Синеглазому тоже рычать охота, и он, в отличие от меня, не сдерживается. Рывок, и я снова распластана на постели, Кир нависает скалой. Спускается ниже, обхватывает губами затвердевшую горошину, а я отчётливо понимаю — всё, что было раньше, не в счёт. Истинное сумасшествие начинается здесь и сейчас!
—Кир!
Мольба и одновременно приказ. Только не останавливайся! Что хочешь делай, только продолжай! Этот огонь невыносимо опасен, но я согласна сгореть. Я хочу сгореть!
Губы и руки сообщника невероятно откровенны. А я, как ни странно, ни капельки стыда не испытываю. Мне нравится. Мне хочется. Мне ужасно хочется, чтобы это длилось вечно! Я кусаю губы, чтобы заглушить стоны, выгибаюсь, впиваюсь ногтями в плечи синеглазого, царапаю мощную спину.
И лишь когда Кир спускает расстёгнутое платье ниже, когда его прикосновение обжигает бедро, прихожу в себя.
Страх? Нет, хуже! Из горла вырывается стон разочарования и горький шёпот:
—Кир, я не могу…
Боевик замирает. Его дыхание шумное и прерывистое, взгляд подёрнут туманом.
—Кир, не могу!— повторяю жалобно. Тоже замираю, отчаянно кусая губы.
—Эмелис?— Голос едва узнаваем. Слишком тихий, слишком хриплый, зато взгляд проясняется. А в следующий миг с уст слетает вопрос: — Эмелис, ты… девственница?
Я мысленно сжалась и зажмурилась в придачу. Глаза открыла лишь тогда, когда сообразила — Кир даже не думает смеяться.
—Эмелис, ты…
Я кивнула.
Кивнула, чтобы услышать тихий стон и оказаться прижатой к широкой груди сообщника. В этом жесте не было ни толики того безумия, которое владело нами минуту назад.
—Прости,— выдохнул боевик, а я… снова губу закусила.
Просто… просто в среде магов всё иначе. Для магов девственность… ну если не порок, то изъян точно. В открытую об этом, конечно, не говорят, но… Сколько шпилек я вытерпела, будучи студенткой верилийской академии, одной Богине известно.
—Прости,— повторил Кир.— Я думал, ты…
Я потёрлась носом о горячую шею. Самой бы извиниться, но язык отнялся, да и слова в горле застряли.
—Я думал, твой жених…
—Рид просил, но я… но мы…— О Всевышний! Да что сказать-то?
Признаться, будто мечтаю во что бы то ни стало сберечь себя до свадьбы? Ну так неправда это. Я же магичка, мне позволено больше. Солгать, что Рид не проявлял настойчивости? А смысл? Сказать, что никогда прежде не теряла голову?.. Нет, об этом Кирстену тем более знать не нужно…
—Прости, любимая…— снова выдохнул синеглазый и отпустил. И тут же принялся натягивать на меня спущенную до пояса одежду.
Правда, это не помешало боевику снова прикоснуться к обнажённой груди. Сперва пальцами, после губами. Я не возражала, хотя теперь щёки заливал густой и очень горячий румянец.
И пусть после этого случая мы по-прежнему проводили вечера и выходные вместе, думать о совместных каникулах не приходилось. Кир… он ведь не железный, верно? Более того, ему двадцать. Он взрослый, состоявшийся мужчина, которому… Дохлый тролль! Не желаю об этом думать! О чём угодно, только не об этом!
Сессия промелькнула незаметно. Кажется, только-только началась, и уже всё, последний экзамен. Физан, кстати.
Гоблинообразный Ликси вопреки озвученным в начале года угрозам валить не пытается, даже наоборот — улыбается и подбадривает. Вот только я старания препода не ценю, намеренно тяну с ответами и едва сдерживаюсь от желания ещё парочку билетов попросить.
Почему? Очень просто. Последняя оценка в зачётном листе — начало каникул. Самых отвратительных каникул в моей жизни.
На душе скребут кошки, в сердце завывает вьюга, созвучная той, что голосит за окном. Не знаю, что угнетает сильней — предстоящее излишне близкое знакомство с местной библиотекой, разлука с Киром или осознание того, что сообщник едет туда, где слишком много охотниц за титулом. И пусть взгляд на женскую добродетель в обществе вполне однозначен… сговорчивые есть всегда.
Конечно, личная жизнь Кирстена не моего ума дело. Конечно, он против фавориток и прочих утех. Конечно, у меня нет оснований ревновать, но, дохлый тролль, я в панике. Доводы рассудка не принимаются, крики совести не слышны. Хочется разрыдаться в голос и… лицо одному брюнету расцарапать. Авансом.
—Госпожа Эмелис,— позвал Ликси.— Госпожа Эмели-ис…
Я вздрогнула и попыталась вчитаться в последний вопрос билета.
—Госпожа Эмелис, хватит.— Препод расплылся в очередной улыбке и билет отобрал.— Вы свободны. Отлично.
Снова вздрогнула и поёжилась.
—А давайте я всё-таки отвечу?
—Свободны,— повторил Ликси и размашисто вписал оценку в ведомость.
Я сникла, но спорить не стала. Поднялась, вернулась к своему столу, чтобы забрать сумку. Медленно, не скрывая мрачного настроения, проследовала до двери и вышла в коридор. И тут же угодила в крепкие объятия Кира.
—Ну как?— спросил боевик, коснулся губами ушка.— Сдала?
Я кивнула и прижалась щекой.
—А почему грустная?— поинтересовался синеглазый.— Ликси расстроил?
