—Любимый,— это слово я подчеркнула, причём очень жирной чертой,— а по какому поводу?
Синеглазый кокетничать не стал. Вынул из кармана камзола листок, помахал им перед моим носом.
—Господин Жарк предписал диету, и тебе придётся её соблюдать. Всего неделю, любимая.
И таким тоном это было сказано, что я, вместо того чтобы разозлиться, опять смутилась. А когда поняла, что себе Кирстен те же самые овощи принёс, смущение ну прямо-таки запредельным стало.
—Любимая, не надо так смотреть. Ты же понимаешь, что целитель зря не посоветует?— Рука Кирстена, как это часто бывает, легла на мою талию. Губы коснулись виска.
И вроде всё в шутку, но… Всевышний, ты можешь объяснить, что со мной творится? Почему душа опять крылья обрела и норовит взмыть к звёздам?
—Ешь,— шепнул боевик.
Я подчинилась.
Подчинилась и почти сразу забыла о выходке с ужином. Куда сильнее занимал другой вопрос: почему Леор и Норт говорили шёпотом? Ведь ничего особенного или запретного в их словах не было. Или всё-таки было?
Причина столь странного поведения приятелей стала ясна через четверть часа, и… я солгу, если скажу, что она меня расстроила.
Кейн — единственный парень-защитник на нашем курсе — появился внезапно, словно из воздуха соткался. Массивный, широкий, с копной непослушных чёрных волос и по-рыбьи выпученными глазами. Если бы я взялась гадать о происхождении Кейна, назвала бы его сыном кузнеца. Ну, или мясника…
Защитник нарочито громко прокашлялся, опёрся кулаками о столешницу, едва не опрокинув при этом пиалу со сметанным соусом, который скрашивал мне ужас паровых овощей. Выдохнул. Я тут же ощутила неприятный, но вполне узнаваемый запах браги.
А вот голос парня прозвучал очень даже трезво.
—Итак, жертва нападения вернулась!— провозгласил Кейн.— Живая и, как мы все успели убедиться, совершенно здоровая!
Гомон, наполнявший столовую, начал затихать. Сидящие поблизости глядели во все глаза, остальные неспешно оборачивались. А сокурсник продолжал:
—Так вот, раз уж ты здесь, Эмелис, будь лапой, объясни, что за фигню нам всем впаривают? Двойной кристаллический щит со спонтанным иксовым элементом — это что?
Хм… хороший вопрос. Только знать бы ответ.
—И как этот твой иксовый элемент мог отбить классическую молнию высшего порядка, которой атаковала Карас, а?
Карас атаковала классической молнией? Ну ничего ж себе… А я была уверена, что магичка била усреднённой, то есть атака была полегче. Впрочем, усреднённая башню с часами подпалить не могла. Вернее, могла, но не так сильно.
—И какого драконьего хвоста ты…
—Захлопнись,— процедили рядом.
Лишь теперь вспомнила о Кире, повернулась, чтобы взглянуть. Да, это он предложил Кейну замолчать, вот только голос был неузнаваем. Впрочем, не только голос…
Я не сразу опознала в брюнете, который медленно поднимался на ноги, того самого парня, что четверть часа назад целовал в висок и норовил покормить с ложечки. Здесь и сейчас передо мной стоял не парень — мужчина. Боевик! (Да-да, именно так, с большой буквы). И он был невероятно, сверхъестественно зол. А самое ужасное в том, что злость Кира была подобна ледникам Северных гор. Я даже поёжилась, потому что на самом деле холодом повеяло.
—Кейн, ты нарываешься.— Не угроза, просто констатация факта. Но совершенно ясно — даже намёк на возражение смертельно опасен. Ударит без предупреждения.
Защитник, несмотря на явный перебор с брагой, ситуацию оценил верно. Побледнел, убрал кулаки со столешницы и сделал шаг назад.
Кирстена реакция удовлетворила, но не настолько, чтобы успокоиться.
—У кого ещё вопросы есть?
Реплика адресовалась всем. В гробовой тишине, воцарившейся в столовой, она прозвучала особенно жутко. Даже дородная повариха, которая к делам магов никаким боком, и та вздрогнула.
—Отлично,— так и не дождавшись ответа, процедил Кир.— Теперь слушаем и запоминаем. Моя девушка пережила сильнейшую атаку и сильнейшее магическое перенапряжение. Пять суток без сознания. Вероятность полного выгорания и смерти. Все слышали?
Да, слышали все. Некоторые даже закивали, я и сама едва от кивка удержалась.
—Ваши вопросы, дорогие… коллеги, неуместны!— Голос Кира совсем страшным стал. Таким, что вся нечисть и все боевые умертвия позавидуют.— Любому, кто подойдёт к Эмелис с подобными,— взгляд Кирстена вперился в Кейна,— претензиями, голову оторву. Все поняли?
В этот миг я сообразила, что слова ложатся на очень благодатную почву. То есть Кирстен не впервые объясняет сотоварищам своё отношение к их любопытству. Только раньше, как поняла, до угроз не доходило. Просто достаточно хорошо изучила Кира, чтобы сказать с абсолютной убеждённостью: если бы он такое пообещал, Кейна бы уже в лазарет несли.
—Сплетников постигнет та же участь,— не унимался синеглазый.— И не говорите, что не предупреждал! Картина нападения и применённых заклинаний составлена. Своё любопытство вы можете удовлетворить в деканате, у госпожи Флессы, господина Канга и Ликси. Это для тех, кому общего разбора не хватило. А рядом с Эмелис… увижу — убью.
