– Я всё ждал, когда ты придёшь…
Странно, что у столь разных людей один и тот же взгляд. У Мариэль, прощавшейся со мной на Маринике. У исследователя Паджера, потерявшего Ролланну. У Дирана, уходящего из моей спальни. Сознание того, что ты теряешь цель и опору в жизни.
– Олин, есть возможность наказать её, не оповещая Совет?
Да простят меня мои же Советники. Но если есть хоть малейший шанс не отправлять Малику в изгнание – я им воспользуюсь. Запру в Саоре, приставлю охрану…
– Нет, Джэд. Она убийца.
Мне очень хочется завыть – от бессилия и обиды.
– Синеглазый, я ей всё прощал. Ей было скучно – мы таскались в столицу. Малика кружила головы царскому окружению – я терпел стиснув зубы. Понемногу вплетала магию – не остановил вовремя… Она начала играть с человеческими чувствами – и заигралась. Вляпалась в историю, сопротивлялась и превысила меры защиты… Но не это главное! Она… мне изменяла. Я слабый маг, ты же знаешь. Пока Малика скрывала, ни о чём не догадывался. Только тут всё выплыло на поверхность… Джэд, что мне делать?! Ты заберёшь её? Осудишь? Джэд, сжалься! Я понимаю, это Закон… Но хоть что-то! Можно, я уйду в изгнание вместе с ней?!
– Мы поговорим об этом перед Советом, обещаю. Где она?
– В столице… наверно.
– Можешь её позвать? Не говоря, что я здесь. Не хочу… лишних жертв.
Олин кивает, но медлит. Не вставая заглядывает мне в глаза:
– Спасибо, Джэд.
– За что?!
– Не добиваешь – «я же тебя предупреждал», «думать надо было головой»…
– В Саоре ещё наслушаешься.
Наблюдатель тоскливо усмехается:
– О да… Сестрёнка мне всё припомнит… Синеглазый, я не шучу насчёт изгнания.
– Я знаю. И тоже искренне постараюсь учесть этот вариант… Олин, мне жаль.
Понятно, почему он тянет. Что сделал бы я на его месте? Схватил бы свою глупую половинку в охапку, рванулся бы через миры?..
Зачем гадать… Семнадцать лет назад я был почти в такой же ситуации. Когда душа рвалась к любимому и изгнанному. Сколько мы прожили друг без друга? Неделю? А если больше – месяц, год? Малике за убийство светит пожизненное наказание… Я – разделил бы его с Дэрэком? Даже если бы он не платил мне взаимностью?
Да.
– Олин… Существует поправка Гэдэи к Закону Алхэна об убийстве разумных, по которой при добровольном раскаянии возможно смягчение наказания преступнику. Ты в состоянии повлиять на дочь Кушэра? Объяснить ей положение? Если вы завтра с утра явитесь в Орж и предстанете перед Советом, я вправе настаивать на снисхождении. А у вас будет эта ночь всё выяснить между собой.
Как у Малики – оценить глубину самоотверженности сына Зиера. Слава Создателю, расплывчатой формулировке Закона Алхэна и милосердию королевы Гэдэи. Ну, и ещё раз Тору, заставившему меня выучить все, даже самые забытые и нераспространённые, примечания к Законам.
– Джэд… Ты это серьёзно?!
Нет, юмор у меня такой, королевский!
– Олин, я всё прекрасно понимаю. Даже то, что тебе хочется взять Малику за руку и удрать куда-нибудь за Лирли. Но и ты знаешь, что я вас там найду. Отыщу в любом мире! И на снисходительность мою можешь тогда не рассчитывать! А так… Совет всё выслушает. Если у дочери Кушэра хватит мужества во всём признаться и привести факты в своё оправдание, изгнание не станет пожизненным. Лет тридцать максимум. Сколько тебе сейчас – восемьдесят?
– Семьдесят девять.
– Малике тридцать два. В Саор она вернётся в расцвете лет и, надеюсь, поумневшая. И ты останешься полон сил. У вас впереди будет век вместе. Я даю вам возможность всё исправить. Считай, я не слышал Марена, не видел тебя и ничего не знаю. Завтра вы придёте в Орж и встретитесь с королём Саора. По собственной воле.
Наблюдатель тихонько выдыхает:
– Неправильный ты король.
Ну вот. И человек я необычный, и король ненормальный…
– Какой есть. Потерпите, дочка повзрослеет, будет у вас прекрасная королева. И в прямом, и в переносном смысле.
– Нет, Джэд, никого кроме тебя…
Началось… Всё, домой! Лучше невежливо испариться, чем слушать эти завывания. Но, к сожалению, в Орж мне рано. На секунду замираю на Нейтральной полосе. Саор уже проводил Сэрбэл, но Сард ещё не поприветствовал. С края полосы я любуюсь Эриэжем и Океаном. Мой родной, неповторимый, исключительный мир…
Сначала – к Дэшу. Тихэни встречает меня у Жилища, уши от любопытства приподняты.
– Синеглазый?
– Завтра Совет, в полдень. Предупреди всех, пожалуйста. В Аскафе опять резня, надо думать, как обезопасить Наблюдателей. Ещё отчитаюсь за Лармэ и Скаэг, чтобы остальные были в курсе.
Кивок – и я уже в Тери. Гэсса не спит.
– Мам?
– Где ты шляешься так долго?! Дэрэк уже с ума сошёл! Не стыдно тебе?!
Я отступаю под напором принцессы:
– Мама, давай завтра… До Совета поговорим. Ты лучше утром навести Делизу с Райком, скажи, их внучка в Аскафе Обряд прошла с сыном Гэкэра. Они сами связаться какое-то время не смогут, я Барьер поставил. С Аваном пусть поговорят, успокоят его. Я Векари с Элваром благословил, всё честь по чести.
