Линь Янь заметил мое движение, и его глаза сузились.
– Ты что-то услышала? – подозрительно спросил он.
– Нет, – ответила я. – Но мы слишком давно тут стоим. Мне пора возвращаться домой, господин Линь.
Лицо сына министра оставалось непроницаемым, но взгляд чуть смягчился.
– Я услышал твои объяснения, – немного помолчав, произнес он. – Осталось одно. Ты ведь зашла в комнату с камелией. Почему сразу вышла?
Ого. И об этом тоже ему известно? Но это значит… Значит, Сяо Вей действительно был человеком, с которым мне нужно было встретиться?
– Я… – начала, но осеклась. Что мне сказать?
Если скажу, что знаю, что он отравитель, Линь Янь спросит: откуда мне это известно? А впрочем…
– Я слышала, как этот человек говорит о ядах. Пару месяцев назад. Он разговаривал с кем-то в чайной, я случайно оказалась рядом. С таким упоением и страстью о любимой девушке не всякий скажет, как он тогда рассуждал о различии смертельных отрав. И увидев этого человека снова в комнате в «Золотом пионе”, я попросту испугалась.
Ну вот. И не соврала же.
Линь Янь опустил взгляд. Он сделал глубокий вдох, затем выдох и вдруг протянул руку.
– Как твои раны? – спросил он тихо, – Ты не взяла с собой мазь…
Я замерла, глядя на его протянутую руку. Неужели это тот же человек, который только что обвинял меня в обмане и манипуляциях? Его пальцы зависли в воздухе, словно он ждал чего-то от меня.
– Они заживают, – коротко ответила, не в силах скрыть удивление. – Не стоит беспокоиться.
Линь Янь прищурился, убрал руку, обернулся к выходу из переулка и сказал, не глядя на меня:
– Иди за мной.
Хотела ли я идти следом?
Сложно сказать. Во мне до сих пор кипела злость, и ширилось негодование. Что этот человек может мне предложить? Очередное задание? Новый поцелуй, за которым последует оплеуха или желание прикончить? Немного жалости, после чего вернет домой, к отцу-тирану?
– Идем, – повторил Линь Янь мягче. – Клянусь, что не причиню тебе вреда. Но здесь продолжать разговор не стоит.
Глупое сердце забилось чаще. Я не хотела зависеть от этого человека, не хотела слепо бежать за ним как ручная собачонка. Но никто другой не предлагал мне помощи (не считая Мин Е, конечно, но там не совсем равнозначные ситуации). Никто другой не защищал меня, не вытаскивал из передряги. Пусть сам в нее и втянул, но ведь пришел и забрал. Мог бы не обрабатывать мои раны. Мог бы не целовать сейчас…
Как разобраться в том, что происходит?
Лучше бы очки симпатии были видны. Так я хоть примерно понимала отношение ко мне. Знала, чего ожидать.
Кажется, игра становится слишком похожа на жизнь. И мне это не нравится.
В общем, я двинулась за Линь Янем. По переплетению закоулков, по узеньким улочкам, между домов. Интересно, Мин Е следовал за нами или вернулся к хозяину?
Мы подошли к очередной чайной. Наверное, у Линь Яня везде были свои люди, потому что он кивнул стражнику у входа – совсем как в тот раз, когда давал мне задание, – и тот отвернулся, пропуская нас внутрь.
Очередная уединенная комната. Свет из окна и аромат трав, въевшийся в стены намертво.
Я застыла в дверях, сложив пальцы в замок и уткнувшись взглядом в пол.
Линь Янь прошелся взад-вперед, привычно выглянул в окно. Интересно, он всегда такой… кхм… параноик? Постоянно оглядывается, вечно размышляет на шаг вперед. Хотя бы ночью спокойно спит или любовно обнимает меч?
– Я должен осмотреть твои раны.
Произнес это механически, как робот. Ну, если бы в этом мире были роботы. Неживым тоном. Не смотря мне в глаза.
– Не стоит. Всё хорошо, – сказала я, не желая оголять перед ним еще и тело; хватит и того, что вывалила всю правду о моем незавидном положении.
– Ми Лань, я прошу тебя. Подойди сюда, – Линь Янь говорил сквозь зубы, словно вырывал эти слова из себя. – Я должен убедиться, что…
Он не закончил фразу. Но чувствовалась в словах новая боль.
Уф, ладно.
Я вышла на свет, ближе к окну, и поочередно приподняла рукава.
– Вот.
Он смотрел издалека. Кивнул каким-то своим мыслям.
– Значит, самого страшного той ночью не случилось? – спросил так, будто не сам укорял меня во лжи совсем недавно.
– Ну, если для вас самое страшное – потеря невинности, то нет, – криво усмехнулась я. – Но всё могло произойти. Тот мужчина не желал слышать моего отказа. Я показала ему ваш знак, но он назвал его подделкой. Это еще сильнее его раззадорило.
И хоть дешевую побрякушку вместо золотого или серебряного знака выбрала я сама, но пусть знает, какую злую шутку сыграла со мной его вещь.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Не понимаете? – Я вытянула на ладони кривой-косой знак, который хранила всё это время. – Разве не вы дали мне это? Забирайте, он мне больше не нужен. Как-нибудь обойдусь без вашего покровительства, – закончила совсем уж ядовитым тоном.
Линь Янь пригляделся.
– Не может быть… – сказал он, ударив себя по карманам. – Но это не мой знак. Это брошь служанки, которую я в тот день нашел на полу спальни. Как я мог перепутать и дать тебе её?!
