– Но разве ты…
– Нет. Я отказалась от бессмертия. Мы поэтому сегодня и разругались с папой. Мама – та поплакала и смирилась. Она мужественная, моя мама. Мой выбор приняла. Как поняла и то, почему я так поступила.
Вейра на секунду умолкает и продолжает:
– Я люблю Грэйна. Не хочу жить без него. И бессмертных плодить не хочу… их и так много. Отец, мама, ты, Дэрэк, Эльги, Мэль, Стэн… Хватит на долгие века процветания Саора. Ещё неизвестно, какие у Мэль дети будут. Ей бессмертие в наследство досталось. А мне, с моим даром, достаточно будет просто долгой счастливой жизни с Грэйном. Подозреваю, что мы – не без твоей с папой помощи – и так проживём не меньше хоренгов с лэктэрхами. За четыре века я тебе ещё как надоем, братик! Радоваться будешь, к звёздам провожая!
– Вот уж вряд ли!
– Джэд… Дай слово. Что я проживу столько, сколько мне отмерено судьбой.
– А если что-то произойдёт до? Трагедия, случайность… Тогда, Вери?
Сестрёнка опять дёргает меня за прядь:
– Тогда – можно! Ой, братик, волосы у тебя – понимаю, почему Дэрэк рук не вынимает! Мягкие, шёлковые… Обещаешь?
– Договорились. Идём к Дани?
– Идём… значит, считаешь, Грэйну про дар можно рассказать?
– Нужно. Нельзя от любимых такие вещи скрывать. Я Дэрэку про Ролланну тоже скажу. Обязательно. Хоть это не так важно, как если бы я держал от него в секрете то, что невольно читаю его мысли.
– Вы же их слышите!
– Только то, что хотим сказать друг другу. Иначе повесились бы оба давно! Ты представляешь, что было бы, если б Дэрэк услышал, как я мысленно одобрил бы симпатичную девушку?
– Это лучше не представлять! Братик, а наоборот? Сам бы ты как отреагировал?
Я вовремя вспоминаю, что она видит меня насквозь:
– Придушил бы собственными руками…
***
Дани расплывается в блаженной улыбке:
– Джэд! Здорово! На Землю! Не иначе, папина идея!
До чего же он на Дэрэка похож! Ничего от Дейзи нет… слава Создателю! Только мой принц всё ж таки более привлекательный, страстный, неотразимый… Наверно, я не объективен. В Дани я вижу сына. Для Элии, не сводящей с нашего мальчика восхищённого взгляда, наследник Соледжа явно самый-самый-самый… Как Дэрэк для меня.
Дом Наблюдателя непривычно мал и тесен. На Паджере нормально жить в нескольких комнатах, трёх, иногда и двух. Зато терраса с плетёной мебелью чуть ли не больше самого дома, там хорошо проводить долгие вечера. Небо, непривычно тёмное, багряное, придаёт всему рыжеватый оттенок. Вери внимательно поглядывает на меня – держусь, всё в порядке? Элия предлагает кресло спиной к окнам. Дани ненавязчиво встаёт рядом. Мне становится неловко – так старательно и трогательно они проявляют заботу… спасибо!
– Эли, рассиживаться некогда, нас в Тери ждут. Я у тебя наследного принца украду на вечер. Обязуюсь вернуть в добром здравии!
Дочь Илена смотрит на меня с восторгом, словно я не её парня забираю, а её наделяю всевозможными благами.
– Конечно, мой король…
– Эли! Сто раз просил – Джэд. Чем тебе моё имя не угодило?! Всем нравится вроде.
Дани хихикает:
– Папе особенно… Он его может бесконечно повторять и не устанет.
Вейра берёт Элию за руку, поворачивается к нам с Дани:
– Братик, можно, я посмотрю Паджер? Пару минут, не больше! Потерпят в Тери!
Киваю, несмотря на беспокойство внутри. Кажется, чего волноваться? Паджер – мир тихий, спокойный, жители добродушны, жестокостью не отличаются. Но моё предубеждение даёт о себе знать. Девушки исчезают.
