Неудивительно, что шестнадцать лет назад, как только встал вопрос, где мы, не желающие скрывать наши отношения, теперь собираемся ночевать, всё решилось очень просто: из королевской спальни и вид лучше, и добираться оттуда куда угодно быстрее, и на кровать у Джэда можно десяток хоренгов в ряд уложить, а у меня только парочку… «К тому же, – победно заявила моя синеглазая любовь, – к своему бардаку я привык, и ты тоже притерпелся, а у тебя ещё обживаться придётся!» Последнее перевесило… То, что мягко называется бардаком, терпеть можем разве что мы вдвоём, но как же здорово, когда никто не нудит тебе под ухом о незаправленной кровати, неубранной посуде и раскиданных вещах!
В своих покоях я появляюсь редко. Принцу Соледжа положена целая башня – комнат восемь или девять, так и не разобрался. Если считать огромный зал посередине – девять, если нет – то восемь огромных спален, каждая с отдельной ванной, балконом, красота! Мною, правда, не оценённая. Приходил я сюда только ночевать, первые месяцы – у жены, после Мариника перебрался к себе, стараясь прийти попозже и сразу заснуть. С рождением Дани днём я забегал только к сыну. Наши же с Джэдом дочки уже росли в одной детской, в королевской башне. Несмотря на то, что и спальня королевы, и спальни Наставниц располагались ближе, частенько мы все просыпались от гневного рыка: «Вы что – не слышите, девочки плачут?!», а то и от вида разъярённого синеглазого папаши с двумя орущими младенцами на руках…
Сейчас я вошёл в покои принца Соледжа, похоже, последний раз… Теперь это вотчина Дани, пусть с Элией обживаются. Аль переехала в Корх, Дейзи…
Я постучал в дверь спальни жены. Бывшей. Очень вежливо и деликатно, Стэн был бы доволен.
– Заходи, – откликнулась та.
Войдя, я осторожно прикрыл дверь – надо же нарушить сложившееся о себе мнение! – огляделся. Чистота, порядок. Вещи сложены аккуратными стопками, постель заправлена…
– Ты уже собралась?
Дейзи легонько кивает:
– Что тянуть… Поздравлю Мэль – и прыгну.
– В Пайж?
Она чуть вздрогнула:
– Откуда ты…
– Ридлен вчера приходил.
На её лице неподдельное удивление. Не знала?
– Зачем?
– Просил отпустить тебя. Сказал, что всё обдумал и готов связать с тобой жизнь.
Моя… уже не моя и не принцесса тихонько опускается в кресло:
– А ты?
– Ответил правду. Что уже разорвал Обряд и ты можешь сама распоряжаться своей судьбой. Я сейчас и пришёл сказать тебе это. И попросить быть честной хотя бы с ним.
– Я не обманываю сына Дорсина… Но когда ты успел?!
– Вчера. Можно многое успеть, если твой муж – Хранитель. Тебе нужно, чтобы он при всех подтвердил наш с тобой разрыв? Если моих слов недостаточно, он это сделает в любое время.
Дейзи смотрит на меня так, будто мы только-что встретились на Нейтральной полосе.
– Славный светленький паренёк. Беззащитный, гордый, ошарашенный. Глядящий с восторгом и вызовом… Мне изначально не стоило вставать между вами… Знаешь, что шепнул мне тогда на ухо Трис? Что тот, кто заставил Синеглазого просить прощения, завоюет и его сердце… я не ожидала, что это надо понимать буквально.
Я отворачиваюсь. Словно снова вижу джунгли за спиной, крылатого зверя, склоняющего лобастую голову и ухмыляющегося в усы. Девушку с величественной осанкой и светлым ликом. И – невыносимого, раздражающего, самоуверенного парня, шагнувшего мне навстречу с намерением ударить, а после – честно извинившегося за несдержанность.
И взмах его длиннющих острых ресниц, пронзивший насквозь.
Мы оказались братьями. Могли остаться просто друзьями. Могли всю жизнь прожить, не коснувшись друг друга, с жёнами и детьми – если бы – не что?!
Если бы я не бросился наперерез клинку?
Если бы не потерял его однажды на Маринике?
Если бы не рассмотрел в Нергале?
Да я уже любил его без памяти – с того самого взмаха!
И дочь Дорга тут точно не при чём.
– Дейзи, есть вещи, которые происходят не потому что, и не вопреки чему-то… просто происходят. Мне стало бы легче, если б ты смогла простить меня за невольно причинённое зло. И вспоминала бы только хорошее. Дани и Аль, например. У нас прекрасные дети. Ты их мать, я отец, и это никто и никогда не изменит. Семнадцать лет – ничтожный срок для Саора. Ты молода, красива… любима наконец-то. Я не собираюсь обсуждать, подходящий тебе человек Ридлен или нет. Это Ариэль я имею право читать нотации. Ты давно взрослая и самостоятельная, а теперь независимая, и настрадалась ты так, что заслуживаешь счастья быть любимой и единственной.
– Предлагаешь начать всё с начала?
