Я сбился с мысли, буквально споткнулся на ней. С некоторой оторопью медленно проговорил её про себя.
Зачем мне было убивать этого Кровавого. Убивать? Неужели я и впрямь так точно угадал свою новую суть? Суть, которая уже больше месяца не получала смертей.
Вцепился пальцами в виски. Нет. Бред. Я ощущал тогда азарт сражения, пробовал пределы своей силы, а не горел желанием его убить. Я бы и вовсе отпустил бы его, если бы это было возможно. Он просто узнал слишком много обо мне. Тайного. Я вовсе не желал насладиться чьей-то смертью, словно какой-то Кровавый Жнец.
Да и с ними всё совсем непросто. Креод не столько сам хотел убивать, сколько следовал приказу, который подавлял его волю.
Правда, не сказал бы, что эта мысль меня так уж сильно утешает. Ведь где-то там впал в забытье Предок Ребел, которого может поднять только жертва жара души в его честь. Кто сказал, что он, вернувшись к жизни, не сможет подавить мою волю так же, как подавляют волю Жнецов их создатели? Это не говоря про его месть всем тем, кто и убил его тысячу лет назад.
Нет уж. Не выходит у меня зажечь ихор, не выйдет и вырвать жар души из человека. Вот такой у вас господин, тени, неумеха. Зато над ним не будет никого.
С трудом вернув мысли в прежнее русло, я несколько раз моргнул, вспоминая, на чём оборвал разговор.
— Библиотека. Да. Не туда думаешь, Ирал. В городке ждут мои люди, а среди них Илиот. Кому как не ему знать, где записаны все эти правила создания и формулы.
— Хорошая мысль, господин, но для этого вам придётся навестить их.
Я уже собрался кивнуть, соглашаясь с этим справедливым доводом, как вспомнил, что тени придумали систему жестов, чтобы общаться со мной. Но что, если шагнуть чуть дальше? Осторожно поинтересовался:
— А вообще, вот вы сказали, что почти можете убить простолюдина, это хорошо, это я запомнил, а можете сделать так, чтобы вас кто-то услышал? Ну там шёпот в ушах, хрипение?
Ариос кивнул:
— Можем, — правда, тут же охолодил мою радость, — но для этого нам, а значит, вам нужно стать сильней.
Я хмыкнул:
— И мы снова возвращаемся к тому, с чего начали. К бесполезности занятий возжиганием ихора, — увидев, как дёрнулся Ирал, я поднял руку. — Да какая разница как это называется. Подожди, дай мне закончить.
— Конечно, господин. Простите меня, господин.
— Пройдя посвящение, я начал расти в рангах силы, сражаясь и убивая. Затем было второе посвящение, и я резко ослабел, упал едва ли не в начало своего пути. И здесь уже вам не отговориться тем, что для меня нужны особые печати, движения меча ведь едины, что тысячу лет назад, что сейчас, — Ирал поднял руку, прося слово, и я кивнул. — Говори.
— Господин, возможно, став единым на обоих путях, вам нужно использовать обе стороны — и движения меча и печати.
Я обдумал эту мысль и кивнул:
— Возможно. Но тогда бы Клинки Мрака…
Ирал тут же поправил меня:
— Двадцать четыре клина мрака.
Я покосился на него и упрямо извратил название:
— Тогда бы эти Мрачные клинки тоже действовали через раз, а не просто потеряли часть силы, став невыполнимыми на определённом движении. Точно так же, как и Шаги сквозь тень.
Молак, который всё это время молчал, негромко спросил:
— Значит, вы считаете, господин, что когда ваша сила разделилась на два пути, то вы упали на один или два ранга, а теперь, чтобы стать сильней, вы должны снова убивать?
— Именно.
— Это очень странно звучит, но при этом неуловимо правильно.
— Молак? — Ирал изумлённо уставился на него. — И ты туда же?
— Сам подумай. Мы, оглушённые тысячелетним забвением, потерявшие себя, почему-то восприняли как должное то, что господин становился сильней, убивая, но ведь умирая, идар просто должен превращаться в тень, переступая границу смерти. Ни один Оскуридо ранее не становился сильней таким способом. Каким же образом господин получал часть силы идаров в момент их смерти? Это возможно только для передачи силы во славу Ребела, и только.
— Но он ведь потомок Предка Ребела, — возразил Ирал.
Я же тут же добавил:
— Потомок павшего Предка. Не в этом ли причина моей необычной сути? Тень уходит в вечную пустоту небытия к Ребелу, как вы мне и рассказывали, но уходит ослабленной, отдавая мне часть своей силы.
Ирал снова покачал головой:
— Но мы ведь уже обсуждали и это. Это лишь позволило нам вернуть то, какими мы были. Ты же сам говорил, Молак, что это мы, а не господин, забираем часть теней в момент начала их падения в пустоту. Сколько могли, мы забрали, став почти нормальными, но больше в нас чужой силы не вмещалось, поэтому даже после смерти Идао Вораз не ощутили прибавки в силе. А вот после состава ощутили. Когда уже наш господин стал сильней.
Молак так же медленно ответил:
— Или же дело было в размере и количестве этой прибавки, тебе ли не знать, Ирал, как количество может однажды перейти в качество?
Я хмыкнул и спросил:
— Итак, мы вернулись к тому, что я и предлагал в начале заключения? Мне предстоит убивать как можно больше?
