Вернувшись с учений, солдаты устало расходились по своим квартирам в чаянии тепла и горячей пищи. Хата Яворов находилась чуть на отшибе, и Будищев со своими товарищами несколько задержались. Еще подходя ко двору, они услышали истошный крик Ганны и удивленно переглянулись.
— Кажется, что-то случилось? — с тревогой спросил Лиховцев и озабоченно повернулся к Штерну.
— Похоже на то, — кивнул Николаша, — правда, я совершенно не представляю, что именно.
— Тоже мне бином Ньютона, — хмыкнул Будищев, — небось Федька набедокурил, а Охрим теперь жену уму-разуму учит!
— Да ладно тебе, Митька, не было ничего такого, — пошел в отказ подозреваемый.
— Удивляюсь я вам, Дмитрий! — с досадой заговорил Алексей. — Вы, несомненно, человек, хоть и поверхностно, но все же образованный. Но что от вас можно услышать кроме скабрезностей? Вот и теперь вы помянули имя выдающегося ученого в совершенно неподобающем ключе!
— Хорош проповедовать, — оборвал его Будищев, — походу там что-то серьезное приключилось!
Навстречу солдатам со двора выбежала Ганна и, запнувшись, бухнулась перед ними на колени. Обычно хорошо и даже с некоторым кокетством одетая молодая женщина была растрепана и бессвязно что-то повторяла.
— Эй, хорош голосить! Говори, что за беда?
— Ратуйте, — выдохнула она, — Ксана, дочца…
— Да что случилось-то?
Все, что получилось разобрать из слов обезумевшей женщины, это то, что еще поутру какая-то нелегкая унесла дочку Охрима — Оксану — в лес и она до сих пор не вернулась. Самого Явора, отлучившегося по какой-то надобности из дома, не было, и что делать, Ганна не знала.
— Что же делать? — озадаченно воскликнул Лиховцев. — Пожалуй, надо пойти искать девочку, а то ведь, чего доброго, замерзнет.
— Ага, или волки съедят, — не подумав, добавил Шматов.
Услышав о такой возможности, и без того находящаяся в расстроенных чувствах женщина едва не грохнулась в обморок.
— Умеешь ты, Федя, женщин успокаивать, — покачал головой Будищев и обернулся к вольноопределяющимся. — Ребята я, кажись, у вас компас видел?
— Есть, а зачем вам?
— Поступим так, вы дадите мне компас и побежите к начальству доложить о случившемся. Вы с ротным вась-вась, так что он вас послушает. Пусть поднимает людей и идет на поиски. Федька пусть эту клушу в дом отведет, пока не застыла или еще чего не отчебучила, а я по следам пойду.
— Одному не годится, нужно остальных подождать!
— Ты на погоду посмотри. Рубль за сто, что через час снег повалит и мы не то что следов, света белого не увидим! Винтовку только мою возьмите, а то тяжелая зараза.
— А если и впрямь волки?
— Федька, твою мать, я тебе сейчас сам горло перегрызу! Да не менжуйся, я штык возьму, отобьюсь если что.
Товарищи с сомнением посмотрели на Будищева, но припомнив, как ловко тот кидал его в стену, вынуждены были согласиться. Лиховцев опрометью бросился в хату и вынес ему компас.
— Может, я все же с вами?
— Бежать целый час без остановки сможешь? Или два, или сколько понадобится?
Алексей вынужден был согласиться. С того момента, как их рота была расквартирована в селе, Дмитрий каждый день тренировался, вызывая недоумение сослуживцев. Бегал, колотил подвешенный в сарае мешок, набитый землей, подтягивался на перекладине. Если кто и мог до снегопада найти девочку, так это Будищев.
— Ну, хорошо, тогда возьмите еще и это, — вдруг протянул ему сверток Штерн.
— Что это?
Тот в ответ лишь развернул тряпицу, в которой оказался небольшой револьвер, и протянул его Будищеву.
— Вы умеете стрелять?
— Разберусь, — буркнул тот и сунул оружие за пазуху.
Следы маленьких ног нашлись сразу за хатой. Девочка, вероятно, вышла погулять, пока никого не было дома. К сожалению, вместо того чтобы пойти к подружкам, она потопала в сторону леса. «Грибы она, что ли, искала», — с досадой подумал Будищев, быстро идя по следу. Хотя нет, не грибы. Вон в приближающихся сумерках краснеют гроздья рябины на дереве. Не бог весть какое лакомство, но судя по всему, дети в этой деревне вообще ничего слаще морковки не видели.
А это что? Следы явно взрослого человека, причем, скорее всего, мужчины. Вот на оттаявшем днем пятачке они отпечатались достаточно ясно, и Дмитрий понял, что это следы солдатских сапог. Вот девочка попятилась, уронила собранные ягоды, а потом бросилась бежать к лесу. Напугавший ее человек вроде бы пустился следом, но он был тяжелее и глубже проваливался, а потому скоро отстал и вернулся в деревню. Ну что же, по крайней мере, следы девочки видны вполне отчетливо, и Будищев побежал. Добравшись до опушки леса, он вытащил компас и взял азимут на село. Затем крутнул барабан револьвера, попробовал, как штык выходит из ножен, и решительно двинулся в чащу.
