Ну, у нее игровой интерфейс не отберут, поэтому не буду запрещать.
Я вздохнула, скинула с плеч свой палантин, что дала мне тетушка и протянула руку:
– Дай свою, серенькую накидку.
– А?.. – Фейту моргнула, но подчинилась. Я накинула её на голову и плечи.
– Если тётушка вернётся раньше времени – скажешь, что мне стало дурно от благовоний, и я вышла на воздух.
– Хорошо… – Фейту кивнула, всё ещё глядя на монеты. Взгляд у неё стал почти философским.
Глава 23
Я выскользнула за пределы храма, накинув капюшон.
Сейчас я просто немного пройдусь. Совсем чуть-чуть. Дам себе десять минут свободы – и обратно.
Тропинка, по которой я шла, вела вдоль задней стены храма – полузаброшенная дорожка, укрытая тенью пышных кустов, будто созданная для тех, кто хочет помолиться в тишине… или сбежать от излишне благочестивых родственников.
Я шагала по ней медленно, стараясь не наступать на сухие ветки. Слева – белая стена с облупившейся штукатуркой.
Ветер поднимал край накидки, и я натянула ее поглубже. Если кто-то и посмотрит – увидит простую паломницу, ничем не примечательную.
Я намеренно шла в сторону, противоположную от входа, куда раньше направилась тётушка.
Людей было не видно. Мой план: обогнуть храм, найти тихое местечко за задними павильонами, посидеть на каменном выступе и немного попечалиться о несбывшемся свидании. Ну, или хотя бы поныть в сласть.
Но не прошло и пяти минут, как услышала цокот копыт по каменным плитам. Ритмичный, неторопливый, но приближающийся.
Я аккуратно, прижалась к стене и выглянула из-за угла.
У бокового входа храма остановилась повозка – так обычно заходят те, кто не хочет лишнего внимания.
Рядом с повозкой ехал всадник. Высокий, прямой, в тёмном дорожном плаще. Он соскользнул с лошади с точностью и грацией.
Линь Янь.
– Вот же принесла нелёгкая! – прошептала я про себя, чувствуя, как всё внутри сжимается. Только его здесь не хватало.
Я вжалась в стену, натянув серую ткань буквально до бровей.
Линь Янь подошёл к повозке и аккуратно, почти церемониально отодвинул занавес.
– Осторожно, отец.
Из повозки вышел второй человек. Массивная фигура в дорогом халате, украшенном узором из павлинов и облаков.
Судя по всему, передо мной был первый министр – Линь Гэ.
Выражение на его лице было таким, будто лошадь обрызгала его грязью, храм построили не под тем углом, воздух слишком влажный, а птицы чирикают слишком громко.
Вот уж точно, то ещё "Гэ”.
Он тяжело опёрся на руку Линь Яня.
Вроде никто меня не заметил. Я хотела уже выдохнуть и пойти обратно, пока не нарвалась на неприятности, но вдруг услышала голос Линь Гэ:
– Снова приходится за тобой подчищать! – процедил он. – Пока другие отцы гордятся сыновьями, я думаю, какую “ошибку” ты совершишь на следующей неделе, если согласишься.
Ошибку? Он сказал: ошибку? Что же такого мог совершить Линь Янь, что его отцу пришлось вмешаться? Опять кого-то подставил?
– Отец, я тебе говорил уже сотню раз. – ровно ответил Линь Янь. – Доу Шоу себя дискредитировал, и…
– Да хоть небеса упали на землю, ты не имел права. Я ясно дал понять, что тебе запрещено занимать должность главы министерства наказаний. И что ты сделал? Согласился?
Так ошибка Линь Яня в том, что его повысили? Что за бред? Разве его отец не должен радоваться за него?
– Я понимаю, отец.
А вот я ни черта не понимала.
– Понимаешь? – фыркнул Линь Гэ, обернувшись. – Значит, теперь мне придётся унижаться перед императрицей, чтобы избавить второго принца от сплетен и подозрений? Из-за тебя? Из-за тебя, неблагодарный мальчишка?!
Он ткнул пальцем в грудь сына.
– Дома получишь двадцать. Нет… тридцать плетей.
Я зажала рот рукой.
Линь Янь не шелохнулся.
– Как пожелаете, отец. Я ваш сын. Вы можете поступать и наказывать меня, как угодно.
Я вглядывалась в него, не веря. Ни капли возмущения. Ни тени бунта. Как будто ему всё равно.
Это точно тот Линь Янь, которого я знала? Гордый. Холодный. Несгибаемый.
Линь Гэ уже собирался шагнуть вперед, как вдруг остановился, будто вспомнив что-то:
– К слову. – Его голос сделался еще тише. – Возможно, придётся решить ещё один вопрос. В интересах семьи. И второго принца.
Он склонился ближе к Линь Яню, я едва расслышала.
– Нужно будет рассмотреть возможность брака…
И вот тогда – впервые за весь разговор – Линь Янь вскинул голову. Ледяная маска треснула.
– Отец, вы знаете: меня нельзя упрекнуть в сыновьей непочтительности. – он сделал паузу, глядя прямо в глаза Линь Гэ, – Но вопросы своей женитьбы я буду решать только сам.
Линь Гэ прищурился.
– Мне плевать на сыновью почтительность и твое мнение. Служи мне молча.
И с этим они наконец вошли в храм.
А я так и осталась стоять в тени, не двигаясь. Вот тебе и прогулялась.