Он выудил из кармана ту золотую вещицу, которую я видела первой, и которая стоила больше всего лепестков лотоса. Брови его сошлись на переносице, когда он рассматривал её на свету.
А вот это интересно. То есть, если я выбираю что-то «не то”, игровые персонажи потом и сами не поймут, как это произошло? Хм. Я-то думала, игра целиком подстраивается под мой выбор.
Я лишь развела руками на его вопрос.
– Прости меня за ошибку, – он покачал головой. – Не иначе происки злых божеств.
Угу, или моей жадности.
– Ничего страшного. Всё уже в прошлом.
– Могу я посмотреть твое плечо? – спросил Линь Янь, забирая знак.
Ладони наши соприкоснулись, и меня вновь накрыло тем волнительным чувством от мужского касания.
– Всё хорошо, – повторила я.
– Ми Лань, пожалуйста…
Пальцы дотронулись до ворота моего платья, чуть потянули на себя. Линь Янь действовал медленно. От его мягких движений и тихого, мерного дыхания во рту пересохло. Я поддалась этой долгой, мучительной ласке. Отклонила шею, позволяя ему оттянуть ткань дальше.
Внезапно глаза Линь Яня сузились. Лицо его стало мрачнее прежнего.
Да что я теперь не так сделала, где провинилась?! Открыла лишний сантиметр кожи?! Так он сам же!
– А что это такое? – спросил он тихо и очень опасно.
Хотя мне показалось, что он ожидал увидеть что-то подобное. Хм, странно. Напряжение его было как будто ожидаемым, а не удивленным.
– Вы о чем?
– Твоя кожа. Я заметил это ещё на предплечье, но подумал, что ошибся. Нет, ошибки быть не может.
И вновь, слова прозвучали как-то… искусственно. Он словно обманывал, не особо стараясь скрыть свою ложь. Словно знал, что должен увидеть нечто не то.
Я с непониманием глянула на своё плечо. Его пересекала алая, едва запекшаяся полоса. Следы от отцовских ударов. Они были и на руках, но там хватало порезов от осколков и синяков от борьбы с насильником. Поэтому так явно удары прута не выделялись среди прочих.
Здесь же…
На белой коже они горели краснотой. Ещё и коркой покрыться толком не успели, постоянно кровоточили. Если руки я первое время держала перебинтованными, то даже если забинтовать плечи или ключицы, тело всё равно в движении. Поэтому процесс заживления затягивался.
Ох, черт. Я совсем забыла о том, что Линь Янь не мог видеть отцовского наказания, потому что всё произошло после нашего с ним расставания тем утром. Совсем из головы вылетело.
И вообще. Меня только что чуть не прибили за обман. Когда я должна была припомнить о «ласке» Ми Ваня?
В общем, я не нашлась, что ответить. Всё и так видно. Поэтому лишь дернула уголком губ.
Но откуда Линь Янь мог знать о том, что произошло? А по его виду – он не испытывал шока. Разглядывал с заметным сожалением.
– Я должен посмотреть твою спину, – процедил мужчина, и гнев его был обращен не в мой адрес.
Он отстранился, кулаки его сжались.
– Там всё чисто, – произнесла, кутаясь в платье. – Я говорю правду. Все удары пришлись на грудь и руки.
Он не стал настаивать и касаться меня вновь. Как будто и сейчас знал наверняка, что я не обманываю. Наоборот, шагнул назад, разрывая то напряжение, что появилось между нами в эти секунды.
– И кто это сделал? Скажи мне имя.
– Мой отец.
Линь Янь свел лопатки так, будто и сам испытывал схожую боль.
Он не спрашивал, что послужило причиной для гнева Ми Ваня, но я сама продолжила:
– За то, что вернулась рано утром в одежде с чужого плеча. За то, что ошивалась ночью незнамо где. За то, что если мой будущий супруг, господин Су Мин, узнает о моем недостойном поведении, то разорвет помолвку. За то, что я не подчинилась отцовской воле.
Каждое слово я произносила с упоением. Била им наотмашь. Вот, получай, доказательство того, как «прекрасна» бывает родительская власть над ребёнком. Я должна быть благодарна за каждый удар, да? Отец лучше знает, что мне нужно?
– В следующий раз за ослушание он обещал выгнать меня из дома, – добавила я едко.
– Ми Лань, то, что случилось, недопустимо, – произнес Линь Янь твердо. – Мне очень жаль, что ты испытала столько боли из-за моего поручения.
Гнев во мне утих, как и желание язвить. Ладно уж, оба хороши. Он ведь не виноват, что мой папенька так скор на расправу. Я должна была позаботиться об алиби. Но предпочла просто надеяться на «авось».
– Не корите себя, господин Линь. Я знала, на что иду. Если у вас нет других вопросов, разрешите мне вернуться домой? Не хочется, чтобы отец нашел новый повод уличить меня в неверности будущему супругу.
– Да, конечно. – Он кивнул, и я развернулась, чтобы выйти, когда добавил: – Я клялся, что решу твою проблему с помолвкой…
– …если я выполню ваше задание, – подтвердила я. – Но у меня ничего не получилось, поэтому вы передо мной чисты.
Он задумчиво молчал. Я не оборачивалась, надеясь уже закончить этот разговор. Он вышел сложный. Даже если стереть из памяти первую его часть, в которой Линь Янь напугал меня до мурашек, то вторая оказалась не менее тяжелой. Только уже морально. Слишком много правды было произнесено вслух.