— Перестань, побратим, — сморщился проводник. — Ты ведь знаешь прекрасно: я бы ее не принял.
— Знаю, — кивнул Сердитый гном. — Все знают. Но знать мало, нужно получить твой официальный отказ, а уж потом подыскивать замену. Не я составлял правила, и не мне одному поступок Сарра кажется верхом неуважения.
— Сарр — мой Учитель! — отрезал Эй-Эй, на вкус короля, слишком сурово. — Он — один из старейших Кастов Горы, а я — его недостойный ученик. На правах Учителя он волен делать со мной все, что пожелает: захочет — огреет посохом, а лишит наследования — закона и в этом не преступит!
Белый, как Покрывало Пресветлой Эариэль, старец вскинул голову и глянул неожиданно остро на чрезмерно повысившего голос ученика, в чьих волосах навеки застряли клочья туманов Итани. Проводник смолк и покаянно склонил голову. Но глядевший не моргая король успел уловить отблеск удовлетворения в зрачках серых, изумительно светлых глаз Гнома.
Торни ожесточенно зажевал, выливая свой гнев на бараньи ребрышки.
А Денхольм вернулся к своим обязанностям, выслушивая очередной панегирик и с любопытством оглядывая собравшихся за столом.
Утолившие первый голод гномы ели степенно, не забыв обвязать бесценные бороды хлопковыми салфетками, защищавшими от жира и острых соусов. Что поразило короля по-настоящему, так это обилие столовых предметов, настоящие дивизионы ложек, ножей и странных двузубых штуковин, именуемых вилками. Поначалу он растерялся до такой степени, что решил умереть голодным, захлебнувшись собственной слюной, лишь бы не уронить чести рода Людского. Но вскоре с облегчением заметил, что хитроумный и изворотливый шут вовсю уплетает экзотические гномьи блюда, подглядывая за проводником и сидящим напротив Торни. И мысленно улыбнулся, вспомнив свое удивление при виде безродного бродяги, ловко управляющегося с ножом в далеком трактире на подступах к Эрингару.
Соседние с ними кресла занимали наиболее почитаемые родичи основной ветви Хермов, и Сарр в эти ряды попал исключительно благодаря своей жене Холли, младшей сестре Главы Рода. Далее, ближе к двери, ведущей на кухню, располагались менее именитые и, как правило, более молодые Хермы, где при нормальном раскладе полагалось сидеть и Торни с Эаркастом. Но гостей принимал их отец, и наследники Рода получили право поглощать пищу вместе с Гартом за главенствующим столом.
Молодежь сидела возле самой двери, но перемены блюд получала в последнюю очередь, покорно принимая далеко не лучшие куски. Еще на Церемонии король успел отметить пристрастие наиболее смелых представителей нового поколения к ярким цветам — зеленым, оранжевым, алым, — в которые окрашивали не впечатляющие длиной бороды. Особо отъявленные модники добавляли подчеркивающие короткие плащи (к красной бороде — зеленую накидку и наоборот). И потому, вспоминая режущую глаз пестроту, с благодарным пониманием и симпатией разглядывал натуральную окраску главных украшений Кастов, не оскорбленную чуждым природе оттенком.
Как объяснил проводник, старики Рода учили простоте и скромности и держали в строгости молодняк. Лишь в парадных случаях сквозь пальцы глядели на ленты и украшения из драгоценных камней. Среди Хермов имела успех пословица: «Не Каст украшает бороду, а борода — Каста». И даже Старейшины с явной неохотой опускали тщательно заплетенные косы в чан с фиолетовой краской.
Вскоре король понял, что не в состоянии больше есть, пить и слушать хвалебные речи. Глаза закрывались сами собой, голова беспрестанно клонилась к костлявому плечу Эйви-Эйви. Он бы непременно уткнулся носом в тарелку, но умница Гарт, бесподобный и внимательный хозяин, снова подмигнул, дружелюбно и понимающе.
И встал, объявляя, что утомленные дальним переходом гости отправляются в опочивальню, а Кастам пора приниматься за оставленную работу.
Большинство гномов, как ни странно, приняло намек с радостью и торопливо сорвалось с мест, кланяясь и говоря подобающие случаю речи чуть ли не на бегу. Они отдали дань уважению Рода, они утолили голод и любопытство, ублажили слух гостей нектаром своего красноречия. А теперь их ожидало любимое дело, труд, который был тяжел, но не в тягость, труд, приносящий наслаждение.
Зала мигом опустела, остались лишь краткобородые недоросли, смачно доедающие остатки богатой трапезы. Достойные юнцы пересели поближе, прихватив свои тарелки, и теперь с воодушевлением грызли куски, обойденные вниманием привередливых старших.
Гарт смотрел на них с умилением и скрытой нежностью.
Самые молодые, вечно голодные растущие организмы. Дерзкие в своем неведении, готовые изумить весь Мир, но пока не решившие чем. Еще не принявшие Четвертого Имени, имени, которым нарекал Мастер, еще не выбравшие Пути. Надежда Рода Хермов.
— Проводи гостей, Эаркаст, — с улыбкой посоветовал хозяин блудному сыну. — А потом, если хочешь, присоединяйся к молодежи. Твоего аппетита, насколько я знаю, хватит, чтобы им всем бороды утереть!
Торни фыркнул в кулак, а король неожиданно подумал, что быть отцом уже состарившегося человека в два раза выше тебя — дело, наверное, непростое.
