11-я танковая дивизия вермахта прорвалась 27 июня к городу Острогу и захватила плацдарм на реке Горынь, чем создала угрозу охвата 19-го механизированного корпуса с обоих флангов и фактически отрезала его от переправ. Именно последнее обстоятельство вынудило генерал-майора Фекленко вечером 28 июня оставить Ровно. Спешно отступив, 40-я танковая дивизия заняла позиции между Тучином[74] и Гощей, 43-я – между Гощей и Вельбовно [75].
Обстановка на стыке 5-й и 6-й армий РККА между тем продолжала резко осложняться. Отразив контрудар армейских механизированных корпусов под Дубно, противник сковал их восточнее Луцка силами подошедших пехотных дивизий, оснащенных большим количеством противотанковых орудий, а свои мото– и мехкорпуса бросил для развития ударов на Ровно, Новоград-Волынский, Острог и Шепетовку.
Командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Михаил Петрович Кирпонос, опасаясь, что фашисты повернут свои основные силы на юг, в тыл войскам 6-й и 26-й армий, поспешил выделить из своего резерва 24-й механизированный корпус, 109-ю стрелковую дивизию и три противотанковые бригады и выдвинуть их на рубеж Староконстантинов – Базалия – Новый Вишневец[76].
Но немецкое командование планировало нанести удар в Южном направлении гораздо позднее и глубже – после прорыва линии наших старых укрепрайонов, о чем генерал Кирпонос, оголяя Киевское направление, естественно, знать не мог. Конечно, это можно было предвидеть, но такой волшебный дар дан Господом, к сожалению, далеко не каждому полководцу.
Резервов у фронта больше не оставалось. Только в районе Шепетовки находилась 109-я моторизованная дивизия из состава 16-й армии.
Командующий этой армией генерал Михаил Федорович Лукин, правильно определивший направление главного прорыва, снял войска с погрузки прямо с железнодорожных путей и, присоединив к ним 213-ю моторизованную дивизию 19-го механизированного корпуса, также оказавшуюся в этом районе, создал таким образом сводное соединение, спешно выдвинувшееся в район Острога навстречу наступающей 11-й танковой дивизии вермахта.
Этот отряд, который военные историки назовут «оперативной группой Лукина», впредь сыграет важнейшую роль в срыве попытки танковых частей противника с ходу прорваться на Острожско-бердичевском направлении к столице Украины.
29 июня Ставка Верховного главнокомандования в очередной раз потребовала от командования Юго-Западного фронта закрыть разрыв на участке Луцк – Станиславчик[77], чтобы изолировать и уничтожить передовые войска противника. Использовать для этого ослабленные боями части 8-го и 15-го механизированных корпусов не представлялось возможным, а недавно созданная группа Лукина не имела в своем составе достаточного количества танков, чтобы решить самостоятельно столь сложную задачу.
Оставалась только 5-я армия с дополнительно влившимся в ее состав 31-м стрелковым корпусом!
Генерал-майору Потапову к тому времени удалось более-менее стабилизировать фронт. Кроме того, его войска по-прежнему занимали выгодное нависающее положение по отношению к северному флангу и тыловым коммуникациям группировки противника.
Именно поэтому командование ЮЗФ и решило задействовать их для нанесения повторного контрудара.
Вскоре Михаил Иванович получил очередную директиву вышестоящего руководства: «…прочно обороняя рубеж рек Стоход и Стырь, 1 июля из района Цумань – Ставок – Клевань[78] нанести удар на юг с целью отрезать от своих баз и войск мотомеханизированную группу противника, перешедшую Горынь у Ровно, и ликвидировать образовавшийся прорыв». Эта общая задача не была конкретизирована по срокам, – по-видимому, командование фронта и само не верило в возможность ее выполнения и рассчитывало хотя бы оттянуть время…
В момент получения приказа на правом фланге и в центре полосы 5-й армии сложилась следующая обстановка: 15-й стрелковый корпус совместно с 41-й танковой и 215-й моторизованной дивизиями, а также 289-м гаубично-артиллерийским полком РГК[79] и 1-м отдельным дивизионом бронепоездов, предварительно эвакуировав или уничтожив материально-технические ценности, под прикрытием арьергардов к утру 29 июня организованно отошел за реку Стоход и занял оборону на рубеже Малый Обзыр – Бережницка – Кашовка[80], создав таким образом для своих войск полосу обеспечения глубиной до двенадцати километров с передним краем, проведенным по линии Черемошно – Мельница[81].
28 июня в полосу 15-го стрелкового корпуса прорвались через линию фронта остатки доблестной 87-й стрелковой дивизии под командованием начальника штаба полковника М.И. Бланка, сохранившие Боевое Знамя и два орудия (об этом факте уже говорилось выше).
27-й стрелковый корпус зацепился за рубеж реки Стырь – быстрой, коварной, с высокими обрывистыми берегами.
