Лагерь, признаться честно, произвел на Гордеева сильное впечатление своими укреплениями, раскинувшимися среди холмистой местности на берегу реки. Окруженный всеми необходимыми деталями современной фортификации, вплоть до отдельных редутов, рвов, валов с частоколами, участок местности тянулся на несколько миль. А прикинув видимый участок и проэкстраполировав его на местность по карте, которую он давно конфисковал у Марка, Олег решил, что в лагере можно укрыть как минимум три-четыре легиона. То есть большую часть армии мирного времени Новоромании.
– Неплохо устроились, хотя и рискованно, – откомментировал он полученный результат своих размышлений. Которым, естественно, поделился с Марком, Трором и Кимом.
– Могу вас заверить, что все сделано правильно, чесслово, – ответил Ким. – Место выбрано с расчетом удобства сбора войск и снабжения. Видите на реке баржи? Это ж, чесслово, пожрать везут. А опасность атак противника вы преувеличиваете. Им сейчас закрепить бы то, что уже захватили.
– Правильно мыслите, Ким, – подтвердил Марк. – Школу стратигов заканчивали?
– Поступать собирался, чесслово. Хотелось мне до префекта хотя бы дослужиться.
– И дослужитесь, какие ваши годы, – ответил Марк. – Каждый легионер носит в ранце легатский жезл.
В лагерь, к удивлению Олега, их впустили быстро, поверхностно проверив бойцов с помощью незнакомого мага-менталиста.
«Негоже лилиям прясть»[14]
В Институте надо специально ввести курс феодальной интриги. И успеваемость оценивать в рэбах. Лучше, конечно, в децирэбах. Впрочем, куда там…
Настроение в лагере Олегу не понравилось сразу. Вместо дисциплинированной подготовки к сражениям, которую он ожидал увидеть, вокруг бурлило что-то вроде революционного Петрограда семнадцатого года. Тут и там группы невооруженных людей что-то горячо обсуждали, в некоторых местах взобравшиеся на какие-то бочки ораторы что-то пытались донести «урби эт орби»[15]. Кто-то слушал, кто-то освистывал, кто-то равнодушно проходил мимо. Но даже равнодушные отнюдь не напоминали бойцов, готовящихся к боям. Скорее, это были мирные горожане на отдыхе.
– Не понял? Что это тут происходит? – спросил Олег у проводника, который привел отряд к расположению когорт Первого Легиона.
– Так энто, благородный дон, граждане обсуждают будущие выборы херцога.
– Выборы? Не понял, его что – Народное собрание выбирать будет? – удивился даже невозмутимый, как положено инквизитору, Марк.
– Так и есть. Позавчера собрамшись, патриции, но ничего так и не решимши. И тогда херцогов супраргентум[16] Витий Сергий Крадинал предложил Народно собрание созвать. Чтоб, значит, все по закону было.
– Все понятно. Спасибо за разъяснения, – прервал словоохотливого проводника Марк, знаком предложив остальным подождать. Отпустив проводника, командиры поспешно развели своих бойцов по палаткам. Сами же собрались в центральной, отведенной под жилье Олегу.
К удивлению Гордеева, кроме Марка, Трора, Кима и Криспа в палатке появился Алик.
– Привет всем! – с иронией поглядывая на недоумевающего Олега, поздоровался «легатус интеллигенция сервитум»[17]. – Не ждали? – дождавшись, пока Гордеев установит «плащ тишины», спросил он.
– Лично я был уверен, что вы погибли в Городе, – сконфуженно ответил Олег.
– Хороший получился гомункулус[18], раз вы не заметили отличий, – засмеялся Алик.
– Я, признаться, и не догадался проверить, – снова сконфузился Олег.
– Не волнуйтесь, даже вражеские маги установили бы истину с большим трудом. Если бы начали искать, конечно. Ольгертова работа, – пояснил Алик. – И познакомьте же меня, благородный дон, с остальными вашими… гостями.
Гордеев с удовольствием представил главу ромейской разведки присутствующим (естественно, кроме Трора, который его и так знал) и, соответственно, наоборот. После чего предложил обсудить сложившуюся не совсем понятную для него ситуацию, и желательно поскорее, потому что ему, как лекарю, уже пора побывать в госпитале.
– Не спешите, дон Олег, – став совершенно серьезным, заметил Алик, внимательно разглядывая сидящих за импровизированным столом совещаний. – Быстро обсудить не получится, а в госпитале пока и без вас справляются, даже дракона нашлось кому осмотреть.
– Это, конечно, здорово, но все же… – уступать Олег не хотел.
– Вы еще не вникли в происходящее, – заметил Марк.
– А что там вникать, – отпарировал Олег, – разброд и шатание. Надо скорее решить вопрос с наследником и наконец выступить против врагов.