Так, определенно, мне пора возвращаться в коленно-преклонную позу, пока не нарвалась на кого-нибудь. Я тоже шмыгнула обратно, на цыпочках, опустив голову. Прокралась к статуе, радуясь тому, что храм был большой, и в нем легко могло затеряться несколько человек. Я не видела Линь Яня или его отца, но они могли скрываться за любой из колонн или за какой-то статуей.
Мы с Фейту вновь обменялись накидками, и я уселась изображать свято верующую в тех, чьих не знаю имен. Глянула в безразличное лицо богини в поисках ответа на риторический вопрос: «Доколе можно наталкиваться на Линь Яня, который каждый раз обещает, что мы отныне не увидимся?»
Статуя ничего не ответила. Кажется, ей было глубоко плевать на мои душевные терзания.
– Госпожа, а как вы думаете, – внезапно шепнула служанка, – сделать плохое дело, но из хороших побуждений – это добрый или злой поступок?
– Э-э-э, ну-у-у… – задумалась я над такой моральной дилеммой.
Моё красноречие в этот момент явно трещало по швам. Но я действительно не знала ответа. Очевидно, что Фейту спрашивает для себя. Как бы не натолкнуть ее на какую-нибудь ошибку своим решением. А то скажу как-нибудь не так, а она примет мои слова как призыв к действию.
Но после мой взор упал на то место, где раньше были рассыпаны монеты. Их количество явно уменьшилось.
А, она, наверное, решила прикарманить немного подношений на личные нужды?
Ну, мне сложно осудить ее поступок. У служанки совсем нет денег, я бы и рада ей платить – было бы чем. Вроде как слугам деньги и не полагаются, их потребности обеспечивают хозяева. Но всё ещё, возвращаемся к вопросу о том, что я сама на мели.
– Если тебе действительно требовалось то, что ты сделала, и твои мотивы благие – значит, ничего страшного в этом нет, – сказала я, намекая на «украла и украла, расслабься».
Надеюсь, меня молния не пронзит за то, что я ляпнула. А ещё надеюсь, что Фейту всё-таки про деньги, а не про что-то другое.
– Спасибо, госпожа! – с облегчением выдохнула Фейту. – Иногда в голову лезут всякие мысли. Я редко бываю в храме. Тут особенно страшно ошибиться. Но, наверное, вы правы. Если делаешь что-то во благо… как это может быть чем-то плохим?
– Вот-вот.
Я на секунду подумала: а не взять ли мне тоже парочку монет? Лепестками лотоса сыт не будешь. А так хоть какие-то накопления. Мало ли что.
Но нет. Знаю я местных демиургов. Фейту они простят, а мне на голову свод крыши рухнет, ступи я на путь воровства.
Одежды отца Линь Яня мелькнули невдалеке, и я уткнулась взглядом в пол, чтобы не привлечь внимание.
Я продолжила сидеть на коленях, ерзая от неудобства, когда по правое мое плечо встал монах. Он был с головой замотан в коричневые одеяния, волосы и лицо прикрывал широкий капюшон.
– Дитя, ты молишься недостаточно усердно, – укорил он меня подозрительно знакомым голосом.
Я мысленно простонала. Мне только монаха не хватало, чтоб зудел над ухом и давал нравоучения. Тетушка всё ещё общалась с императрицей – по крайней мере, к нам с Фейту она не подходила. А сейчас увидит, как ко мне пристает монах, и прибежит раздавать нагоняи за то, что я даже в храме умудрилась облажаться.
– Простите, впредь буду старательнее, – смиренно ответила я.
– Как именно? – зачем-то уточнил монах. – Покажи мне силу своей веры, дитя. Ну же, не стыдись.
“Вам что, заняться нечем, только за мной подглядывать?!” – возмутилась я, но вслух, разумеется, промолчала.
Он так и продолжил маячить возле меня, сложив руки у груди. Я склонилась ниже, почти уткнулась лбом в пол и изобразила рьяную мольбу. Правда, никаких текстов я всё ещё не знала, поэтому одними губами бормотала начало первой попавшейся сказки.
– Посадил дед репку… – так, что никто бы не услышал. – Выросла репка большая-пребольшая…
– Всё ещё недостаточно прилежно, хотя значительно лучше, – а голос такой язвительный и такой знакомый.
Мы точно где-то виделись и неоднократно. Хм. Я сощурилась, но капюшон был накинут так, что лица под ним и не разглядеть. Разве что острый подбородок.
– Дитя, что ты пытаешься рассмотреть? – возмутился монах. – Я – служитель небес, прекрати смущать меня своими взглядами.
Так я вроде не пыталась даже…
Что вообще происходит?!
Он чуть склонился, и только теперь сквозь тень от капюшона я смогла рассмотреть черты лица.
У меня вырвался удивленный вздох.
Да это же… Жэнь Хэ!
***
Кажется, его имя я произнесла вслух, потому что «монах» тут же подал голос:
– Прошу, не называй меня по имени. В храме я ныне – скромный учитель Ку из Западной пагоды. – Он воздел ладони к небу изображая получение небесного откровения.
Я едва не рассмеялась, но быстро одернула себя:
– А если кто тебя узнает? У тебя не будет проблем? Не обвинят в каком-нибудь святотатстве? – я понятия не имела насколько сильно могло караться подобное «переодевание» в местном мире, но точно не желала, чтобы у Жень Хэ были проблемы.
– Я выучил три молитвы, купил амулет и покормил голубей. Думаю, боги простят. А до остальных мне нет дела.