Мужчина, услышав мои слова, замер. Я не видела его лицо, но хватка заметно ослабла.
– Какая-то девка из борделя – человек такого высокого лица? – потянул он. – Сказки не рассказывай.
Я вдохнула, пытаясь казаться увереннее, чем чувствовала себя на самом деле.
– А как, по-вашему, добываются важные сведения? – процедила сквозь сжатые зубы. – И такими путями тоже. Думаете, сюда отправили бы советника или генерала?
Пальцы мужчины разжались, и он, наконец, выпустил меня, отступив назад.
Я медленно поднялась, чувствуя, как болят суставы и мышцы. Поправила как могла порванную одежду, хотя это было жалкой попыткой.
– Если это правда, – сказал мужик, облизнув губы и исподлобья глядя на меня, – докажи.
Порывшись в потайном кармане, я извлекла брошь, которую дал мне Линь Янь.
– Вот, – сказала я, протягивая ее. – Это знак сына первого министра.
Мужчина нахмурился, взял брошь в свои толстые пальцы и осмотрел её. Вот только выражение скепсиса тут же сменилось насмешкой. Он фыркнул, а затем громко расхохотался, откинув голову.
– Думаешь, я совсем дурак? – хохотал он, отбросив вещицу в угол комнаты. – Знак сына министра – эта дешёвая подделка? Ты за кого меня принимаешь, девка?
Его глаза блеснули злобой. Он замахнулся, целясь мне в лицо.
– Поплатишься за то, что хотела обмануть меня!
Но я была быстрее. Обеими руками схватила тяжеленную вазу с комода и со всей силы опустила её на голову насильнику. Треск и звон разлетевшейся керамики заглушили его гневный вопль. Мужчина пошатнулся, его глаза закатились, и через мгновение он тяжело рухнул на пол.
Я осталась стоять, сжимая в руках ручки от разбитой вазы словно щит. Сердце бешено колотилось в груди, а дыхание сбилось.
Тело казалось чужим. Меня трясло так сильно, что я едва удерживалась на ногах. Но я заставила себя подойти к мужчине. Пальцы дрожали, пока я, присев, осторожно проверила пульс. Мужчина был жив. Это должно было принести облегчение: я не убила его.
Но легче не стало. Конечности не слушались, а обрывки порванного рукава всё время падали, цеплялись, мешали двигаться. Я раздражённо пыталась поправить ткань, но тщетные попытки только сильнее злили. Хорошо, что я хотя бы перестала лить слезы. Плакать – это слабость, а сейчас я не могу быть слабой.
Мне нужно выбраться отсюда.
Порывшись в одежде насильника, я нашла ключ, подошла к двери. Первая попытка вставить его в замок оказалась неудачной, руки не слушались. Я глубоко вдохнула и попыталась снова. Со второго раза ключ вошёл, но никак не хотел проворачиваться.
Приложила всю силу, что осталась, надавила на него, пытаясь провернуть хоть как-нибудь, но услышала мерзкий треск. Опустив взгляд, увидела, как кусок металла остался торчать в замке, а в руке оказался обломок. Сердце провалилось в пятки.
Мамочки…
Перед глазами вспыхнуло сообщение системы: «Желаете починить ключ за счёт лепестков лотоса?”
Варианта всего два: «Да (-900 лепестков лотоса)» или «Нет”.
Что за вопрос, конечно, хочу! Я убраться отсюда хочу! Из этой комнаты, из этого проклятого мира!
Но следующее оповещение словно щелкнуло меня по носу: «Текущий баланс: 840 лепестков лотоса.
При нехватке лепестков лотосов для оплаты игрового выбора вас ждет кара небес.
Вы уверены, что хотите попытаться оплатить починку ключа?”
О, нет. Не хватало. Мне не хватало этих чёртовых лотосов.
– Что за издевательство… – прошептала я, чувствуя, как всё внутри закипает от бессильной злобы.
Губы сжались в тонкую линию, а из горла вырвался горький смешок. Все эмоции, которые я так долго сдерживала, начали вырываться наружу. Слезы полились сами собой.
– Откройте! Откройте кто-нибудь! – крикнула я, ударив по двери.
Ну же! Чертов замок! Я не останусь здесь! Ни за что! Если понадобится, выломаю дверь чем-нибудь тяжелым, да хоть головой насильника её проломлю. Мне плевать на последствия.
Лепестки лотоса вам подавай?! Да не дождетесь! Я разворочу замок, но выберусь отсюда живой и невредимой.
Первую минуту я бесцельно молотила кулаками и кричала в пустоту. Слезы заливали глаза. Было нечем дышать, рыдания перехватывали горло. Меня переполняли все те эмоции, которые так долго приглушала игра.
Злость. Обида. Страх. Ненависть ко всему происходящему.
Все они наконец-то вырвались наружу.
Чем я заслужила такую судьбу?! Где провинилась?! Жила себе нормальной, обычной жизнью. Хорошо училась. Старалась быть примерной дочерью. Между прочим, мирилась с постоянными ухажерами матери. Сколько их сменилось за десять лет? Я даже имен их не запоминала, потому что с момента ухода отца мать только и делала, что доказывала папе: она ничем не хуже. Она еще найдет свое счастье.
Только вот ему было плевать. И на бывшую жену, и на никудышную дочь, которой он даже не звонил.
Что до её мужчин. Скажу так: рыцарей среди них не имелось. Зато некоторые были совсем не прочь «подкатить» к дочери своей любовницы.
