Когда он опустился в колодец, князь Вячеслав проговорил вполголоса.
— Даже, если мы докопаемся до воды, ее все равно будет не хватать.
— Жара скоро спадет. Пойдут дожди, и колодец снова наполнится, — сказал Борислав.
— Думаю, что мы не дождемся воды, — сказал князь Вячеслав. — Вода в этом колодце раньше никогда не пропадала, даже в самое жаркое лето. Не зря она пропала на этот раз. Мне кажется тут какая-то проделка хазар.
Глава 107
Через неделю в Белой Веже случилось то, что и должно было случиться — от жажды начали умирать самые слабые — сначала дети, потом женщины.
В башне у ворот, которая уже стала постоянным местом пребывания, князь Вячеслав собрал на совещание старшин.
— Сколько у нас осталось воды? — спросил он.
— Немного, не больше, чем на пару дней, — сказал Тур.
— А у горожан? — спросил князь Вячеслав.
— Ау горожан хорошей воды совсем нет. Пытаются пить соленую воду, но те, кто ее пьет, болеют и умирают. В городе почти все дети умерли. Мертвых хороним прямо в городе. Если осада продлится еще неделю, то мы все умрем, — сказал Борислав.
— Осада продлится и неделю, и больше, — сказал воевода Тур.
— Умереть, как собака от жажды? Эта смерть не для воина. Воин должен умирать от меча в сражении, — сказал князь Вячеслав.
— Ты хочешь, чтобы мы вышли из города? — спросил Тур?
— Да, — сказал князь Вячеслав, — пока от жажды воины не ослабели, надо самим напасть на хазар.
— А как же женщины? — спросил Борислав.
— Кто может, пойдет с нами, — сказал князь Вячеслав.
— А остальные? — спросил Борислав.
— Кто?
— Кто не может ходить.
— Они умрут.
Борислав горестно всхлипнул.
— Мы все погибнем, — сказал Тур. — Войско у хазар по-прежнему сильное.
— Они не ждут нападения, и это дает нам надежду на спасение, — сказал князь Вячеслав.
— Когда выходим? — спросил Тур.
— Завтра, перед рассветом, — сказал князь Вячеслав.
Борислав поднялся:
— Я пойду, скажу жителям, чтобы готовились к выходу.
— Нет. Горожан предупредить о вылазке разрешаю только перед самым выходом, — сказал князь Вячеслав.
— Но почему? — удивленно спросил Борислав.
— Потому что в городе есть хазарские лазутчики, — сказал князь Вячеслав.
— Откуда ты знаешь это, князь? — спросил Борислав.
— Но ведь не зря пропала вода в колодце? Кто-то же посоветовал хазарам, как отвести воду от колодца? — сказал князь Вячеслав.
— Посоветовал, — согласился Борислав. — Но если в городе есть хазарские лазутчики, то они уже сообщили им, в каком бедственном положении мы находимся. А значит, несложно предугадать, что мы попытаемся сделать вылазку.
— Да, — коротко ответил князь Вячеслав.
— Значит, мы сами лезем в ловушку?
— Да.
Борислав сел на лавку с обреченным выражением на лице.
— Мы все умрем, — пробормотал он.
— Многие погибнут, но кому-то удастся уйти, — сказал князь Вячеслав.
Глава 108
Как старожил, Дубыня был назначен на башне старшим. Теперь он сам своих часов в дозоре не нес, но как опытный человек, он ложился сразу после заката, когда все дневные дела были завершены, затем вставал ночью несколько раз для проверки, как сторожа несут службу. А перед рассветом сам заступал на дежурство.
В эту ночь службу от заката до полуночи нес Полыня, и Дубыня посидел с ним некоторое время.
Разговор был невеселый — у Полыни недавно умерла дочка, которая, не вытерпев жажды, решилась испробовать гнилой воды. Теперь на подходе была жена.
Дубыне и самому нестерпимо хотелось пить, — из колодца вычерпывали немного воды, но ее хватало лишь по глотку, и ту князь приказал давать только воинам, ибо ослабнут они, погибнут все.
— На помощь от соседей нет и намека, потому погибнут все, — говорил Полыня. — Жители раньше, воины немного позже. Похоже — проклят этот город. Жители не раз видели над городом загадочные огни. Это боги предупреждали жителей, чтобы они уходили из города.
Дубыня, чтобы не расстраиваться еще больше, сказал, что пойдет спать, и лег в углу башни на сене, иссохшем до того, что от прикосновения превращалось в пыль.
Некоторое время он лежал и слушал тяжкие вздохи Полыни, а затем незаметно для себя задремал.
Дремал он, как ему показалось, мгновение, как тут же почувствовал, что его трясут за плечо.
Дубыня открыл глаза. Над ним склонился Полыня.
— Что случилось? —- спросил Дубыня.
— Воевода тебя требует, — сказал Полыня.
— А что хазары? — спросил Дубыня, встал и выглянул в окно.
Ночь была безлунной: внизу было темно и тихо; вдалеке светились костры хазар; где-то хрипло лаяла собака. В садах звенели цикады. Из задонской степи веяло горячим дыханием. Душный воздух навевал сон: веки словно наливались свинцом, хотелось лечь на душистую охапку сена, зарыться с головой и забыться.