– Джэд, – Дани смотрит пристально и серьёзно, – это хорошо, что мы вдвоём. Я поговорить хотел.
– О чём?
– Посоветоваться. Не тороплюсь ли я с Обрядом, не пора ли мне пройти Посвящение, готов ли я сдать тебе последний зачёт по магии, как мне теперь вести себя с мамой…
Поток его быстро выпаливаемых вопросов приводит меня в замешательство, а от последнего, выделенного особо, ёкает сердце. Я поднимаю на него взгляд:
– С мамой?.. А что у вас произошло?
Наш с Дэрэком нежно любимый мальчик честно глядит мне в лицо:
– У меня с ней ничего… Только она нас всех предала! Джэд… – Он быстро отворачивается, но я успеваю увидеть, как подозрительно покраснели его глаза. – Ты меня младенцем не считай! И то, что я парень, не значит, что я ничего не вижу и мне на всё плевать!
Очень трудно привыкнуть к тому, что дети растут. И вырастают. Мне приходится сделать над собой усилие.
– Дани… Я не считаю тебя ребёнком.
Только для него я всё равно отец. Иначе чем объяснить, что он утыкается мне в грудь – точь-в-точь, как Дэрэк.
– Джээд… я же застал её с Ридленом… в Орже. У нас комнаты рядом! И я маг! Хороший…
Я обнимаю его. Серебристо-пепельные волосы дарят обманчивое ощущение, что ко мне прижимается мой принц. Ростом Дани тоже с Дэрэка… Только тело не обманешь – магия начинает тихонько ворчать, приходится шикнуть на неё.
– Ты отличный маг. Выше среднего уровня. Даже выдающийся. Дани… как я тебя понимаю! Ты не представляешь, сколько всего приходится невольно видеть и слышать мне! Чувствовать, ощущать, предвидеть… Знать, чёрт побери!
Вплоть до собственной смерти… Хотя обычно такое всё-таки скрыто. Есть глухое предчувствие беды – как перед Мариником. Правда, отец клянётся, что тогда я, скорее, почувствовал его боль, нежели угадал сам. Во всяком случае, больше таких испытаний мне не выпадало.
– Мне за папу обидно… и за тебя.
Я поражён до глубины души:
– Дани, за меня-то почему? Я во всём и виноват… ты на меня злиться должен.
Он трёт глаза и пытается улыбнуться:
– Слушай, ты когда перестанешь во всём себя винить? Сколько себя помню – ты всегда больше всех переживал. Мама с папой поругаются – на тебя смотреть страшно: ходишь как пришибленный… Ты их, что ли, к Обряду принуждал? Или ты сына Дорсина маме в постель подсунул?! Джэд, я на самом деле большой уже! Всё понимаю! И как тебе непросто жить, думая, что семью разрушил, и как папа всё это время мучился, и даже то, что мама страдала… Но вы же с папой не обманывали никого! Мама в любой момент могла уйти, ничего её не удерживало…
Да, он вырос. Потому я отвечаю искренне:
– Вы с сестрёнкой были маленькие.
Дани мотает головой:
– Синеглазый, мы с Аль у тебя на руках выросли… У меня все лучшие воспоминания – как ты с нами возишься, со мной больше других… Разве что моя кровать в детской башни принца Соледжа стояла! И то, сколько раз Зара меня, уже сонного, у вас с папой забирала и к себе относила! Я сестрёнке завидовал страшно, они с Мэль вместе спали, их никто на ночь не разлучал… Джэд, кого и когда в Саоре останавливали дети? Это же не Земля, не Артреск, где, кроме родителей, маленькие никому не нужны! Аскаль же не зря систему Наставничества ввела! Наши Наставники – те же отцы и матери, с трёх лет и до пятнадцати, а у некоторых и на всю жизнь. Вон, Ариэль чуть что к Лионель бегает! Мэль без Илины и недели не протянет… Мама просто за папу цеплялась, пользовалась его чувством вины… ну и тем, что у тебя духу не хватало откровенно всё сказать. Был бы ты девушкой, давно бы честно заявил: Дэрэк, разрывай Обряд, забирай детей, женись на мне, хватит дурью маяться!