Эй, вы, местные боги! Вы думаете, перед вами тепличный цветок? Ага, конечно. Побывали бы в моей шкуре – поняли бы, с кем связались.
Я ничего не боюсь. Я найду способ выбраться – и всем докажу, что чего-то стою. Пусть даже путь придется прокладывать, вгрызаясь зубами в бетон.
Но после, чуть успокоившись, я поняла, что пользы от моей возни никакой, зато энергии потратила – больше, чем на борьбу.
Нужно осмотреться, пока позволяет время.
Первым делом я бросилась к окну. Заколочено намертво, оставлены лишь щелки, чтобы пропускать свет. В теории его можно выломать, осталось придумать – чем.
Приложила ухо к стене. До меня донеслись очень приглушенные звуки постельных утех. Такие едва уловимые. Пришлось хорошенько напрячь слух.
Неужели этот урод не соврал, и в комнате есть специальная звукоизоляция? В практически средневековом мире?! Хотя стены кажутся плотными. Не удивлюсь, если там проложено что-то для заглушения шума.
Внезапно я услышала за дверью негромкие, но всё же мужские голоса и смех. Подалась обратно к ней и почти закричала во всё горло: «Помогите!» – но внезапно осекла саму себя.
Стоять.
Теперь, когда первая паника улеглась, и сознание прояснилось, я понимала всю зыбкость моего положения. Что подумают люди, которые войдут сюда? Что какая-то блудница оглушила доброго господина? Нет, не просто какая-то, а конкретная Ми Лань.
Что меня ждет?
В одну из игр я во всей красе ощутила на себе, что значит осрамиться в этом мире. Когда весь город считает тебя падшей женщиной, и даже старые знакомые отводят взгляд в сторону, потому что ты якобы изменщица.
Тогда Ми Лань не выдержала и свела счеты с жизнью.
Здесь другие нравы. Другие устои. Тут никому не нужна сильная женщина. Никто не услышит моих оправданий. Я по своей воле зашла в бордель. По своей воле оказалась наедине с этим мужланом. Значит… что?..
Сама виновата? Понимала последствия, знала, куда иду.
Чем я объяснюсь? Тайным заданием от Линь Яня? Да он первый открестится от знакомства со мной, скажет: видеть ее не видел, знать не знаю, всё лжет.
Кстати. Насчет Линь Яня. Я оглядела пол в поисках его знака. Где же он? Нельзя оставлять тут никаких улик. Иначе сын первого министра сам меня прибьет.
Я пощупала меж подушек, провела руками по складкам одеяния насильника.
Вот он. Закатился под столик.
М-да. Всё-таки нужно было выбирать платный знак, а не дешевую побрякушку. Вот где сказалась моя жадность. Уверена, на золото или серебро этот мужик отреагировал бы иначе. А тут… кусок дешевого металла.
Вот же дура. Опять сделала неправильный выбор.
Так. Дыши глубже и думай, как поступить.
Взгляд метнулся обратно к окну.
Нет, даже если бы оно было открыто: прыгать тоже нельзя. Второй этаж. Мало того, что ноги переломаю, так еще и привлеку лишнее внимание. Я должна выбраться самостоятельно, тихо и без шумихи.
Я вновь посмотрела на мужчину, развалившегося на полу.
Он ведь ждал одну из местных девушек. Что, если она сумеет открыть дверь с внешней стороны и зайдет? Как-нибудь толкнет дверь под нужным углом, ключ и вывалится.
А тут тело посреди комнаты.
Пришлось приложить усилия, но я смогла перевернуть горе-любовника на спину и протащить его до кровати. Пыхтя, обливаясь потом, матерясь всеми известными мне словами.
Но это было еще полбеды. А вот как закинуть тяжелую тушу на кровать – вопрос со звездочкой. С моим-то птичьим весом.
Сначала я втянула туда обе ноги, но когда попыталась перебросить целиком – насильник бухнулся обратно на пол и еще разок приложился лбом.
Так, а если наоборот? Потянула за подмышки, кое-как закинула руки, пихнула под живот. Ну, уже лучше. Часть туловища лежала на кровати. Я попеременно забиралась на кровать и тянула на себя, а после спускалась – и упиралась руками, подталкивая.
Получилось далеко не сразу. Если честно, ещё с парочкой падений.
Но в итоге я смогла выполнить задуманное и повернуть мою «ношу» на бок. Пусть лежит. Якобы спит. Устал, бедненький.
На полу осталось пятно крови, которое я быстро стерла платком. Постель тоже испачкалась, но не сильно. В потемках особо не разглядишь, если не будешь всматриваться. А что подумают поутру, меня волновало мало.
Он видел моё лицо…
Но запомнит ли его? А если сможет разглядеть меня в толпе?!
Меня вновь начал охватывать страх, но уже через секунду ударило озарение.
Точно. Косметика. На мне же слой макияжа! Я выгляжу совсем иначе.
В этой панике совсем забыла.
Схватилась за лицо, будто проверяя, на месте ли мой «грим”. Он явно размазался от слез, но держался. Пальцы ощупывали шершавую поверхность.
Так, ну, вроде всё выглядит нормально. Осталось прибрать осколки вазы. Разложить подушки. Забрать маску.
И попытаться выйти.
И тут мужчина опасно завозился.
– У-у-у… – протянул он хрипло. – Пи-и-ить… Пожалуйста… пить… А-а-а!!! Как болит голова…