Кир не красовался и не лгал. Я знала наверняка, потому что в своё время очень внимательно слушала нанятых папой педагогов. Ещё я не без удивления отметила тот факт, что боевик использует особую интонацию.
Таким приёмам в магических академиях не учат, на балах подобных знаний тоже не дают. Это… ну не запрещённая, просто очень закрытая техника, доступная лишь тем, кто наделён очень большой властью: верхушке аристократии и королевским семьям. Она позволяет… убеждать чуть эффективнее.
Возможно, мне следовало испугаться — ведь человек, способный на такуюзлость, опасен по определению. Может быть, стоило возмутиться и обидеться за сотоварищей — ведь это Кейн с претензией подошёл, а остальные даже не заикнулись. Ну или удивиться — в том, что маги интересуются подробностями атаки, нет ничего особенного, это профессиональный интерес!
Возможно. Вот только я не испугалась, я… Дохлый тролль!
Я слишком хорошо понимаю, какая судьба ждёт Кирстена после академии. Я знаю, я вижу — моему синеглазому сообщнику предстоит стать политиком. Да, Кирстен бьётся на тренировках, пишет контрольные Ликси, ходит на дополнительные занятия по универсальной магии, но он… не маг.
Ещё я прекрасно осведомлена о том, что политики так не поступают. Политик никогда не выйдет против всех, он слишком хорошо осознаёт последствия. Политик будет искать иной, мягкий способ, или, что тоже не исключено, прогнётся в стремлении угодить большинству. Я не раз и не два видела такие прогибы.
Кир не мог поступить так, как поступил. Это слишком, как говорят в среде магов, круто.
Кир не мог! Но поднялся и сказал. И ради кого? Девушки, с которой связывает маленькая личная договорённость. Ради меня…
Синеглазый неохотно опустился на скамью. Успокаивался он медленно, даже слишком. Друзья заговаривать не решались, я тоже язык прикусила — так, на всякий случай. Только ладонь на его колено положила.
Кирстен, несмотря на состояние крайней агрессии, сжал мои пальчики очень нежно. Потом повернулся, сказал:
—Дорогая, хватит мучить эти несчастные овощи. Доешь их уже, а?
Пришлось снова взять вилку и продолжить давиться диетическим ужином. Но отвратный вкус паровых овощей не помешал ощутить, как сердце наполняется теплом.
Спасибо тебе, мой синеглазый сообщник. За всё.
Покидая столовую, я отметила любопытный факт: Милли и её парень, Син, ужинали не в привычной компании, а за одним столом с Тэссианом. Значит, пощёчинами сокурсница не удовлетворилась. Что ж, её право. Я бы на её месте тоже отсела, и как можно дальше…
Пока кое-кто предавался чревоугодию, а кое-кто, наоборот, давился и проклинал господина Жарка, мир погрузился во тьму. Вдоль дорожек и на фасадах корпусов зажглись фонари, на небо, прорвав пелену туч, выкатила круглая, как блюдце, луна.
Я спешно натянула перчатки, накинула капюшон плаща и выдохнула, мысленно отмечая, что пора доставать из чемодана шубку. Она, хоть и короткая, всё-таки теплей. Да и удобнее, если по правде.
Кирстен привычно приобнял за талию, поймал мою руку и потёрся носом о полусогнутые пальчики. Боевик уже не злился, был спокоен, как закованный в броню дракон. Я же, наоборот, нервничать начала. Просто отлично помнила, как он о планах на вечер спрашивал, и продолжения этого разговора… побаивалась.
—Так что с планами на вечер?— подал голос боевик.
Вот ведь! Не везёт так не везёт!
—Домашку по теории магии иных миров сделать нужно.
Брюнет усмехнулся. Причём так, будто в курсе, что сочинение про гоблинов только через две недели сдавать.
—Ещё пропущенные лекции переписать нужно,— нашлась я. Ну почему сразу про это не вспомнила?!— И к завтрашним занятиям приготовиться. У нас, кажется, завтра ещё и теория щита в расписании, а госпожа Флесса…
—Ближайшую неделю преподы тебя точно трогать не будут,— сообщил Кир.— Даже если уснёшь посреди семинара.
Да, я и сама догадываюсь, но…
Мы спустились с крыльца столовой и остановились под ближайшим из фонарей. Синеглазый притянул ближе, обнял так, словно пытался предотвратить попытку побега. У меня даже рёбра слегка заболели.
—Эмелис…— сказал и замолчал.
Я тоже молчала. Торопить даже не думала, задавать наводящие вопросы не собиралась. В сознании трусливо билась мысль: а может, обойдётся?
Не обошлось.
—Эмелис, я понимаю: гоблины, лекции, домашка… Но я очень по тебе соскучился, и… Эмелис, пойдём ко мне?— последняя фраза была сказана на выдохе, словно Кир и сам всей этой ситуации побаивается.
Я в отчаянии закусила губу. Многострадальное сердце забилось испуганной птичкой, дыхание сбилось.
—Кирстен, я не…
Сказать категоричное «нет»? После всего, что он для меня сделал?
—Кир, я…
—Ты…— подхватил боевик. Замер. И хотя выражение его лица было самым что ни на есть нейтральным, я почувствовала себя глупым оленёнком, угодившим под прицел охотничьей стрелы.