хватать воздуха:
– Эльги, я…
Она ласково гладит меня по щеке – как всегда:
– Дэрэк, я одна знаю, как тебе было нелегко. Заменить ревность – доверием, боль – чувством вины, и всё это переплавить в дружбу. Ты удержался даже тогда, когда стало ясно, кто из нас двоих всегда был любимым и единственным. Благородство и мужество… Тор сказал, что хочет иметь такое же сердце, как у тебя. А я мечтаю сохранить твоё дружеское отношение – на все тысячи лет, что мы будем вместе жить в нашем мире. Для меня это так же важно, как остаться другом Джэду. В каких-то вещах я до сих пор могу быть вам нужна и полезна.
За окном – вереница лэктэрхов. Впереди Верн с Эдрой… Надо же! Обычно лэктэрхи не сохраняют пары, образованные во время Взлёта. Саор меняется, стремительно и неотвратимо. Перемены в мире, перемены в душах…
– Ты… разорвёшь Обряд? – наконец с трудом выдавливаю я. – Покинешь Орж?
– Оболтус, – королева даёт мне символический подзатыльник, – разве можно иначе? Ты как это себе представляешь? Что я начну встречаться с другим мужчиной при живом муже? Или стану спать с ним у вас на виду?
А теперь мне нестерпимо стыдно. Ведь мы когда-то так и поступили. Синеглазый привёл меня в свою спальню и уложил в постель… или я соблазнил его и забрался к нему в кровать. Что служило нам оправданием? Что Эльгер позволила?!
Но я же понимаю, что, если бы она воспротивилась, Джэд признал бы свой выбор уже тогда, а не спустя семнадцать лет! Дэйкен честен. У него хватило бы мужества порвать с женой. Я знаю своё синеглазое счастье: любые попытки повлиять на него, надавить, заставить пойти против его желаний привели бы к обратному: все эти годы я был бы у него один.
Покорность принесла Эльгер отсрочку, нам с Джэдом – дочек, Саору – королеву…
– А Мэль знает? – вздрагиваю я.
Мэриэль унаследовала талант отца – всегда быть в курсе всего, что происходит в Саоре. Удивительно ещё, что не она первая решила со мной поговорить. Доча, как и Джэд, считает себя ответственной за любые неприятности… Интересно: то, что мы трое, идя разными путями, сходимся на одном решении – это благо или вред?
– Доченька разве что язык свой при вас придерживает, – смеётся Эльги, – жалеет в кои-то веки! Обряд прошла, по-иному стала на вашу связь смотреть. Поняла наконец, для чего кровать в спальне и как оттуда можно по полдня не вылезать!
– Эльги, а почему ты не стала спать с Джэдом? – спрашиваю я, тут же понимаю двусмысленность своей фразы и быстро поясняю: – В смысле, всю ночь? Перебралась в отдельную комнату?
– Как-то само собой сложилось, с самых первых дней. У меня чуткий сон, любой шорох будит. Синеглазый поздно ложится, рано встаёт. Спит беспокойно, засыпает долго, ворочается. Прижимать любит во сне, ноги закидывать… Это тебе ничего, а у меня ощущения были, что каменные глыбы придавили! Худющий, а тяжеленный! Локти острые, повернётся – заедет… Что смеёшься?! Ты, я знаю, иногда целую ночь не спишь, с ним возишься, а я не могу так! Как ни обожай, раздражение появляется.
– Не знаю, – качаю головой я, – у меня не появляется. Да я и покрепче буду! От локтя в глаз правда тоже не застрахован, так Джэд от моей боли сам же и проснётся, залечит, утешит и извинится сто раз так, что порой даже хочется, чтоб ворочался почаще… Эльги… Ты точно его любила?..