— Не могу, — стон, оборвавший дыхание. — Силы не хватает…
— Ох, дурак ты, дурак всепрощающий! Хочешь, я сожгу? — вдох, глоток свежего воздуха, несущий надежду.
— И ты не сможешь, — вдох грустный и тяжелый, как надгробие. — Там на полу валяется Рогретенор, Великое Ожерелье Кователя из сокровищницы Дракона Маурата…
— Что?! — ураган, вобравший в себя весь воздух просторного помещения. — Пропавшее двадцать поколений назад Ожерелье — в Доме?! Святыня — в пыли и паутине?! И ты молчал!!!
— Молчал. И ты молчать будешь! — грозный окрик на едином выдохе, жесткий, берущий за грудки. — Иначе — война! Может быть, роковая для Кастов!
— Рогретенор! — выдох-мука, тоска, вой души.
Вдох-вопрос, безмолвно-беззвучный, тихий, как нависшее небо перед грозой.
И через столетия — ответом на все загадки Мироздания — вдох-смирение:
— Ты прав, побратим. Это война. Война до последнего Каста. Я промолчу, богатый одной этой тайной. Я промолчу и не возьму Его к себе… Но хоть увижу, даже если ценой станет моя никчемная жизнь!!!
— Нет, Торни, — ласковый отказ, выдох, наполненный любовью и беспокойством, — я слишком хорошо запечатал дверь, тебе не пройти. Да и Само Ожерелье впитало в себя боль Великого Мечника… Не стоит.
— Ты открыл мне Ворота к земному блаженству, — выдох, уткнувшийся в колена, — я увидел сияющие Лики — и Дверь захлопнулась. Теперь мне суждено прожить жизнь, зная, что Рогретенор здесь, под рукой! И уйти в Камень, так и не увидев Святыни. А какой-нибудь безалаберный искатель приключений пройдет сквозь Заклятие, толкнет дверь и возьмет в руки Капли Вечности, Синие Слезы! Пусть впитает боль, пусть примет смерть! Но увидит, увидит!!!
— Оно не стоит твоей скорби, поверь…
— Тебе, конечно, лучше знать, проклятый счастливец!
— Счастливец? Я?
— Прости, побратим. Но ты прав: теперь я не смогу сжечь Дом…
— Давай спать, скоро рассвет окрасит вершины…
— Дай руку и покажи Его во сне!!!
Тишина, наполненная позвякиванием посуды, шелестом одеяла — одного на двоих.
— Нет уж, побратим! Давай перевернем: так у меня ноги мерзнут!
— Да что мы, барышни, друг к дружке прижиматься?! Возня. И дружный храп.
Измученного беспечным отношением нерадивого Йоххи Денхольма пробрала самая черная зависть: умели же эти люди-гномы засыпать! Раз — и уже витают где-то далеко. А он! А что, собственно, он? Засыпая, проводник коснулся его рукой…
Всемогущие Боги! Он давно спит и завидует во сне спящим! С ума сойти!
Король повернулся на другой бок, поудобнее устроился на собственном обносившемся элькассо и… полетел вслед за гномом и стариком: он тоже хотел еще разок взглянуть на Рогретенор, Синие Слезы Вечности! Наутро их растолкал гном.
— Ну и горазды вы, люди, дрыхнуть! Да самый отъявленный засоня-Каст давно в кузне горн раздувает! — ворчал и бранился Торни.
— Поднял ни свет ни заря, — не уступал ему сварливый спросонья Санди, — так еще и издевается!
— Ох, разрази вас громы надгорные! Проспите вы когда, нибудь свою удачу!
Они с удовольствием выкупались в бочке с нагретой водой и не спеша позавтракали кашей с ветчиной и копченостями припасенными домовитым гномом.
— Ну что? — осторожно и немного настойчиво спросил проводник. — Готовы к торжественной встрече?
— Погоди! — с хрустом потянулся король. — Было бы глупо упустить возможность увидеть нашу цель. Эй-Эй, я хочу пройти на восточный склон и посмотреть на Зону…
— Напрасная трата времени, — с нажимом возразил Эйви-Эйви. — Вы все равно не разглядите силуэты Охранных гор…
— Я хочу пройти на восточный склон, — Денхольмом овладело упрямство, коронованное упрямство, просыпавшееся всякий раз, когда ему осмеливались перечить, — а что я там увижу или не увижу — мое дело!
— Но господин! — сжал кулаки старик, набирая полную грудь воздуха, но вместо бурной тирады покорно опустил голову, выдыхая шумно и смиренно: — Воля ваша, хозяин.
Гном в изумлении переводил взор с одного на другого, а потом, как показалось королю, в самой глубине его темных зрачков родились воспоминание, понимание и сменивший их ужас. Панический ужас, охвативший все тело. Торни дернул себя за раззолоченную бороду и уперся ногами в пол, заслоняя дверь наружу своей широкой спиной.
Денхольму хватило одного краткого взгляда, чтобы понять: переупрямить сына подгорного Царства ему не удастся.
— Ну и в чем дело? — возмутился шут, азартно потирая руки.
— А я не открою вам дверку, — безмятежно пояснил гном, не двигаясь с места.
— С какой радости?
— С такой. Нечего вам делать на склоне!
В Короле медленной волной поднимался гнев. Он очень не любил, когда его куда-то не пускали. Да еще и не объясняли почему.
А вместе с гневом забурлило, набирая силу, заклинание, маленький ураган, способный смести с дороги даже кряжистого сына Народа Кастов. Причем вместе с заговоренной дверью.