Его 135-я стрелковая дивизия совместно с 16-м стрелковым полком 87-й стрелковой дивизии и остатками 19-й танковой дивизии прочно удерживала участок Смердин – Дубице – Волнянка [82], отражая непрерывные атаки 298-й пехотной дивизии вермахта, захватившей 28 июня железнодорожный мост и плацдарм в районе города Рожище – того самого, где в Первую мировую размещался штаб знаменитого конного корпуса Хана Нахичеванского из Российской императорской армии.
200-я стрелковая дивизия из состава 31-го стрелкового корпуса обосновалась в междуречье Стохода и Стыри на участке Углы – Навозы[83] и пока никак не соприкасалась с противником.
193-я стрелковая дивизия, сосредоточенная в лесу возле Киверец, ранее задействованная для отражения атаки частей 298-й пехотной дивизии противника, теперь совместно со 131-й мотодивизией вела бой на рубеже Синтаровка[84] – Клепачев – Киверцы – Кобче[85].
19-й мехкорпус отошел на реку Горынь, где основательно закрепился.
9-й мехкорпус своими 35-й и 20-й танковыми дивизиями оборонял рубеж О лыка – Клевань, отражая непрерывные атаки частей 25-й мотодивизии и частично 14-й танковой дивизии противника.
Соединения 5-й армии были очень ослаблены в результате понесенных потерь в живой силе и боевой технике: в 135-й стрелковой дивизии оставалось не более 20 процентов личного состава; 19-я танковая дивизия потеряла большую часть танков, из строя выбыли все командиры ее частей; в 1-й артиллерийской бригаде остались целыми только 17 орудий.
В войсках ощущалась острая нехватка боеприпасов, горючего и продовольствия, из-за чего не обеспечивалась эвакуация раненых, а также подвоз материально-технических средств.
Недавно поступивший в распоряжение 5-й армии 31-й стрелковый корпус генерал-майора Антона Ивановича Лопатина особой боеспособностью тоже не отличался.
Из-за нехватки автомобильного и конного транспорта корпусные артполки и зенитные дивизионы, а также значительная часть дивизионной и полковой артиллерии были оставлены на зимних квартирах или же отстали на марше. В войсках корпуса имелось от четверти до половины комплекта боеприпасов, одна суточная норма продовольствия; горюче-смазочные материалы вообще отсутствовали.
После тяжелых маршей по бездорожью, проходивших под плотным огнем вражеской авиации, личный состав был очень утомлен, можно сказать даже – деморализован и к наступательным действиям в ближайшие дни совершенно не способен.
В общем положение 5-й и 6-й армий Юго-Западного фронта, силами которых предстояло нанести повторный контрудар, к исходу 29 июня ничего хорошего не предвещало.
Между смежными флангами этих армий – по прямой линии с севера на юг, от Киверец до Кременца, – противник образовал коридор шириной до семидесяти километров, тянувшийся к востоку на 90—100 километров до реки Горынь, где он сужался до сорока километров.
В северной его части в направлении Олыка – Ровно – Гоща действовал 3-й моторизованный корпус, а в южной его части (в направлении Дубно – Острог) – 48-й моторизованный корпус противника. За ними шли пехотные дивизии 29-го и 55-го армейских корпусов 6-й армии вермахта.
Пытаясь развить достигнутый успех, германское командование планировало осуществить в последующем молниеносный бросок этих моторизованных соединений к Днепру, а также в тыл 6-й и 26-й армий Юго-Западного фронта.
Но не получилось, так как их головные дивизии были скованы на реке Горынь отчаянным сопротивлением и частыми контратаками частей 19-го механизированного корпуса Фекленко и оперативной группы Лукина.
Положение войск ударной немецкой группировки осложнялось также тем, что в районе города Дубно, то есть в самом центре этого коридора, по-прежнему находились 34-я танковая дивизия, мотострелковый и мотоциклетный полки 8-го механизированного корпуса под общим командованием Попеля, вызывавшие чуть ли не панику в тылу фашистов.
Для того чтобы выбить русских из Дубно, командование вермахта было вынуждено срочно повернуть против них 44-ю, 299-ю и 111-ю пехотные дивизии, а также часть сил 16-й танковой и 16-й моторизованной, вследствие чего 13-я и 11-я танковые дивизии вермахта, наступавшие на рубеже реки Горынь, остались без поддержки пехотных и моторизованных дивизий и оказались в весьма сложном положении, которое советское командование, к сожалению, так и не смогло использовать в своих стратегических интересах.
Готовя повторный контрудар, генерал Потапов, конечно же, прекрасно осознавал, что сил и средств для ведения наступательных действий у него явно недостаточно. (Так, в 135-й стрелковой дивизии вместе с 16-м стрелковым полком 87-й дивизии оставалось всего 1511 человек, в 19-й танковой дивизии – 16 танков Т-26 и 6 орудий, в 9-м механизированном корпусе – 32 танка и 55 орудий разных калибров.)