– Если бы все было так просто, – вздохнул Алик. – Дон Олег, ты так был увлечен своими делами, что за обстановкой в герцогстве и не следил. Поэтому я начну аб ово[19]…
Тяжелые шторы на окне раздвинуты, и в комнату беспрепятственно врывается солнечный свет, заставляя невольно щуриться стоящих напротив окна пышно разодетых людей. Всех, кроме одного, прикрытого тенью высокого кресла, расположенного прямо перед окном. Естественно, не щурится и сидящий в кресле. В отличие от остальных он одет с нарочитой простотой. Белая повязка на голове, белый, без единого украшения хитон, белые сандалии. Единственное украшение – нашейный золотой обруч – аль-ашбанд, символ величайшего могущества в империи, практически не виден в тени. Как и перстень-печатка на указательном пальце правой руки.
Стоящие в отдалении придворные вроде бы неотрывно смотрят на трон, одновременно ухитряясь негромко обмениваться впечатлениями и обсуждать новости, отчего в комнате стоит легкий гул. Сидящий на троне делает вид, что не замечает этого, столь же негромко разговаривая со стоящим в тени трона.
– Посылка в Запроливье ак-каидов ег-горенков – ошибка, арас Повелитель. Эти проклятые аль-геймеры[20] совершенно не способны сдерживать свои желания. Их действия после взятия городов и селений, те поругания, что они творят над женщинами, девушками, девочками, юношами и мальчиками оттолкнули от нас союзников, даже таких диких, как ак-конноты. И вызывает усиление сопротивления местных жителей. Они теперь согласны даже на власть алайцев. А самые храбрые и упорные продолжают борьбу и нападают на наши войска, как стаи ак-кырыс. Это не просто ошибка, мой арас, это преступление. И я молю вас рассмотреть меру и глубину участия всех причастных к нему.
– Благодарю тебя, мой верный и преданный Ар-Думкофф. Я услышал твои слова и обдумаю их. Решение будет принято и объявлено сегодня, после часа Вепря. Иди и позови ко мне лавагета.
Низко поклонившись, говоривший сделал несколько ловких шагов спиной назад и, выйдя из тени, смешался с толпой придворных. Она расступилась, словно ряска на воде, в которую упал камень, и вновь сомкнулась. Чтобы, разойдясь вновь, словно бы вытолкнуть вперед новое лицо – одетого в церемониальные доспехи, со столь же церемониальным мечом на поясе, крепко сбитого, с лицом, украшенным старым шрамом. Лавагет, позванивая золочеными деталями доспеха и подковками на сапогах, вошел в тень и поприветствовал сидящего на троне ударом кулака правой руки о нагрудник. Повелитель в ответ слегка наклонил голову и заговорил…
«Негоже лилиям прясть» (продолжение)
Олег выслушивал легкие, осматривал раны, накладывал заклинания и повязки, давал указания, чем поить и как лечить, но все это на полном автомате. Привычная рутина совсем не мешала размышлениям о рассказанном Аликом. Потому что положение Олега было, прямо сказать, хуже губернаторского. Даже несмотря на то, что Алик как-то нашел и передал Гордееву, самому сильному из оставшихся магов, горжет Ольгерта. На вопрос, как ему удалось найти то, что они тщетно искали столько времени, главный шпион лишь криво усмехнулся и ответил: «Места знать надо». Но и эта находка мало могла помочь в решении проблем, стоящих перед попаданцем. Оказалось, вместо решения неотложных вопросов, как, когда и какими силами воевать против оккупантов, собравшееся в лагере начальство занялось более актуальными для себя проблемами дележки власти и полномочий. Сразу же выяснилось, что недовольных Его Высочеством Сэем после его пропажи оказалось куда больше, чем при его правлении. И непонятки с его исчезновением только добавили масла в огонь. Пока не имелось точных свидетельств о гибели правящего герцога, никто из претендентов не мог заявлять свои права открыто. Но существовали две лазейки в законах, которыми «скорбящие родственники» могли воспользоваться. Во-первых, в военное время, если герцог не мог руководить страной, совет патрициев, он же Сенат, мог выбрать Местоблюстителя. А вторая была еще хитрее и опиралась на старый прецедент времен Переселения в Запроливье – герцога могло выбрать Народное собрание. Причем, что самое хитрое, как оно должно было проходить и какое количество народа и его представителей должно было участвовать, нигде не оговаривалось. Чем и воспользовались несколько претендентов и их сторонников сразу, объявив во время заседания Сената о необходимости подобного выбора из-за опасности, угрожающей Отечеству. Причем руководивший заседанием Сената за отсутствием принцепса (председателя) и его комитов (заместителей), которые назначались герцогом, даже несмотря на то, что Сенат в обычное время не собирался, герцогский казначей поставил это предложение на голосование. И оно неожиданно набрало большинство голосов. Во всем этом была только одна маленькая тонкость. Олег по своей должности и придворному рангу был как раз одним из комитов принцепса Сената. И теперь обязан был либо созвать новое заседание, либо узаконить решение, принятое без него.