—Нет,— пробормотала я. Вдохнула поглубже в надежде хоть чуточку успокоить нервы, добавила: — Всё в порядке.
Сообщник хмыкнул и отпустил. Он уже забрал из гардероба мою шубку и теперь заботливо держал, ожидая, когда соизволю одеться. Я капризничать не стала — молча впихнула руки в рукава, намотала на шею поданный Киром шарф, натянула перчатки.
—На обед мы, конечно, опоздали?— Спросила просто так, для галочки.
А в ответ услышала:
—Смотря где обедать хочешь.
Я как раз шаг в сторону лестницы сделала, тут же споткнулась. Развернулась, одарила брюнета недоуменным взглядом.
—Что?
—Что?— спопугайничал он. Настиг, обвил рукой талию. И вот так, совершенно игнорируя моё недоумение, повёл к выходу из главного учебного корпуса.
Когда спустились на первый этаж и подошли к двери, я не выдержала:
—Кир, что за намёки?
—Никаких намёков,— выдержав паузу, сказал боевик.— Просьба. Одна маленькая, совершенно необременительная просьба.
Я остановилась, Киру тоже замереть пришлось. Стоять просто так мой сообщник, разумеется, не мог, поэтому опять оказалась в капкане его объятий. Да ещё под прицелом синеглазого взгляда.
—Просьба,— повторил Кирстен.
Сердце пропустило удар и тут же встрепенулось, забилось чаще. Я прекрасно поняла, о чём речь, но… несмотря на все душевные терзания, несмотря на приступы ревности, которые преследовали на протяжении последних двух недель, ответить согласием не могла.
—Кир, я…
—Пожалуйста,— перебил боевик.— Я очень прошу. Я умоляю.
Румянец, опаливший щёки, был крайне неуместным, но удержать лицо не сумела. А Кирстен воспользовался заминкой и продолжил:
—Эмелис, ты ведь понимаешь, что я не могу тебя в академии оставить. Я с ума сойду от беспокойства. К тому же что здесь делать? В библиотеке сидеть? Две недели?
—Кир…
—Эмелис, это несерьёзно,— продолжал синеглазый.— И очень подозрительно. Ты моя девушка, помнишь? Хочешь, чтобы ближайшие полгода нам всей академией кости мыли? Хочешь, чтобы…
—Кир!— протестующе выпалила я, попыталась отстраниться. Не то чтобы хотелось оказаться дальше, просто единственный способ прервать эту тираду.— Кир, я не могу.
Ух! Каких сил мне эти слова стоили!
—Почему?— голос брюнета прозвучал очень ровно.
—Потому что.— Собственный голос прозвучал ещё ровней, хотя сердце ходуном ходило.
Дохлый тролль! Я так ждала этого предложения и… и вот. Мы оба знаем, что совместные каникулы невозможны. Выносить наши отношения за пределы академии глупо!
—Ты даже не спросишь, куда приглашаю?
Я нахмурилась. Учитывая нашу ситуацию, у нас лишь один путь — в гостиницу. Но Кирстен слишком благороден, чтобы предложить подобное. Тем не менее я спросила:
—Так куда приглашаешь?
Синие глаза блеснули озорством. Сообщник наклонился к самому ушку, щекотнул дыханием и прошептал:
—Мелкая, ты не поверишь. Но зимние каникулы лучший боевой маг дурборской академии проводит в гостях у… бабушки.
Я не выдержала, прыснула! Нет, мне прекрасно известно, что ничего смешного тут нет, что пожилые леди нашего круга те ещё стервы, но…
—Ну вот… а я боялся!
С этими словами меня выпустили из захвата, но лишь для того, чтобы подхватить на руки.
—Прости, любимая, но иначе точно на обед опоздаем,— с улыбкой сообщил брюнет, и мы продолжили путь к выходу из учебного корпуса.
Я ответить не могла — я хохотала. Ну это же не всерьёз, верно? О серьёзных вещах таким тоном не говорят! Да и не может Кир пригласить в гости! У него… у него же проблемы будут, если девицу притащит! Или…
Кто-то из сокурсников галантно придержал дверь, позволяя синеглазому выйти из корпуса. В лицо ударил порыв ветра, мороз ожёг щёки.
—Кирстен, ты же сейчас шутил?
Улыбка, озарявшая лицо боевика, стала стократ шире.
—Нет, любимая. Я серьёзен как никогда.
Смеяться расхотелось в момент.
—Кир…
—Эмелис, только не начинай.— Брюнет тоже посерьёзнел, хоть и не слишком.— Поверь, бабушка тебе понравится.
—Кир!
—Да, солнышко. Я тоже тебя люблю. Очень-очень.
Боевик легко спустился с крыльца и свернул влево, к административному корпусу. То есть шутки в самом деле кончились, потому что именно там, на первом этаже администрации, стационарный портал расположен.
Возмущение сменилось паникой, причём до того сильной, что даже губы задрожали.
—Кир… Кир, остановись.
Остановился. Глянул на меня. Улыбаться прекратил.
—Любимая, давай не будем ссориться?— И голос — строже не бывает.
—Дорогой, ты спятил?— вконец опешила я.
Шумно вдохнул, выдохнул.
—Эмелис, я хоть раз тебя подводил?
Крыть было нечем, и я прикусила язык. Но один вопрос всё равно остался:
—А почему ты раньше не сказал? Почему не предупредил?
Пауза, ещё один шумный вздох, и предельно тихое:
—Ужасно боялся, что откажешь.
В этих словах было столько искренности, что сердце в комок сжалось, а я так и вовсе онемела.