– Дани! – глупо улыбаюсь я. – Я, вообще-то, сам могу жениться на ком угодно!
– Ты и замуж прекрасно пошёл!
– Скажи ещё, что я на девчонку похож!
– Нет, – спокойно отвечает он, – женщины могут быть жестокими. Беспощадными, безжалостными. Особенно в том, что касается их любви к мужчине. В тебе этого ничего нет. Из вас четверых ты самый уязвимый. Папа и Эльги – они защищены силой своих чувств. Они любую гадость выслушают, на тебя посмотрят, улыбнутся – и через секунду забудут. Мама ответную колкость скажет, почище, и будет считать, что её несправедливо обидели. А тебе и говорить ничего не надо, ты и так живёшь с сознанием, что перед всеми виноват. Что раз у тебя власть, сила, возможность – ты просто обязан всех беречь, опекать, защищать. Должен сносить несправедливые упрёки, терпеть до бесконечности… Не имеешь права пойти к любимому человеку и сказать: твоя жена тебе изменяет у всех на виду, брось её!
Мне остаётся прижаться к Дани и вздохнуть…
– Давай о чём-нибудь другом поговорим. О зачёте по Высшей магии, например. Или о том, что я тебя старше в два с половиной раза… Это мне положено тебе наставления давать, как сыну.
– Вот именно! Кто тебе это, кроме сына, скажет? Папа мог бы, так он сам не знает!
Промолчать невозможно.
– Он узнал сегодня… и разорвал Обряд. Вернее, разорвал я, как Хранитель. Дейзи, как нарочно, ему сегодня всё сразу после церемонии выложила, Дэрэк психанул, даже откладывать не захотел. Он собирался с вами потом поговорить, завтра, после бала. Не хотел Мэль торжественный день портить. Ты не говори пока сёстрам, ладно?
– Аль скажу, – Дани упреждающе протягивает руку. – Она собирается сегодня с мамой объясняться… Пусть знает, что уже не нужно.
– Она?..
– Тоже в курсе. Ей вовсе мерзко пришлось. Ридлен же вроде как за ней ухаживал, к ней в Орж приходил. Когда ты их вдвоём застукал, она сыну Дорсина ясно дала понять: ничего между ними нет и не будет. А тот ходит! Аль проследила… Примчалась ко мне, в слезах… мы к тебе направились, но тут папа заболел, всем не до того уже стало… Мы остыли немножко и решили: до Посвящения будем молчать, а потом с тобой посоветуемся – у кого вперёд получится.
– Дани… почему со мной?!
Наш мальчик усмехается настолько на меня похоже, что я начинаю всерьёз задумываться – не передаётся ли наследственность вместе с магией по воздуху?
– Синеглазый, а с кем?! Папа, как ты правильно сказал, только психануть может. Лионель в обморок упадёт, Зара провозгласит своё коронное «я же предупреждала!», бабушка ещё лет десять назад сказала маме: «не дашь внуку свободу – сама себя накажешь». И потом… Они все расспрашивать будут. Ахать, сочувствовать. Ты же… Помнишь, лет в восемь я папин меч тайком стащил? Обжёгся, конечно. Мама меня неделю ругала и потом месяц упрекала. Через два месяца я его снова осваивать полез… нарвался на тебя. Как сейчас помню – ты от души чертыхнулся, затем на своей руке показал возможные магические ожоги и их последствия – с разъяснениями, не торопясь, чтобы я всё хорошо рассмотрел. После чего взял с меня обещание одному к мечу не прикасаться… И никогда больше мне об этом не напоминал и другим не рассказывал! Джэд, у меня даже мысли потом не появлялось ослушаться! А потом, когда ты меня учил боль блокировать, чувствительность отключать, и я убедился, что до конца всё равно закрыться нельзя… Я оценил твой поступок по-настоящему. Восьмилетнего ребёнка слова не удержат. И спрятать всё опасное невозможно! А показать – наглядно, так, чтоб не просто напугать – объяснить вред… Когда меня папа спросил, не хочу ли я после Зары Наставника мужчину, я отказался, заявив, что Наставник мужчина у меня уже есть. Всегда был. Ты.