Оксана очень замерзла и хотела есть. Но больше всего ей было страшно. И для чего она пошла к рябине, понадеявшись, что все солдаты на этих непонятных учениях. У них не любили и боялись военных. Человек, которого забирали в рекруты, становился все равно что мертвым и пропадал навсегда. Именно поэтому она дичилась постояльцев… а еще взрослые рассказывали, что москали[17] могут быть опасны. Поймают дивчину и завяжут ей подол на голове, а после натешатся вволю. От них всего можно ожидать! Поэтому она очень испугалась, когда ее у рябины окликнул солдат. К тому же он неестественно улыбался, а глаза у него были недобрые. Оксана бросила рябину и бежала не оглядываясь, пока вокруг нее не сомкнулся лес. Спрятавшись под елкой, она какое-то время сидела там. Затем замерзнув, но немного успокоившись, пошла назад. Но идти по глубокому снегу было трудно, худые опорки начали промокать и потяжелели, и девочка, на свою беду, решила срезать путь. К сожалению, она не знала, что ноги у людей шагают по-разному и потому, если не придерживаться ориентиров, они начинают кружить. Сообразив, что идет не туда, девочка попыталась вернуться назад, но зашла уже слишком далеко и потому устала. Оксана слышала, что в лесу темнеет быстрее, чем в поле, и понимала, что нужно идти, но сил не было. Бессильно опустившись на снег, она чуть было не расплакалась, но тут ей навстречу вышла собака. Довольно большая собака серой масти с торчащими ушами, почти такая же, как у охотника Василя. Только Серко Василя обычно весело машет хвостом, а у этой хвост волочился по снегу, лишь немного подергиваясь туда-сюда.
«Это волк», — поняла девочка, и ноги ее подкосились.
— Стой! — раздался чей-то голос, и Оксана, обернувшись, увидала еще одного солдата.
Отчего-то этот ей не показался страшным, тем более что это был один из их постояльцев. Волк же, услышав голос человека, оскалил зубы и зарычал.
— Порычи мне, падла, — пробормотал Дмитрий и сунул руку за пазуху.
Узнав, что в деревне пропал ребенок, штабс-капитан Гаупт тут же велел собирать охотников[18] и решил лично возглавить поиски. Таковых вместе с деревенскими набралось почти четыре десятка человек. Проводником взялся быть Василь — звероватого вида угрюмый крестьянин, пришедший к месту сбора со своей собакой.
Все же, пока они собрались и подошли к лесу, уже начало темнеть. К тому же начал идти снег, быстро засыпавший следы. Однако люди были полны решимости спасти девочку и, запалив факелы, разбились цепью и решительно двинулись в чащу.
— Как думаешь, братец, — обратился к проводнику Гаупт, — успеем?
— Как бог даст, — буркнул в ответ Василь, — если мой Серко не оплошает, так сыщем, а нет…
Впрочем, долго искать им не пришлось, не успели они продвинуться слишком далеко, как навстречу им вышел запорошенный снегом Дмитрий, несший на себе Оксану.
— Живая? — встревоженно спросил штабс-капитан.
— Так точно, ваше благородие, — тяжело выдохнул солдат, — испугалась только сильно и замерзла.
— Ты тоже, наверное, озяб?
— Нет, я пока ее пер, даже взмок немного. Так вроде худющая, кожа да кости, в чем только душа держится, а вот поди ж ты!
— На-ка вот, братец, согрейся, — протянул ему флягу офицер.
Будищев немного удивился такой заботе, но отказываться не стал и охотно приложился к горлышку. Ароматная жидкость факельным шествием прошла по горлу и, провалившись внутрь, обожгла стенки желудка.
— Благодарствую, ваше благородие, хороший коньячок, — похвалил Будищев и протянул флягу обратно.
— Я тоже так думаю, — с иронией в голосе ответил Гаупт и улыбнулся в усы.
Тем временем к ним подбежал Охрим и, чуть не плача, бросился к дочери.
— Доню моя.
— Я тут, тату, — слабо улыбаясь, чуть слышно отвечала Оксана.
— Слышь, папаша, — обратился к нему Дмитрий, — надо бы девочку в тепло да водкой растереть или чем еще, а то заболеет чего доброго. Так что двигаем назад!
— И то верно, — согласился с ним штабс-капитан и зычно крикнул: — Возвращаемся! Галеев, проследи, чтобы никто не отстал.
— Слушаю, ваше благородие, — гаркнул в ответ унтер и бросился выполнять распоряжение.
А к тяжело дышащему Будищеву подбежали приятели вольноперы с Федькой и бросились обнимать.
— Я знал, я верил, что вы хороший человек! — взволнованно повторял Лиховцев. — Эта ваша грубость и злоречивость это все внешнее, наносное…
— Да полно тебе, Алеша, — остановил его излияния Штерн, — ты ведь эдак задушишь нашего товарища!
— Ребята, пойдемте домой, а то так жрать хочется, что и переночевать негде, — усмехнулся Дмитрий горячности вчерашнего студента.
— И правда, давайте поторопимся, а в доме вы нам расскажете обо всех перипетиях этого приключения.
— Ну, кое-что я хотел бы сказать прямо сейчас, — улыбнулся Будищев. — Скажи мне, Коля, ты когда-нибудь видел, как волк смеется?
— Нет, а что вам встретился волк? — немного удивленно спросил Штерн.
— Вроде того.
— И что, он смеялся?
— Ржал во весь голос!
— Но почему?
— Да потому что, когда я попытался выстрелить из твоего револьвера, выяснилось, что он замерз к едрёной фене! Ты не представляешь, какое насмешливое выражение морды было у этого зверюги. Мой тебе совет, дружище, пользуйся в холодное время года зимней смазкой. Ну, или, по крайней мере, не наноси ее столь обильно.