Ирал упрямо возразил:
— Господин, я говорил не о четырёх порциях жара души, а о десяти днях сгущения ихора. Они ещё не истекли, вы должны стараться, господин, это правильный и верный путь, который проверили десятки ваших предков.
Я устал спорить, поднял руки:
— Хорошо, как скажешь. Если я обещал, что буду сгущать и верить, то буду сгущать и верить, мне очень не хочется гнить, — сказав это, я растянул губы пальцами и потребовал ответа. — Что там? Есть чернота?
— Нет, господин, — мотнул головой Молак. — Вы Оскуридо, вы король, что вам до этих клятв?
Кажется, наш разговор и впрямь повторяется. Может, так и начинают сходить с ума в тюрьме? Я-то думал, что раз у меня есть тени и с ними можно говорить, то этого можно не опасаться, а на деле…
Я мотнул головой. Не слишком ли многого мне приходится бояться? Гниение ихора, безумие, раскрытие моих тайн?
Пожалуй, стоит оставить только что-то одно.
Для начал я потребовал:
— Какой сегодня день заключения?
— Седьмой, господин.
Я встал и начертил пальцем семь чёрточек на стене. Слой пыли был здесь, пусть не тысячелетний, времён исхода Предков, но достаточный для такого дела, как простейший календарь. Объявил:
— Три дня я буду ещё сгущать ихор и пытаться его зажечь.
Молак осторожно уточнил:
— А если вас не выпустят через три дня, господин?
Я лишь хохотнул:
— Ха! Молак, мне казалось, что ты должен поддерживать господина, а не вгонять его в уныние? Если не выпустят, то начну заниматься техниками. Уж их-то Ирал сумеет увидеть? Не прекратили же другие отряды свои тренировки, вон, Ариос много чего интересного рассказывает.
Тот тут же шагнул или скользнул вперёд:
— И расскажу ещё немало. Один Ирал не сумеет быть везде, господин, но вместе мы не пропустим ни одной новинки.
Я довольно кивнул Ариосу, правда, оставив при себе мысли о том, что эти двое, похоже, имели разговор между собой. В общем, эти мои слуги-тени на всё имеют своё мнение, несмотря на то, что, вроде как, мёртвые уже больше тысячи лет.
***
— В тюрьме?
— В тюрьме.
— В тюрьме?
Илиот потёр лицо и спросил:
— Мне сколько раз это ещё повторить?
— Я просто не верю своим ушам.
Илиот не упустил шанса поддеть приятеля:
— Разве для нашего господина так уж в новинку там оказываться?
— Э-э-э, — Креод замялся, но честно признался. — Уел. Но всё же его вроде в Академию вытащили оттуда для учёбы. За что его посадили в тюрьму?
— Слуга знает не так уж и много, — пожал плечами Илиот. — Сплошной туман и сплетни. Какая-то заварушка в башне господина, то ли господин, то ли его люди убили одного из стражников Академии, — уже чуть тише, наклонившись над столом, Илиот с намёком добавил. — Необычного стражника, который вечно ходил, скрывая лицо под странной тьмой.
— Его люди? Кровавого? — поджал губы Креод. — Всё это очень странно.
— Нам откуда знать странно это или по-другому было нельзя? В нашем распоряжении лишь горстка слухов и догадки не очень умного слуги.
— Не очень умного?
— Умный бы никогда не взял наши деньги. И это лучший для нас вариант. В худшем ему приказали взять наши деньги.
Креод на миг стиснул кулаки, затем разжал их и провёл ладонями по шершавому столу, высказал мысль, что мучила его:
— Вопрос в том, что нам теперь делать.
— Попробуем сами поступить как не очень умные. Завтра отправлюсь в Академию и нагло попрошу о встрече с господином. Раньше это вполне дозволялось.
Креод покачал головой:
— Не пустят. Я тебе, как бывший гаэкуджа замка отвечу, что одного приказа хватит, чтобы стражники десятицами морочили тебе голову. Ты сейчас не более чем слуга чужого Дома.
Илиот поджал губы:
— Мда, неприятно ощущать своё бессилие.
Креод и Илиот переглянулись и замолчали. Что тут говорить ещё? Деньги есть, но мало, статус есть, но невысокий, сила есть, но снова мало. Не им тягаться с гарнизоном Академии и кучей адептов, что там находятся.
Креод вдруг задумался о том, что бандитов, которые ему могут встретиться на дороге, можно и не убивать, им можно найти совсем другое применение.
Он решительно встал, шагнул к вешалке с плащом и буркнул на ходу:
— Я отлучусь, оставляю службу на тебя и Кодика.
Илиот опешил:
— Чего? Э-э, ты куда? — не слыша ответа, изумился. — А сколько тебя ждать с этой твоей отлучки?
— Не знаю, постараюсь побыстрей.
Через миг хлопнула дверь, оставив ошеломлённого Илиота сидеть за пустым столом и гадать, что это было, и что может сделать он сам. Жаль не осталось старого ханбока с гербом Дома, которому он раньше принадлежал.
Хотя… Может быть, заказать его? Или не его. Но заказывать нужно не здесь, не в городке, где о таком странном заказе портной не будет держать язык за зубами, а где-нибудь подальше. Неплохая, кстати, мысль.