А ещё… в воздухе аромат роз витал. Причиной тому три громадных букета. Розы были алыми.
—Ну как?— спросил Кирстен. Он за моей спиной стоял, руки привычно держал на моей же талии.
Я судорожно вздохнула, ответила тихо:
—Кир, не стоило…
Усмехнулся. Потом отпустил и направился в спальню. Обогнув огромную, укрытую серебристым балдахином кровать, подошёл к окну и отодвинул гардину.
—Мелкая, иди сюда,— позвал боевик хитро.
Я противиться не стала, приблизилась. И замерла в восхищении.
Внизу расстилалась снежная равнина, за ней стена хвойного леса, а вдалеке сизые, укрытые белыми шапками горы. А над всем этим великолепием пронзительно-синее, лишённое облаков небо.
—Нравится?— вопросил Кирстен, снова руки на моей талии сплетая.
Ответить не смогла. Повернулась, водрузила ладошки на его плечи и прикрыла глаза, требуя поцелуя. При госпоже Венте целоваться не могли, и вот итог — ужасно по его губам соскучилась.
Кир, разумеется, всё понял, но вместо того, чтобы облегчить мои страдания, принялся гладить подушечками пальцев щёки, лоб, подбородок… И лишь когда привстала на цыпочки, в намерении взять своё самостоятельно и без спроса, накрыл мои губы поцелуем…
Он целовал ласково и вместе с тем напористо, а я таяла и мысленно благословляла Кира за то, что сподвиг на эту авантюру. И за то, что сказал в самый последний момент, тоже благодарила — знай я заранее, я бы не согласилась. Слишком неблагоразумный поступок. Слишком!
—Дорогой, что ты наговорил своей бабушке?— выдохнула я, едва поцелуй прервался.
—Наговорил?— Сообщник заметно охрип.— Эмелис, любимая, я не наговорил, я сказал…
Боевик снова к моим губам потянулся, но я отстранилась. Куда там? Я от предыдущего поцелуя ещё не отошла!
—И что же ты сказал?
—Правду,— с улыбкой ответил мне. А поймав недоумённый взгляд, вздохнул и пояснил: — Сказал, что влюбился в девушку с факультета защитной магии. Что она верилийка и родственников в Дурборе не имеет. Что я намерен воспользоваться этим фактом и пригласить её в гости на каникулы. И что останусь в академии, если она не согласится, ибо разлука с ней смерти подобна.
—Кир…— перебила я.— Кир, я же серьёзно.
—Я тоже,— сказал боевик невозмутимо.
Не выдержав, спрятала лицо у него на груди.
Вот же… невезуха! Понимаю, что дурачится, а всё равно смущаюсь.
—Бабушка знает ровно столько, сколько наши друзья из академии,— выдержав долгую паузу, признался боевик.— И она никому о твоём визите не скажет.
Я подняла голову, заглянула в омуты синих глаз. От внезапной догадки мурашки по спине побежали.
—Кир… а про совместные ночёвки госпоже Венте тоже известно?
—Эту часть наших отношений я с бабушкой не обсуждал. Но она прекрасно осведомлена о нравах магического сообщества, поэтому…
Брюнет кивнул куда-то в сторону, и я даже обернулась, чтобы, проследив за его взглядом, увидеть малоприметную дверь. Не надо быть гением, чтобы понять: дверь ведёт в спальню Кирстена. Смежные покои, гоблин меня пожри.
Сказать, что я смутилась,— не сказать ничего! Мне никогда в жизни так стыдно не было. Удушливая волна жара накрыла с головой, следом накатил холод, и снова жар.
—Мелкая, ты чего?
Я закусила губу и опять лицо на его груди спрятала. Ещё за отвороты камзола схватилась, пытаясь погасить эмоции. Просто домыслы студиозусов и преподов не волновали ни капельки, а тут… это же не абы кто, а госпожа Вента!
—Я с ней поговорю,— выдал сообщник внезапно.— И в противоположное крыло перееду.
О Всевышний!
—Нет,— пробормотала я.— Не надо.
—Эмелис, если ты так нервничаешь…
—Кир, не надо.
Да, смущаюсь. Но смущение переживу точно, а вот в том, что смогу вынести разлуку, пусть даже условную, не уверена. Дохлый тролль! В конце концов, мнение госпожи Венты тоже не так уж и важно, мы же с ней в первый и последний раз видимся.
—Любимая, прости. Я и помыслить не мог, что расстроишься…
Кир попытался зарыться носом в мои волосы, но я не позволила — вздёрнула подбородок, сказала:
—Недавно заметила, что твои губы — лучшее лекарство от нервов.
—Да?— изумился боевик. Хмыкнул, легко прикоснулся языком.— Ну если так, то…
Нет, он всё-таки невыносим! Ну зачем целовать до головокружения? До дрожи в коленях? До… маленького, но непреодолимого сумасшествия?
Зачем кружить по комнате, останавливаться и осыпать поцелуями лицо, шею, волосы?
Зачем стонать, когда пробегаю пальчиками по его груди, и жмуриться, когда начинаю целовать сама?
Зачем?!
А я?.. Всевышний, что я творю? Объясни, а?..
Замок, в котором обитала госпожа Вента, был поистине уникальным. Я-то сперва решила, что он стоит на холме, в окружении луга, а оказалось — на скале, в середине озера.
Само озеро имело происхождение древнее и странное. Легенда, которую рассказал Кирстен во время экскурсии по замку, гласила, что в незапамятные времена с неба упала звёздочка. От падения этой маленькой звёздочки осталась огромная воронка, которая постепенно наполнилась водой подземных ключей и источников.
