Постучалась, вошла. Фильярг, морща лоб, сидел за столом, погруженный в чтение каких-то бумаг.
— Огонек! — улыбнулся ей радостно, привставая и Юля ощутила себя жирной такой свиньей…
Страх убивает любовь, а тайны ядом отравляют отношения. И Юля чувствовала себя практически убийцей собственного счастья.
— Прости, — прошептала. Фильярг непонимающе вздернул брови.
— Прости, если помешала, — сказала Юля, подходя к столу.
— Брось, — отмахнулся Фильярг, с ненавистью посмотрел на бумаги, ткнул в них пальцем: — Настоящие убийцы.
Вышел из-за стола и, прежде чем Юля успела и слово сказать, крепко обнял, с силой прижимая к поверхности стола.
— Знаешь, — прошептал горячо на ухо, — я тут подумал, а давно мы не зажигали огонь за пределами спальни.
Юля покраснела. Вцепилась в плечи мужа, ощущая, как внутри разгорается пламя возбуждения.
— Мне надо тебе кое-что сказать, — прошептала она с придыханием.
Щелкнул замок на двери. Платье поползло вверх. Белыми тенями заскользили на пол важные — а как иначе — бумаги.
— После, — пообещал Фильярг, прикусывая кожу на шее и укладывая жену на поверхность стола.
Юля вскрикнула. Выгнулась, принимая мужа. Врут, что приедается. У них с каждым разом выходило все лучше. Еще бы роли матери и жены не вступали в противоречие друг с другом, было бы совсем идеально.
В кабинет требовательно постучали, когда они уже поправляли одежду, обмениваясь легкими поцелуями.
— Леди ассара, дети с вами?
Юля охнула, внутренности обожгло тревогой, сердце рухнуло куда-то вниз. Она распахнула дверь. Глянула испуганно на Фарну — няню.
— Они пошли к себе. Я их сама отправила на второй этаж.
Девушка прижала ладонь ко рту, смотря на нее расширившимися от страха глазами, замотала головой, выпалила:
— Они не дошли до детской.
— Спокойно, — собранный и полностью одетый муж встал у нее за спиной, — они не могли уйти далеко. Сейчас проверим дом. Скорее всего они на кухне.
Но детей не было на кухне, не нашлось в загонах вальшгасов, на детской площадке в парке. На поиски были подняты слуги, безмолвные прочесывали территорию дворца.
Магический поиск результата не дал. Амулеты до сих пор работали со сбоями после извержения вулкана, а тут:
— Что-то экранирует, — проговорил тускло Фильярг и Юля ощутила, как ее накрывает волной паники. В голове бились тысяча и одно предположение, каждое хуже остального. Она положила руку на горло, сдерживая подскочивший пульс. Заставила себя успокоиться и, ни на что особо не надеясь, послала мысленный зов. Особенные же у нее дети. Вдруг, если они в опасности, сработает?
— Личинка, мы тут, — до боли знакомо громыхнуло в голове. Возмутилось: — Чего орать-то?
— Драго, — прошептала еле слышно Юля, пошатнулась, но была подхвачена Фильяргом, а муж, удерживая ее в руках, уже отдавал команды обследовать парковое побережье.
— Мы не должны, взрослые будут ругаться, — проговорил Иль, смотря, как сестра открывает потайной ход из бокового коридора второго этажа. Они регулярно ходили по нему с Шестым на тренировки. Знакомый путь удачно вел на побережье.
— Мы быстло, — парировала Оля, сосредоточившись на непростом магическом замке, — мама занята. Няня не знает, что мы велнулись. Никто не хватится. А вдлуг он улетит?
Иль засомневался. Про калкалоса им столько рассказывала мама. Приключения Драго были лучше любой сказки. И когда огонек сегодня подсказал, что в парке на берегу спит волшебный зверь, они сразу поняли, кто это.
— А если это не тот калкалос? — нахмурился Иль.
Оля покусала губы. Вздохнула. Потеребила подол платья, признавая правоту брата.
— Тогда мы глянем и слазу домой. И не бойся, они людей не едят. Навелное.
Зимний шторм был в самом разгаре. Злой ветер срывал шапки пены с волн, гнул деревья, пинал по песку кучки водорослей, носил ветки. Серое небо вобрало в себя краски дня и недовольно ворочалось рыхлыми тучами. Было промозгло. Весна внезапно решила, что рановато ей в свет и в воздухе пролетали колючие редкие снежинки.
Выйдя из портала, Юля поежилась, благодарно приняла накинутый ей на плечи сюртук. Муж остался в одной рубашке и решительно зашагал в сторону лежащей на пожухлой траве серо-зеленой чешуйчатой громаде и двум крошкам, сидевшим под укрытием теплого бока.
— Фильярг, — испуганно крикнула Юля, видя, как муж сурово закатывает рукава рубашки, — подожди, надо разобраться.
— Зачем? — донес ветер злое. — Я уже шесть лет мечтаю открутить ему хвост.
В голове Юли вихрем пронеслись картинки из серии: «Рыцарь, протыкающий пузо дракону» или «Дракон, закусывающий рыцарем».
Следовало спасать обоих. Срочно. Земное правило «любишь девушку, люби и ее соба… дракона» здесь не работало.
Силовой метод был отвергнут. Не ее весовая категория удержать разъяренного мужа, а потому она крикнула Фильяргу в спину:
— Ты меня обманул! Тогда. После родов.
