расхаживать из угла в угол. Мысль о том, что где-то в непосредственной близости находится человек, у которого, возможно, есть ответы на все его вопросы, не давала Сергею покоя – словно дикий зверь, он нетерпеливо кружил по своей клетке.
Наконец, по прошествии часа или двух, в коридоре раздались шаги… Решетов подхватил тарелку и прильнул к решетке. Да, это, побрякивая своей тележкой, возвращался за посудой человек в очках. Стражник, видимо поленившийся сопровождать разносчика, отдал ему ключ от окошка, которым тот неуверенно пытался открыть маленькую дверцу.
– Кто ты? – прошептал Сергей.
– Дмитрий Сергеевич… просто Дмитрий, – улыбнулся худощавый.
– Ты из ИК-777? – взволнованно спросил пленник.
– Да, – кивнул Дмитрий. – Недавно я бежал оттуда…
– Зэка? – торопясь, Сергей пытался задать земляку как можно больше вопросов.
– Нет, – мотнул головой собеседник. – Я ученый-генетик. Простите, а кто вы? И как здесь оказались?
– Долгая история… – махнул рукой Решетов. – Меня не довезли до вашего объекта…
– Так вы с того самого пропавшего вертолета? – искренне изумился Дмитрий.
– Да, я один выжил в этой катастрофе, – уклончиво ответил Сергей. – Но почему вы убе…
– На каком языке вы разговариваете?! – послышался грозный оклик стражника. – Член Зетро, ты чего здесь застрял?
Стражник грубо пнул Дмитрия Сергеевича, отчего тот повалился на свою тележку с пустыми мисками.
– Я… я сейчас, – пролепетал ученый и принялся собирать грязную посуду. Страж громко схаркнул и отвернулся, чтобы сплюнуть, – в этот момент скомканный клочок бумаги подкатился к ногам Седого – он тут же наступил на него.
– Так на каком языке вы говорили и что успели наболтать друг другу? – Воин вперил свой грозный взгляд в безмятежные очи Седого.
– На одном из диалектов Сомбара, – невинно ответил Решетов. – Выяснилось, что мы оба родились в далеком маленьком поселении – вот и вспомнили старых знакомых.
– Теперь понятно, тощая крыса, почему ты так невнятно бормочешь на языке Тирантома! – усмехнулся стражник. – Забирай свою телегу и катись отсюда – разговор со смертобоями запрещен!
– Когда у тебя нет нужного количества монет, да? – нагло взглянул на него Сергей, намекая на недавних визитерш царственной крови лорета.
– Не понимаю, о чем ты? – Стражник довольно неправдоподобно изобразил недоумение.
– В следующий визит Тавра я проконсультируюсь по поводу пропускного режима, царящего здесь, – думаю, что тебе это совсем не понравится, – ехидно улыбнулся Решет.
– Не нужно, сомбарец! – поспешно возразил воин. – Чего ты хочешь?
– Когда мой земляк придет сюда, будь так любезен – пропусти его. Нет ничего опасного в том, что два человека из одной далекой деревушки вспомнят былые времена и погрустят о родине. Договорились?
Стражник неохотно кивнул, толкнул в плечо Дмитрия, послушно подхватившего свою тележку. Оставшись один, Седой мгновенно вытащил из-под сапога скомканный клочок бумаги, на котором криво и второпях было нацарапано одно слово: «Ночью».
Едва дождавшись темноты, Седой вновь нетерпеливо прогуливался по клетке, ожидая прихода Дмитрия. Тот не заставил себя ждать и явился сразу после полуночи.
– Доброй ночи… простите, не знаю как вас зовут? – интеллигентно поздоровался он.
– Слушай, Дмитрий, давай на «ты»? – И, улыбнувшись, Сергей протянул между толстыми прутьями ладонь. – Сергей.
– Очень приятно, – деликатно прошептал Дмитрий, сверкнув очками в сторону поста стражи.
– Ну, рассказывай! – нетерпеливо произнес Седой, впившись взглядом в доброе, интеллигентное лицо собеседника.
– Что именно тебя интересует? – спросил ночной гость.
– Да все – с самого начала! Я ведь ни хрена не знаю о том, чем здесь занимается наше правительство.
– Это – долгая история, – вздохнул Дмитрий Сергеевич. – И я не уверен в том, что правительство в курсе происходящего здесь.
– Ну, так говори! – простонал Седой, выведенный из себя неторопливостью собеседника.
– Эх, – почесал свою редкую шевелюру Дмитрий. – Началась вся эта история еще в тысяча девятьсот семидесятом году…
– Так-так-так… – послышался в коридоре голос, при звуках которого Решетов всегда испытывал легкий приступ тошноты. – Преступник и прислуга, общающиеся на неведомом мне языке. Я не раз бывал в Сомбаре и могу с уверенностью сказать, что ваш разговор не напоминает мне ни один из диалектов этой страны. Сказать вам, что я вижу сейчас? – с недоброй улыбкой спросил Сетус. – Я вижу двух заговорщиков, замышляющих побег, – именно такой мне представляется сложившаяся ситуация. Эй, стража!
На его зов прибежал запыхавшийся стражник и вытянулся по струнке перед своим господином.
– Слушаю, мой принц!
– Брось этого убогого в соседнюю клетку! Нового разносчика пищи для заключенных я пришлю завтра, а этот пусть планирует побег, сидя в клетке! – Сетус громко рассмеялся и приблизился к клетке Седого.
– Крепись, сомбарец! Скоро мои ожидания оправдаются – я найду для тебя противника, который прольет бальзам на мое горящее жаждой мести сердце.
Седой проигнорировал пафосную речь принца, глядя, как стражник открывает дверь соседней клетки и заталкивает туда нового постояльца.
