– А ты не собираешься заглянуть к нам? – робко спросила она.
– Нет,– отрезал он.– Я прежде всего исхожу из твоих интересов.
– Скажи мне, ты плачешь или сдерживаешь слезы?
– Это не важно.
– Зато для меня это очень важно.
Связь оборвалась. Ильхам невольно причинила ему боль, и он вновь почувствовал глухое раздражение. Чего стоит красота в этом кровавом мире? Л ведь она хочет видеть только эту проклятую красоту! Собираясь уходить, он заметил, что дядюшка Мухаммед Сави смотрит на него с улыбкой. Он нерешительно улыбнулся в ответ, старик кивком головы предложил ему сесть. Со скрытой признательностью Сабир принял приглашение.
– Не торопитесь? – спросил старик.
– Никогда. Мне и выходить-то незачем.
– Ну, тогда посидим немного, – обрадовался Сави.– Мне, честно говоря, так одиноко стало после смерти хозяина. Не с кем и поговорить.
– А ваши дети?
– Ни одного из них нет в Каире.
– Да поможет вам Аллах.
В холле осталось только двое мужчин. А на улице голоса рабочих, грохот тачек заглушали пение нищего.
– Никаких свежих новостей об убийстве?
– Есть у меня знакомый сыщик. Он может кое-что узнать из того, что пока скрыто от всех. – И что он говорит?
– Али Сурейкус. Никого другого не нашли.
– Видно, признался.
– Не знаю.
– Надо же, соблазнился ничтожной кражей.
– Он отрицает кражу.
– Но ведь он раньше уже признался в ней?
– Было дело. А потом отказался.
– Но деньги-то нашли у него.
– Сказал, что это супруга покойного ему пожертвовала. Сердце Сабира болезненно сжалось.
– Жена покойного?
– Да.
– Но с какой стати?
– Так, из благотворительности.
– И к другим слугам она тоже благоволила?
– Об этом весь персонал уже опросили. Выяснилось, что ему одному.
– Странно,– Сабир судорожно сглотнул слюну.
– Куда более странно, что он снова признался в краже.
– А как же подарок?
– Он заявил, что она ему иногда делала подарки за услуги по хозяйству. А потом он узнал, где лежат деньги, и у него возникла злая мысль – украсть.
– Пошел красть и убил.
– Видимо, так.
– А что следователь думает?
– Кто его знает? Но, похоже, они убеждены, что он убийца.
– Возможно, он уже и признался.
– Возможно.
– Наверняка жена хозяина давала ему кое-какие чаевые.
– Может быть.
– Но отчего же он сначала отрицал кражу, а потом признался?
– Кто его знает?
– Может, тут что-то другое таится?
– Кто же может знать наверняка? Впервые Сабир заметил, что вблизи глаза старика кажутся блекло-зелеными. Каждый раз, глядя на его лицо, он видел в нем нечто новое и уже не мог вспомнить, каким оно было минуту назад.
– А вам не кажется все-таки, что за этим делом стоит что-то иное?
– Откуда мне знать? Сабиру было тошно. Нечто подобное, наверное, испытывают грешники, приближаясь на том свете к преисподней.
– Вы много знаете, да мало говорите.
– Боюсь, что как раз наоборот.
– Жену его еще раз не допрашивали?
– Да уж несколько раз.
– Не из-за показаний ли Али Сурейкуса?
– Разумеется.
– А вы полностью доверяете этому вашему знакомому сыщику?
– Так ведь это она мне обо всем рассказала.
– Она?
– Да. Она вчера вечером приходила.
Выбрала время, когда его нет в гостинице. Когда землетрясение раскалывает землю, какое значение имеют следствие и следователь? А старик может почувствовать за твоими вопросами нечто большее, чем простое любопытство. Но разве можно утаить этот огонь, что пылает под твоей одеждой?
– А она говорила о подачках Сурейкусу?
– Естественно. Всего лишь бакшиш.
– Звучит логично.
– Почему же?
– Али Сурейкус в качестве ее любовника – неубедительно.
– А вы можете знать о таких вещах наверняка?
– Тут не всякий мужчина годится.
– Я, видите ли, живу на свете намного дольше, чем вы.
– И у вас есть сомнения в ее поведении?
– Я этого не говорил.
– Значит, вы верите в ее супружескую верность? Старик с грустью потупил взгляд. Долго молчал. Потом сказал:
– Я не хочу сомневаться в поведении этой женщины. И все же уверен, что дело как раз в этом.
Сабир вздрогнул. Так страх, скрытый под тонким слоем равнодушия, предательски выскользает наружу.
– Значит, она грешница?
– Да, к сожалению.
– И вы знали это до гибели вашего друга?
– Знал. Но его душевный покой был для меня важнее.
– На следствии вы об этом сказали?
– Конечно.
– И об этой греховной связи между ней и Али Сурейкусом?
– Али Сурейкус? Я не имею его в виду. Сабиру показалось, что теперь-то он точно угодил в ловушку.
– Но ведь мы говорили именно о нем.
Но потом мы говорили о женщине.
– Как о другой стороне дела, верно?
– Да нет. Там наверняка замешан мужчина.
Давай, давай. В преисподней и для других мужчин места хватит.