Муж замедлил шаг. Калкалос усиленно делал вид, что спит, а вот дети начали смещаться в сторону его хвоста. Вот негодники!!! Неужели рассчитывают незаметно смыться и удрать через потайной ход к себе? Юля ощутила, как внутри поднимается волна воспитательного гнева.
— Не сказал, что Аль тогда серьезно пострадал! — добавила утяжеления аргументу.
Н-да. Не время, не место, но ничего другого в голову не пришло.
Фильярг остановился, оборачиваясь и позволяя себя догнать. Посмотрел озадаченно, вопрошая взглядом, мол, ты точно хочешь сейчас об этом поговорить. Юля ответила аналогичным недоумением: откручивать хвост на глазах у детей? Дорогой, не слишком ли?
Хвост дернулся, прикрывая уползающих за него засранцев. У Юли аж ладони зачесались, так захотелось призвать к совести. Ремнем по розовой в горошек попе. Это пусть муж пребывает в счастливом неведении касательно верховенства среди детей. Привык, понимаешь, что огонь любит сильных, а сильные — это мужчины, значит, они и главные. Оле плевать на стереотипы. Она просто делает то, что хочет, пользуясь особым положением «ребенка, подаренного пламенем».
Все началось со слуг.
Не зря Юля относилась с предубеждением к наличию чужих людей в доме. Но свекровь была категорична на этот счет. Никаких «я и сама посуду помыть могу, да и кашу сварить». Нет, Тайла не падала в обморок от услышанного, не закатывала истерики, свекровь просто закипала: глаза у нее начинали опасно светиться, от тела шла горячая волна нагретого воздуха и внутренний огонь Юли тоже реагировал на зарождающийся по соседству армагедец. Юля даже подумывала предложить Тайле поставить контур, но как-то не находилось подходящих аргументов.
Именно от слуг она впервые услышала трепетное: «Кейкэ-агра-дол», что в переводе с тапунского значило: «Дитя, подаренное огнем».
Началось все с невинных венков, появляющихся в детской. Сначала Юля терпеливо относила их в кладовую, потом провела беседу со слугами о том, что птичьи перья, высушенные водоросли, кости, зубы, цветы — неподходящие игрушки для детей. Венки стали появляться снаружи, под окнами, а на стенах детской то тут, то там возникали чудные символы, выписанные кровью.
Юля тревожилась. Жаловалась Фильяргу, но тот, проверив детскую, сказал, что это защита. И его няня в детстве рисовала нечто подобное. Пришлось смириться с дикарским пониманием любви к детям.
Оля подрастала и любовь к ней тоже росла. А кем становится девочка, чувствуя всеобщее обожание? Хорошо, если просто принцессой.
Юля стиснула зубы, ощущая, как злость переходит на черный уровень. Она могла поклясться, что сбегающих детей видел кто-то из слуг. Но доложить? Остановить? Как можно мешать «дитю предназначения»? Вдруг ее ведет сам огонь?
Тьфу. Достали.
И Юля пожалела, что нельзя взять и призвать к разумности всех… через нижнюю часть спины.
— Он не виноват, — произнесла Юля с нажимом. Глянула через плечо мужа на Драго. Прикусила губу. Какой-то он… Потрепанный что ли. Чешуя потускнела, да и сам стал меньше, словно похудел. Сердце кольнула жалость. Надо обязательно попросить доставить сюда корзины с рыбой. И побольше.
Фильярг нахмурился. Первый запал прошел, мозги заработали в нужную сторону.
— Хочешь сказать, они пришли к нему сами?
Слишком в нужную.
— Не суди их строго. Они так много слышали о Драго. Детям просто захотелось на него посмотреть. Пообщаться.
Сказала и прикусила язык.
Лицо Фильярга медленно вытягивалось. В глазах читалось искреннее недоверие: «Ты еще скажи, что наш дворецкий по ночам в вальшгаса оборачивается».
Пиликнул браслет. Дети добрались до подземного хода. Быстрые… поганцы.
Фильярг бросил взгляд на кристалл. Нахмурился. Поднес к губам.
— Вернуть сюда.
Юля вздохнула. Началось. Конвой. Допрос. Как-то она расслабилась и забыла, что у нее муж не просто, гм, муж, а еще и глава тэората, Четвертое высочество, да и вообще лучший меч королевства.
— Не хочешь ничего рассказать? — поинтересовался вкрадчиво этот самый муж.
И еще кровный родственник Третьего. Н-да…
— Только не волнуйся, — попросила Юля. Поискала взглядом стул, на который следовало предложить сесть. Естественно, на обрывистом морском берегу стула не было. Жаль.
Фильярг чуть отступил. Сложил руки на груди. Произнес нервно:
— Теперь я начинаю волноваться всерьез.
глава 11
Дворец был тих. Отшумели праздники, отгремела последняя свадьба его величества и дворец словно чувствовал приближение конца правления ветви. Он точно предвкушающий пенсию работник замер в ожидании момента, когда весь шумный двор с подданными переедет в… выбранный огнем тэорат, а здесь останется лишь правитель самого тэората с семьей. За двором следом потянется зверинец, будут перенесены плавающие сады, закроются залы покаяния, тишины и многие другие, которые не нужны тэорату. На них наложат сохранные заклинания, чтобы остались в целостности до следующего раза, когда вновь их призовет на службу огонь.