Дубыня тряхнул головой, освобождаясь от колдовских чар, тяжело вздохнул и с тоскою промолвил:
— Тихо все. Словно и нет войны.
Ему хотелось сказать, что он мирный человек, а ему приходится каждый день убивать людей, и это стало привычкой, и, возможно, сегодня или завтра убьют его...
— Внизу тебя воевода ждет, — Полыня черство перебил мысли Дубыни.
Дубыня снова вздохнул и спустился по лестнице, а внизу увидел перед воротами строй дружинников на конях.
Тут же оказался воевода Тур. Увидев Дубыню, он вполголоса приказал:
— Дубыня, собирай со стен всех людей и веди сюда. Сейчас пойдем на вылазку.
Такому распоряжению Дубыня несколько удивился, — пеших воинов на вылазки никогда не брали, — и спросил:
— Дозорных тоже брать?
— Я же сказал — всех! — зло проговорил Тур. — И пусть заберут жен и детей.
Чтобы на вылазку брали жен и детей? Такого точно никогда не бывало!
Поэтому Дубыня невольно воскликнул:
— Жен и детей?! Но их же убьют.
— Наверно. Скорее всего. Пусть они скорее собираются. Мы ждать никого не будем, — сказал Тур.
— Но... — попытался получить объяснение Дубыня.
Тур перебил его;
— Скажи им, что в город мы не вернемся, будем пробиваться и уходить вверх по Дону в родные места. В городе останутся те, кто уже не может ходить.
Теперь стало все ясно — город решено оставить.
Но Дубыня знал, что многие мужчины, ослабев от жажды, не были способны на длительный переход, а большинство женщин и детей настолько обессилели, что немногие из них способны были просто держаться на ногах.
— Понятно. Значит, мы умрем сегодня, — сказал Дубыня.
— Те, кто не умрет, тот спасется, — подчеркнуто холодно сказал Тур и отвернулся, показывая, что ему некогда разговаривать с Дубыней.
Дубыня подумал, как будет страшно тем, кто сейчас узнает, что им придется оставлять в городе своих любимых жен и детей — что для них будет медленной и мучительной смертью; и он с горьким облегчением подумал, что у него нет семьи, а, значит, боги избавили его от этого ужаса.
«Умереть в сражении не страшно, страшно видеть смерть своих близких, когда ничем не можешь им помочь», — подумал Дубыня, обреченно махнул рукой и поднялся по лестнице.
— Что случилось? Почему воевода с дружинниками собрались у ворот? — спросил Полыня, видя почерневшее от горя лицо друга.
— Польши, беги домой, забирай свою жену и приходи к воротам. И поторапливайся. Скоро мы уходим из города, — хмуро распорядился Дубыня.
— Как уходим? — ужаснулся Полыня.
— Так — будем пробиваться через хазар.
— Это же верная смерть!
— Еще вернее, что умрем от жажды, если останемся.
Полыня наклонил голову и заплакал:
— Ты чего? — спросил Дубыня.
— Она уже не может ходить, — сквозь слезы проговорил Полыня.
— Ну, ты принеси ее к воротам, а там я тебе помогу, — сказал Дубыня.
— Ты поможешь? — вскинулся Полыня и тут же опустил голову. — Нет. Если ты будешь ее нести, то как ты будешь сражаться? Как я буду сражаться? Мы погибнем, если возьмем ее.
— Но что же делать? — спросил Дубыня.
Полыня вытер глаза.
— Пойду, увижу ее в последний раз. Она была хорошая жена.
— Иди, — сказал Дубыня.
Глава 109
Хотя каган и правитель без власти, однако даже беку требовалось разрешение на его посещение. Поэтому Аба-дии сначала пришлось послать к кагану просьбу, чтобы тот принял его.
Кагану было скучно. Поэтому он согласился принять Абадию в тот же день перед ужином.
На встречу Абадия оделся умышленно скромно — в простую черную одежду. Этим он хотел показать, что живет скромно, словно аскет, и служит кагану на высокой должности исключительно ради преданности и любви к нему.
Кагана он застал в летнем саду за столом рядом с бассейном. В хрустальной воде бассейна лениво плавали остроносые тени осетров. На дорожках между роз бахвалились радужными хвостами павлины.
Стол был заставлен фруктами.
Каган полулежал на низкой кушетке. Рядом с каганом сидели на коленях три восхитительно красивые девушки в прозрачных одеждах. Отщипывая от кистей виноградины, они кормили ими кагана.
Абадия узнал их — две были иудейками.
Подойдя к столу, Абадия почтительно поклонился.
— Да будет славен великий каган! — поприветствовал он. — Надеюсь, здоровье кагана прекрасное и все его желания исполняются.
Каган, молодой человек с изнеженным лицом, лениво повел рукой.
— Присаживайся, Абадия. Попробуй винограда.
Рядом с кушеткой стояли мягкие пуфики.
Абадия почтительно отказался.
— Господин, я не смею сидеть в твоем присутствии.
Каган опустил ноги на мраморный пол и сел.
— Так какая нужда привела тебя ко мне, Абадия? Я слышал, что ты повел мою армию на войну со славянами.
Абадия негромко хихикнул, прикрыв рот рукой.
— Какая уж война со славянами? Так безделица. Идя навстречу желаниям народа, я разрешил ограбить славянский город, который они незаконно поставили на наших землях.