– Джэд! Как! Без венка?!
Женщины…
– Достал я им венок, достал… Мам, я устал очень. Пойду, ладно?
Она не отпускает, но у меня секретное оружие. Чмокнув её в щёку, пользуюсь замешательством и сбегаю. К Арску.
Сершан дарит мне заинтересованный взгляд карих глаз навыкате. Его саэрш, священное дерево Развилок, заслоняет от нас небо.
– Арск, нужны кандидаты на место Наблюдателя в Артреске. Лучше парни, хотя это не критично. Уровень магии – не ниже среднего. Если найдёшь одарённых, отметь особо. Буду говорить с каждым сам до Совета, так что, извини, поспать подольше у тебя завтра не получится.
Какое замечательное слово – спать… Ноги уже подкашиваются.
– Король, дополнительные требования?
Сказал бы «убеждённые холостяки», так не оценит шутку. Сершану наши человеческие отношения не понять.
– Нет, никаких. До завтра.
Неужели всё?! Я могу отдохнуть?!
Связь ведёт меня в спальню. В комнате темно, Сард пока низко, лучи не достают…
– Джэд!
Как я по тебе соскучился…
– Счастье моё, любовь моя, где ты был так долго?!
Устранял конфликты, предотвращал войны, решал проблемы, создавал семьи, улаживал чужие судьбы…
– Дэрэк… Обними меня.
Сил не хватает даже на то, чтобы раздеться. Ни о каких ласках нечего и думать, но до чего же приятно к нему прижаться. Понимаю, что засыпаю прямо у него в руках… не страшно. Муж уложит меня. Главное – он рядом. Остальное – завтра.
– Я очень устал… прости.
Меня нежно целуют и осторожно переносят на кровать. Стук сердца – мой или его? Тепло тела, тихое дыхание, прикосновение волос…
– Спи, мой король.
Вечный бой
– Джэд, сокровище моё…
В ответ – озорной блеск невероятных глаз:
– Это что-то новенькое! Повторишь?
Я провожу пальцем по жёстким губам, в который раз поражаясь тому, насколько они могут быть нежными:
– Сокровище… вот почему мне тебя периодически прибить хочется?!
– Ну-у, – Синеглазый соблазнительно подтягивается и прислоняется ко мне, откидывая голову на моё плечо, – может, в тебе просыпается тиран и деспот? Который стремится посадить меня на цепь в спальне?
Очень хочется сознаться, что он прав. Я становлюсь невыносимым… это заразно, наверное. Только ощутив окутавший меня мягкий-мягкий шёлк волос, мои руки сами начинают ласкательно перебирать и гладить эти иссиня-чёрные пряди. И муж довольно прижимается, устраивается поудобнее.
В этой позе я готов простить ему всё. С того страшного дня, когда я впервые осознал, что самый сильный маг Саора хрупок, уязвим и смертен, я до сих пор млею, чувствуя его, покорно уткнувшегося мне в ключицы, так, что мой подбородок зарывается в его роскошную гриву. Худые лопатки упираются в мой живот, а руки покоятся на бёдрах.
Или не покоятся.
– Джэд, ласки – это не аргумент… Джэд! Дождёшься, что я сейчас тебя возьму, переведу дух и всё равно потребую ответа!
– Согласен. Хватит меня тиранить, займись чем-нибудь более приятным.
Возбуждение накрывает меня с головой, но я не поддаюсь:
– Любовь моя, я с удовольствием приковал бы тебя к кровати и не отпускал бы ни на миг. Только это не поможет! Во-первых, ты сбежишь. Во-вторых, даже если ты этого не сделаешь, наша спальня превратится в Зал Совета и Приёмов одновременно.
– А в-третьих? – мягкая улыбка сводит на нет всю мою суровость.
– Парни в цепях меня не привлекают.
И зачем я учил его целоваться? На свою же голову…
Минут через пять, отдышавшись, я пытаюсь вернуть себе строгий вид:
– Правда, Джэд… Сколько раз мне повторять, что я волнуюсь, не зная, где ты и что с тобой. Особенно, чувствуя, что ты ранен, тебе больно.
– Это секунды!
– Синеглазый… Как бы тебе объяснить, чтоб дошло! Представь себя на моём месте! Тебе стало бы легче, если б мне было плохо секунды?!
– Нет.
Вот теперь неизвестно, кто из нас кого тиранит. Руки Джэда такие же сильные и нежные, как он сам. А его ласки пьянят и заставляют забывать обо всём на свете.
– Дэ-эрэк…
Мне стоит колоссальных усилий противиться жару его тела, зовущему взгляду, окончательно сброшенной одежде. Та-ак… А меня он когда успел раздеть?!
– Чучело… я же не отстану. Буду ныть и ругаться, действовать тебе на нервы – и так сотни лет!
– Да хоть тысячи! Дэ-эрэк…
Самое главное – не поддаться. Не смотреть в эти бездонные глаза, не тонуть в их синеве. Не любоваться соблазнительными изгибами бронзового тела, не обращать внимания на вызывающе демонстрируемое желание.
– Джэд, я не дотронусь до тебя, пока ты не пообещаешь, что это было в последний раз. Секунды, минуты… без разницы. Пожалуйста, скажи, что перестанешь издеваться над собственным телом… Оно, кстати, и моё тоже!
Обиженное фырканье:
– Что-то незаметно! Раз оно тебя не привлекает… И вообще… Спать пора.
Он убирает руки, отстраняется, показательно отодвигается на противоположный край кровати. Даже одеялом укрывается! Я понимаю – то, чего я требую, невыполнимо. Дэйкен никогда не пообещает то, чего он не может сделать.