– На Земле есть поговорка – «с чистого листа». Всё заново, словно ничего не было. Оставь свои неприятности в Орже. Пайж – красивый остров, густонаселённый, люди там сердечны и общительны – то, чего тебе, заключённой в огромном пустом замке, так не хватало. Я всегда был слишком занят, чтобы в полной мере уделять тебе внимание… – я обрываю сам себя, молчу, набирая воздуха и продолжаю: – Это ложь! Джэд всегда был загружен ещё больше, а для нас с Эльги он минутку находил всегда. Просто я мало любил тебя, Дейзи. Я вообще ничего вокруг не замечал, кроме самого дорого мне человека – с первой секунды, как увидел! А потом врал себе, обманывал тебя…
– Дэрэк… – Она смотрит на меня очень пристально и чуть вызывающе. – Я всегда задавалась вопросом… У нас эта тема была под запретом, но сейчас я хочу-таки спросить. Не сочти, что во мне говорит ревность, зависть или месть… Но ведь ты тоже влюбился в прекрасный облик! Ты о нём ничего не знал – даже имени настоящего! Ни положения, ни возраста – ничего! Если б не его невероятная красота – ты испытывал бы те же чувства? Отдал бы свою жизнь за простого парня с невыносимым характером и непримечательной внешностью?
Не ревность, не зависть, не месть… А что?!
– Лет в двенадцать Мэль спросила меня: Дэрэк, ты любил бы папу, если б он не был так красив? – я невольно улыбнулся, вспомнив требовательный тон и испытующий взгляд моей будущей королевы. – И я рассказал ей, как однажды, в Ранкире, мы чем-то отравились… магия не помогала, свалились на пару. В Саор не вернулись, побоялись заразу притащить. Друг за другом ухаживали, как могли. Неделю пластом лежали, вид кошмарный, под глазами круги, кожа синюшного цвета, тошнит постоянно, рвёт… Волосы пришлось отрезать, они клочьями выпадали… потом Джэд магией отрастил, чтоб никто вопросов не задавал. Так вот, даже тогда, когда никакой красоты и в помине не осталось, когда мы большей частью рычали и переругивались, чтобы от всего с ума не сойти, я любил его не меньше, Дейзи… И то, что я тогда не сказал Мэль, я скажу тебе сейчас: я желал его по-прежнему – пусть и такого… и как только нам стало лучше, мы именно этим и занялись – страшные, стриженные, худющие, счастливые, что выкарабкались…
– Но, если б он так и выглядел дальше!..
– Я остался бы с ним. Красота преходяща, Дейзи. Человек может заболеть, подурнеть, состариться… Я пошёл за прекрасным проводником, очарованный цветом его глаз. Но полюбил я парня, закрывшего меня своим телом от Стражей, подставившего мне плечо, когда я падал от усталости, открывшего мне душу, рисковавшего ради меня жизнью, не колеблясь, применившего Запретную магию, вытаскивая меня со звёзд. Я полюбил человека! При этом прекрасно понимая, каким сложным и тяжёлым характером тот обладает… Да, Джэд красив. Я не встречал никого красивее его и вряд ли встречу! И мне предстоит тысячелетиями изводить его ревностью ко всем желающим отобрать его у меня, или просто коснуться, или даже взглянуть… Но я знаю его – настоящего. И люблю – так, что мне безразлично, как он выглядит… Так что не думай, что мы с тобой подобны.
Вот теперь она дёрнулась, словно я её ударил.
– Ты знаешь, что стал очень на него похож? – дрогнул её голос. – Та же беспощадная прямота и безжалостная правда.
– Джэд не безжалостен. Он просто никогда не врёт – ни себе, ни другим. Быть на него похожим – великая честь. Ты меня этим не обидела, ты мне польстила.
– Сейчас я думаю, что ты прав… Из вас двоих ты страшнее и неумолимее. Джэда можно задеть, можно ранить. Ты же словно заключён в броню своей страсти, пробить которую невозможно… Скажи, Дэрэк, ты всегда был таким, только я этого не замечала, не хотела видеть?! Или ты стал таким сейчас? Наверно, я рада, что ты разорвал Обряд. Я боюсь тебя, по-настоящему боюсь, как никогда не боялась Синеглазого! Он может быть ледяным и бесстрастным, но ты… В тебе пылает огонь такой силы, что даже хорошо, что ты лишён магии! Иначе ты сжёг бы полмира…
– Ты преувеличиваешь.
Она хватает меня за руку и тащит к зеркалу:
– Вглядись! Тот славный, милый, беззащитный мальчик – где он? Посмотри, как горят твои глаза! Эти жёстко поджатые губы – тебе никого не напоминает? Металл в твоём голосе, дерзкий взмах головы – знакомо, не правда ли? Ты носишь тёмное, впервые за эти годы, и тебе оно к лицу… Дэрэк, ты не замечаешь, что хорошеешь день ото дня? Ты начал меняться… после Нергере! Я не знаю, магия это или нет, вряд ли Джэд воздействует осознанно… но ты стал другим! Что ты пожелал, что загадал в этом проклятом мире?!
Я вырываю руку:
– Прекрати!
Дейзи падает в кресло.
А я продолжаю смотреть в зеркало. Второй раз за день.
Нергере… Разноцветная вода, светящаяся изнутри…
«Я хочу, чтобы Джэд всегда был счастлив…»
Это то, что я сказал. А что я не сказал?
«Я хочу, чтобы Джэд всегда был счастлив со мною…»
Я действительно похорошел. Даже вирус не оставил следа. Неужели это магия Нергере? И моему любимому, чтобы быть счастливым, нужен такой же красавец рядом?..
Нет!
Резкий взмах головы – да, похоже! Но я годами перенимал любимые жесты и привычки. Я хорошею? Так я из постели два месяца не вылезаю… даже подростки знают, насколько благотворно это влияет на внешность. Тёмное ношу? Так Синеглазому нравится, а ради него я даже дерюгу с мешковиной одену. Нет, Дейзи. Ты не вобьёшь напоследок клин сомнений.