– Ну вот, теперь мы можем общаться вполне официально, – грустно улыбнулся Дмитрий, когда Сетус и стражник ушли.
– М-да, – мрачно произнес Решетов. – Ладно, рассказывай про свою загадочную базу.
– Как я и говорил, история эта началась еще в тысяча девятьсот семидесятом году… – начал свое повествование Дмитрий Сергеевич.
28 мая 1970 года новенький вертолет МИ-8, пролетая над Северной Карелией, неожиданно исчез с радара и не появлялся в течение нескольких долгих часов. Один незначительный нюанс придал этой ситуации катастрофическую составляющую – вертолет нес контейнер с ядерными отходами к месту захоронения смертельно опасного груза. Дабы избежать непомерных затрат на утилизацию по всем правилам, командование части, повинуясь категоричному звонку «сверху», попросту топило контейнеры в глухом местечке Карелии, изобиловавшем болотами. Когда злосчастная «потеряшка» наконец-то вернулась на базу, ее встречало все руководство воинской части. Из кабины вывалился перепуганный пилот и, опасливо оглядываясь на новую машину, чуть ли не бегом устремился прочь от вертолета. После длительного разбора полета картина сложилась весьма загадочная: поначалу полет проходил нормально и пилот прямо-таки наслаждался управлением современным чудом техники. Внезапно приборы машины словно сошли с ума. Летчик автоматически зафиксировал в уме координаты аномального сбоя и, взглянув в окно, оторопел: вместо яркого, безоблачного неба над ним сейчас нависали серые, непроглядные тучи. Местность явно отличалась ландшафтом от привычного участка полетов, а приборы показывали абсолютно не те данные, которые они должны были отображать.
Поначалу капитан Нестеров грешил на оборудование новой модели, доставленной в часть лишь несколько дней назад. Потом, обозрев окружающий его пейзаж, впал на время в панику, не понимая, где он находится. Рация упорно молчала, а показания навигационных приборов сводили с ума. Через несколько минут полета Нестеров осознал, что он каким-то необъяснимым образом очутился в совершенно другом месте – возможно, в другом полушарии Земли. В этот момент в прореху между тучами пробились солнечные лучи, а мгновение спустя выглянуло светило, абсолютно не соответствующее земному солнцу. Когда же в небесном пространстве показалось огромное небесное тело, окруженное метеоритами, Николай едва не подавился жевательной резинкой, что была у него во рту. Решив, что он сходит с ума, Нестеров каким-то шестым чувством осознал, что вывалился в новую реальность сквозь дыру в небе и, сделав крутой вираж, чисто инстинктивно направил вертолет назад, пытаясь попасть обратно. Он торопливо сбросил опасный груз, который, ломая кроны деревьев, скрылся в густых дебрях леса – все какая-то экономия топлива. Но, к великому его сожалению, Николай не зафиксировал координаты пространственной дыры! Чудом сдерживая в себе приступы слепой паники, капитан кружил в радиусе полукилометра, пытаясь найти выход из этого неведомого и потому – ужасающего места. Спустя сорок минут ему это удалось – он вновь летел над родной и милой душе Карелией. Появилась связь, и дрожащим голосом Нестеров заявил о следовании на базу борта номер 44. В груди пилота появилась ноющая боль – Николай молил Бога, о котором он внезапно вспомнил, о том, чтобы благополучно долететь до базы.
Этот необычный инцидент мгновенно засекретили, и в дальнейшем пространственной дырой всерьез занялся КГБ. В здании на Лубянке специально для этого создали весьма секретный отдел. В зоне аномального явления сделали еще несколько пробных полетов, полностью подтвердивших показания капитана Нестерова. Да, пространственный переход действительно существовал, но куда он вел, не смогли разобраться ни ученые-астрономы, ни военные. Созвездия, планеты, карта неба – все это было абсолютно незнакомо людям, большую часть своей жизни проведшим возле мощнейших телескопов.
Поначалу, в течение нескольких месяцев, неизвестное пространство использовали исключительно для сброса ядерных отходов. Спустя десяток лет проявились результаты такой безалаберной деятельности: мутация некоторых видов животных и растений, глобальное отравление окружающей среды и как следствие – мутирование небольшого полудикого народа, жившего неподалеку. Тела людей видоизменялись, приобретая облик помеси человека и кенгуру. Ко всему этому добавились более агрессивные повадки.
«Гиблый лес, – подумалось Решетову. – Квахо, азаро, огромный адский цветок, цвет листьев и древесины».
Когда в очередной раз сменилось руководство дома на Лубянке, был благополучно спроважен на пенсию самодур со «звездатыми» погонами, с чьей легкой руки происходил этот варварский беспредел. Новый руководитель отдела – довольно молодой генерал, совмещавший в себе интеллект ученого и довольно неординарный подход к военному делу, – значительно расширил горизонты исследований нового мира. Через пространственный коридор потянулись навстречу неизведанному научно-исследовательские экспедиции. Тщательно стараясь избегать любых контактов с местным населением, прокладывая свои маршруты вдали от любых проявлений цивилизации, первопроходцы изучали новый мир, сочтя его практически копией Земли. Но однажды группа геологов под руководством профессора Ридова наткнулась на неизвестный химический элемент, который впоследствии окрестили ридием (в честь открывшего его профессора). Радиация на поверхности месторождения буквально зашкаливала – у группы не было с собой даже прибора с такой градацией, чтобы ее замерить. Как выяснилось впоследствии, распад ядер ридия в несколько сотен раз превышал параметры полония и радия по высвобождающейся энергии. Исходя из вышеперечисленного, на объекте К-777 был построен рудник, где добывали новый изотоп. Естественно, к добыче руды привлекли заключенных, причем – исключительно с пожизненными сроками наказания или приговоренных к высшей мере. На достаточно