А много позже, спустя несколько веков или даже тысячелетий, на это озеро набрёл небезызвестный маг — Тердон из рода Дерс. Он сразу понял, что озеро непростое, и попытался воззвать к душе звезды, которая покоилась на дне. Звезда не откликнулась, но магия Тердона оставила след — земля восстала, поднялась. Причём это был именно камень, то ли настоящий, то ли родившийся после падения звёздочки. Так появилась скала…
После смерти Тердона эта земля была передана его родственникам, и один из них выстроил здесь замок. К воротам вёл единственный, очень узкий мост, поэтому замок пытались штурмовать лишь однажды, но успехом тот штурм не увенчался.
Когда Кир показал летние и осенние пейзажи, написанные по просьбе госпожи Венты, я искренне пожалела, что этот мой визит — единственный. Когда озёрная гладь свободна ото льда, когда лес, окружающий замок, не укрыт снегом, всё совсем иначе.
Признаться честно, я никогда такой красоты не видела. Неудивительно, что бабушка Кира предпочла поселиться в этих местах.
—Я тоже этот замок люблю,— сказал Кирстен, когда спускались с вершины южной башни.— Я здесь вырос.
Я удивлённо приподняла брови, и хотя любопытство, учитывая наши отношения, граничило с бестактностью, спросила:
—То есть тебя госпожа Вента воспитывала?
—Не только.
—А кто ещё?— Полная бестактность, но что поделать, если любопытство подпирает?
—Учителей было много,— отозвался Кир.— Но… знаешь, что бы ни было, мне позволялось куда больше, чем старшему брату. И хотя не могу назвать своё детство по-настоящему счастливым…
Договорить я не позволила. Я шла первой, винтовая лестница была невероятно узкой… Я остановилась, заставив сообщника замереть, шагнула вверх, на «его» ступеньку и обвила шею руками.
—Упадём,— констатировал брюнет, чтобы прижать крепче и, не разжимая объятий, обойти и оказаться ниже.
Я против манёвра не возражала. Теперь мы были наравне, и мне не приходилось вставать на цыпочки.
—Поцелуешь?— хрипло вопросил Кир.
Я поцеловала…
Я целовала снова и снова! На лестнице, в арке, в галерее, в гостевом зале, опять на лестнице, в коридоре жилого крыла, в нише возле столовой… Я не хуже Кира знала, что такое «не совсем счастливое детство», но здесь и сейчас была счастлива. И если бы в этот миг с небес сошла Богиня с предложением переиграть прошлое, я бы не согласилась.
А после ужина случилась она. Катастрофа…
Я стояла у платяного шкафа и глазам не верила. Приставленная госпожой Вентой горничная тоже таращилась, но по иному поводу — девица со звучным именем Бетти никак не желала понять, что именно не устраивает. А меня не устраивало всё! Начиная с леонского шёлка и заканчивая золотой вышивкой на корсетах!
Это, простите, что? Дохлый тролль на выгуле? Какого блохастого оборотня госпожа Вента позволила себе подобное?!
Кир предупреждал, дескать, бабушка всегда о внучке мечтала, но… но пожри меня дракон, это чересчур!
—Госпожа Эмелис, что не так?— выдохнула Бетти.
Я перестала трепать кружево ночной сорочки, которую держала в руках, и повернулась к девушке. Вот только сказать не смогла, потому что… а что тут скажешь? Не объяснять же простолюдинке, что слишком много и слишком дорого!
—Госпожа Эмелис…
Я слушать не стала. Развернулась и стремительно проследовала к двери, ведущей в смежные покои.
Бабушка Кира, надо отдать ей должное, проявила деликатность — двери запирались именно с моей стороны. И именно я имела возможность наведываться в спальню «возлюбленного», и никак иначе.
Я провернула ключ, резко толкнула створку. После повернулась, бросила Бетти положенное в подобных случаях «Свободна!» и вошла в обитель Кира.
Спальня была подчёркнуто мужской.
Широкая кровать под тёмным балдахином, комод, узкий платяной шкаф, ковёр на полу, огромный камин, и всё. Никаких завитушек, никаких изысков. И… и никакого Кира, кстати.
—Любимый!— требовательно позвала я.
Через мгновение дверь, ведущая в его гостиную, открылась шире. Мой драгоценный сообщник обнаружился на пороге. Полностью одетый и несколько встревоженный.
—Что случилось?— вопросил синеглазый.
Не стесняясь, поманила к себе. А когда он сделал шаг, развернулась и направилась к тому самому шкафу. Нисколечко не сомневалась, что Кир последует за мной, и оказалась права.
—Дорогой, это что?— указывая на ряд дорогущих даже по моим меркам нарядов, спросила я.
—Это… бабушка,— выдохнул боевик, обвивая мою талию руками и подло прижимаясь сзади.
Почему подло? Да потому что разум в подобных случаях всегда плывёт. И Кир, гоблин меня пожри, об этом знает!
—Мелкая, не начинай…— прошептал боевик, касаясь губами ушка.— Ты же понимаешь, что бабушка хотела как лучше…
—Но Кир!
—Любимая,— явно морщась, протянул он.— Ну сделай старушке приятное. Что тебе стоит?
В этот миг возникло ощущение, что меня водят за нос. Просто госпожа Вента — графиня, а для графской казны, какой бы внушительной она ни была, расходы на леонский шёлк — перебор. И я бы непременно додумала эту мысль, если бы не долгий поцелуй в шею, которым наградил Кирстен.