– Кто же?
– Бывший ее муж. Сабир перевел дух.
– Это человек, который продал ее?
– Это была просто сделка с прицелом на будущее.
– Откуда вы это знаете?
– Видел его не раз. Он тайком проникал в дом ее матери, когда она там гостила.
Вот и вернулся кошмар, еще более чудовищный.
– И вы скрывали это?
– Если бы я сказал об этом покойному, она убила бы его.
– Несмотря на это, он все равно убит.
– Да, к несчастью.
– И как он разрешал ей эти визиты?
– Он уже совсем стар стал, обо всем забыл, не то что о подозрениях.
– И вы на следствии рассказали об этом?
– Рассказал.
– Ну и с ней разбирались?
– Доказано, что в ночь убийства тот человек был за пределами Каира.
– Но это не означает, что он не мог быть организатором преступления.
– Верно. Хотя следствие освободило их обоих.
– Как же так?
– Были на то причины.
– Возможно, они ловко использовали слугу.
– Или какого-нибудь другого дурака.
– А может, все это просто беспочвенные домыслы?
– Может быть.
– Но вы сказали, что уверены.
– Возможно, я немного преувеличил.
– Мы вернулись к тому, с чего начали. Старик печально покачал головой.
– Сердце подсказывает, что мои догадки верны.
– Может быть, нет никакой связи между изменой и преступлением.
– Возможно. Иначе с чего бы их освободили?
– В любом случае Али Сурейкус сослужил им неоценимую службу.
– В том случае, если он убийца.
– А вы думаете, что убийца не он?
– Все возможно.
– Мне просто порой кажется, что вы не верите в это.
– Ну почему же нет?
– Помните, я вам говорил про молодого бакалейщика?
– Так он, что ли, убийца?
– Я думаю,– сказал Сави, выдыхая,– что убийца еще совершит, пусть даже через какое-то время, новые преступления.
Ты ведь теперь не сможешь спать, пока не разберешься с ней лично. Дьявольская женщина, и все же было бы глупо с ее стороны рассчитывать, что она одурачила тебя. Ведь она убедилась, что ты способен и на убийство. Как же узнать ее адрес?
Старик снова заговорил:
– Ее бывший муж не организовывал этого преступления, иначе его бы так легко не выпустили. А что касается другого преступления…
– Он сын ее тетки, и ничего необычного нет в том, что она посещала свою тетушку.
– По правде говоря, я давно стал кое-что подозревать. Ее мать живет в Фаггале, недалеко отсюда. Покойный каждый раз сопровождал ее, когда она хотела повидаться с матушкой. А потом вдруг мать решила перебраться на улицу Сахель, дом двадцать, в Зейтуне. Не могу найти другого объяснения, кроме того, что поездки к матери на несколько дней каждый месяц были попросту удобным предлогом. Несмотря на возражения покойного мужа, которые он высказывал с самого начала, он попался на эту хитрость и сдался.
Сабир и представить не мог, что так легко добьется желаемого без каких– либо усилий со своей стороны. Но в то же время им овладела безумная ярость. Да, безумие охватило его.
16
Если бы не его убеждение, что какой-то зоркий глаз из службы безопасности тем или иным способом наблюдает за ним, он немедленно бросился бы в район Зейтуна. Значит, надо выжидать, пока не придумает какую-нибудь дьявольскую хитрость. Спустившись утром в холл, он увидел спину Сави, сгорбившегося над конторкой. На миг ему почудилось, что он видит самого Халиля Абу Наджа. Неожиданно его поразила мысль, которую он впервые осознал по– настоящему: ведь он погубил живую душу. Интересно, может ли дядюшка Халиль сейчас помнить его каким-либо способом? Он замедлил шаг, поздоровался со стариком. Тот торопливо ответил на приветствие и вновь уткнулся в бухгалтерскую книгу, словно вовсе забыл о вчерашнем разговоре. Забыл страшные тайны, о которых он мог и не знать до скончания века… Сабир сел за завтрак в холле, после снотворного голова была тяжелой. Керима… Никому на свете не позволю делать из меня дурака. Скоро я появлюсь, и мое появление поразит тебя как гром небесный. Делай что хочешь: предавай, выходи замуж, но знай, что веревка от виселицы в моей руке. Не заблуждайся относительно того, что жизнь для меня дороже гордости. А в салоне не прекращался разговор о деньгах и о войне, с улицы доносились песнопения нищего… Позвонила Ильхам. Теперь он уже с трудом сдерживал раздражение, когда слышал ее голос.
– Ты не повидаешься со мной сегодня? Хотя бы на несколько минут.
– Не могу.
– Ну хоть какую-нибудь убедительную причину назови.
– Не могу.
– Даже если дело касается твоего отца?
– Отца? – воскликнул он в замешательстве.
– Да.
– Каким образом?
– Давай встретимся.
Но даже отец не мог привлечь его внимания в этот жгучий кровавый момент его жизни.
– Не могу.
– Но это твой отец, которого ты приехал разыскивать!
– Может быть, потом…
– Хочешь, я приду к тебе?
– Нет, – ответил он излишне резко.
Что там нового обнаружилось относительно Рахими? Да может ли теперь его это интересовать. Ведь главно