Гном перехватил его взгляд, скользнул равнодушным взором по пристроившемуся за спиной короля Санди и спокойно, не таясь, коснулся потертого топорища у бедра.
Король напрягся и схватился за меч. Но память вытолкнула затертые страхом и болью образы, и разозленный Денхольм сглотнул нахлынувшую слюну, захлебываясь мягкостью, кошачьей невесомостью, с какой умеют двигаться гномы.
Как ласково и цепко они держат противника взглядом исподлобья, как упреждают удары, словно притягивают чужое оружие на прочное топорище. И как трудно бывает удержать казавшийся единым с рукой меч, попавший в захват тяжелого боевого топора!
Сгорбленная тень встала между ними.
Сгорбленная серая тень с фиолетовым посохом, отведенным к самому уху.
— Перестань, Торни. Я же говорил тебе, они — Посланники короля. А ты хоть и сердитый, но все же верный подданный Потомка Итани.
И гном, скрипнув зубами, убрал руку подальше от топора.
— А вы, господин! Стыдно. Как ребенок перед яркой куклой. И сколько можно учить: не сталкивайте заклинания, Тьма вам в печенку.
Король, как нашкодивший щенок, смущенно шмыгнул носом и отвернулся.
— Открой дверь, Торни…
— Нет, Эаркаст! Не гневи Богов! — не угроза, мольба, неумело прикрывшая слезы.
— Открой. И шагнем навстречу Судьбе.
— Ну хоть ты не ходи. Не надо!..
— Бесполезно, гном. Ногу кто подвернет, или камень в пропасть скатится… Все равно ведь рвану вас спасать…
— Не надо! — уже не слезы, скрытое рыдание.
— Если все так серьезно, — подал голос и вовсе застыдившийся король, — я не пойду. Сразу бы сказали…
— Пойдете, — твердо и резко ответил старик. — Потому что я так решил. Молчи, побратим. Всю дорогу я пытался ускользнуть, вырваться, обойти… И мне надоело играть в прятки с Судьбой. Слышишь, Йоттей! — заорал он прямо в закопченный от времени потолок. — Мне надоело уворачиваться!
Отстранил гнома, бормотнув что-то себе под нос, вышиб ногой дверь и вышел под удары снежной поземки. Следом шагнул Денхольм, напуганный странными словами, но не желающий подавать виду. Сзади пыхтели, толкаясь локтями, гном и шут.
Не было за стеной ни чудищ, ни Темных Богов. Ничего не было, кроме ослепительного солнца, языков ледника и пропасти под ногами, открывающей вид на Ласторг. Ветер ерошил седые вершины угрюмых Сторожевых гор, ветер играл в снежки, одевал замерших в восторге путников в сияющие мантии. И молния не ударила в святотатцев.
Король смотрел, чуть дыша, на темно-зеленое кружево у себя под ногами.
Он видел редкие квадраты обработанных полей и грязно-коричневые пятна городов.
Он видел плавный изгиб величавой реки и раскрывшее широкие объятия гостеприимное ярко-синее море.
Он видел раздолье лесов. Он видел искру голубого топаза озера Хэй, сердца Медвежьего края. Он видел даже темную ленту легендарного Граадранта…
А вот схожих с копьями вершин Охранных гор почему-то разглядеть не удавалось, словно морок застилал глаза, щитом отражая любопытные взоры.
И не было четкой границы между обжитыми местами и Эствендом, Областью Пустых Земель, проклятием Священной Элроны!
— Я предупреждал, — тихо и печально заметил старик, — ничего интригующего здесь нет. На то они и Охранные горы, хозяин, что видны не всякому.
— А ты? Видишь?
— Я вижу. Но мне этот вид — ножом по сердцу.
Четверо стояли у самого края.
Четверо над пропастью, бок о бок.
Переплетясь руками вместо страховочных концов.
И что-то темное и страшное витало над непокрытыми головами, мерно взмахивая стальными безжалостными крыльями, словно обрывая переплетение дорог, оставляя лишь одну, торную, острую, как бритва.
Дорогу на восток.
Дорогу к Зоне.
Глава 19. ГНОМЬЕ ГОСТЕПРИИМСТВО
Король устало спускался по каменным ступеням.
Король давно сбился со счета, запнувшись где-то на второй тысяче.
Он шел, лаская рукой шершавые стены узкого коридора, лестницы, ведущей вниз.
Впереди мерно колыхался факел гнома. Сзади пыхтел и спотыкался шут.
Иногда, оглядываясь на поворотах, Денхольм ловил взглядом глаза замыкавшего шествие проводника, становившиеся с каждым новым пролетом все теплее и спокойнее. И почти забывал тот покорно-горький отблеск ведомой на бойню скотины, что родился в старческих зрачках на восточном склоне Сторожевых гор.
Проводник был с ними. Живой и невредимый. И ничего страшного из-за глупой выходки короля, дани родовому упрямству, не случилось.
Ступени спешили сорваться в пропасть, в самое сердце гор, обрываясь и петляя в узких проломах. И гулкое эхо доносило ворчание и кряхтенье сердитого Торни.
За каких-то два часа они добрались до двери. Но воспрянувших духом короля и шута ждало разочарование: назвав какое-то заклинание-пароль, гном толкнул створку, гордо прошествовал мимо вытянувшегося часового и продолжил спуск.
Вторую дверь, побольше и понаряднее первой, путешественники восприняли более спокойно, и взгляд на ступени не вызвал головокружения и протеста.