Гарт словно читал в его душе, потому как открыто расхохотался:
— Зато место для экзекуции гораздо ближе: наклоняться не надо!
Эйви-Эйви улыбнулся в ответ, преклонил перед названым отцом колени и подтолкнул к выходу из залы своих подопечных.
— Если ноги плохо держат, я могу и донести, а, господин?
Но король лишь растерянно развел руками, падая на пол,
засыпая на ходу. И уже во сне понимая, что по-гномьи сильные руки успели подхватить и устроить как можно удобнее на костлявом предплечье. Что он летит по воздуху, тает, испаряется, подобно утреннему туману…
И ему снилось, будто сам Йоххи несет его на руках где-то далеко от земли, и манящие звезды становятся все ближе и ближе…
Глава 20. ДЕВЯТИДНЕВНЫЙ КРУГ
Просыпался Денхольм долго, приоткрывая на миг глаза и снова опуская веки, задремывая, витая где-то на грани пророчества и вновь выплывая на поверхность. Потом, решив-таки почтить реальный мир своим присутствием, он лежал, уставившись в резной потолок, с наслаждением потягивался и гадал о времени суток. Мягкая полумгла затененных светильников мало способствовала желанию встать.
На соседней кровати мирно похрапывал Санди. И королю совсем не хотелось будить измотанного дальней дорогой друга.
Его ложе было мягко и удобно, достаточно широко, чтобы позволить себе раскинуть руки, словно крылья парящей птицы…
Невзрачная с виду мысль царапнула его любопытство: и зачем это невысоким Кастам такие здоровенные кровати? Но откуда-то из самой глубины расслабленного мозга пришел ответ, порадовавший оригинальностью.
Высокие бортики размещались не по короткой, а по длинной стороне его лежбища, достойного Богов. А значит, и сам он лежал не вдоль, а поперек! И кровать принесли из общей спальни — кровать, рассчитанную на девятерых гномов-холостяков. Или на двенадцать детей…
Королю стало смешно, и смех пробудил его к жизни.
Он встал, с удовольствием умылся над тазиком в углу и принялся за изучение изящного трехногого столика ценою в урожай одной деревни с плодородного поля. А то и больше.
Множество мисочек, прикрытых расшитыми салфеточками, кованые серебряные блюда, полные холодной снеди, крутобокие медные кувшины с богатой чеканкой и хрустальные бутыли, переливающиеся разноцветными огнями терпких, бодрящих вин. На каждой тарелке, на каждом кувшинчике были выгравированы суровые руны гномьего алфавита, чьи рубленые грани напоминали коренастые фигуры Бородатых и не терпели излишеств-завитушек. Денхольм почтительно прикоснулся к письменам, полагая их охранными заклятиями, краткой молитвой к неведомым Богам. И наказал себе уточнить у Эй-Эя.
Кроме роскошного завтрака на столике обнаружилась также записка, нацарапанная на клочке пергамента. Четкие правильные буквы, своей строгостью напомнившие руны на посуде. И кроющиеся за ними насмешливо-нагловатые интонации проводника.
Доброе утро (день, вечер, ночь), мои господа. Ну и сильны же вы спать! Честное слово, здесь у вас уже побывала толпа народу. Касты любопытны, а главное, всем хотелось лично убедиться, что Гости Рода именно спят, а не скучают, оскорбленные недостаточно пышным приемом. Они даже виновного нашли в этой мнимой обиде. И оказался им, разумеется, ваш покорный слуга. Ведь это бездельник Эаркаст подбил всех сократить заранее заготовленные речи! Но убеждаясь в том, что вы все-таки спите (а убеждались они дотошно, даже перьями в носах щекотали!), с виноватыми поклонами выходили, поражаясь вашим способностям в этой области. Завтрак и обед, заготовленные в вашу честь, столь же обильные, как вчерашний ужин, снова поедали всем Родом, желая вам жить так же долго и сладко, как вы спите. Теперь на жаровнях шкворчит ужин, но будить вас мне не разрешают под страхом родового проклятия. Потому как уже успели заключить с десяток пари, и азартные Касты следят за развитием событий. Когда проснетесь, первым делом высуньтесь из спальни, не терзайте понапрасну принявших вас с таким радушием. Там наверняка будет крутиться какой-нибудь юнец: кивните ему, а уж он-то наверняка оповестит всю Гору.
На всякий случай оставляю вам примерный план Сторожек. Гуляйте везде, где сможете открыть двери, но постарайтесь не забредать на нижние выработки: там слишком жарко и пыльно. Ваш Эйви-Эйви.
P.S. Сначала мы съели ужин, потом завтрак. Честное слово, вы сведете с ума здешних заботливых хозяек! Еле уговорил свою названую мать Тренни оставить вам немного холодной закуски и пойти передохнуть: бедняжка всю ночь не спала, подогревала куски получше, чуть ли не силой вырванные у отца! Проспите до обеда — и я выиграю пари у самого угрюмца Торни! Не подведите же меня, мальчики!
Король не знал, который сейчас час, равно как и того, во сколько обедают гномы. И ему было без особой разницы, кто выиграет этот глупый спор. Поэтому он встал, выглянул в коридор и кивнул подпрыгнувшему от неожиданного счастья краткобородому гному. Юнец недоверчиво заморгал, словно уже настроился на то, что загадочные гости проспят весь Девятидневный Круг, и рванул прочь, раздираемый гордостью и желанием поделиться сногсшибательной новостью. Денхольм вздохнул и приступил к трапезе, с интересом изучая набросанный от руки своеобразный разрез Горы.