Вещи Клааса уже были здесь, и служанка гладила их, после того как зашила огромную прореху. Его столкнули в канал, заявила та и явно верила в это. Феликс, у которого от недосыпания блестели глаза, явно придерживался иного мнения. Марианна де Шаретти — тоже. Клаас выглядел не лучше Феликса; красный шрам у него на щеке почти совсем затянулся, и блестел, как смазанный маслом.
Пепельная Среда. Она всегда ненавидела этот день.
Чуть позже последовало короткое представление, когда Клаас вернулся за своими вещами и обнаружил колокольцы на дублете и куртке. Феликс с приятелями заставили его одеться. Он направился прямиком к дверям, и вскоре вернулся с целым стадом коз, которых со звоном провел по всему дому прямиком в комнату Феликса, где они принялись блеять и гадить с перепугу. Феликс был очень зол, но его дружки, захлебываясь от хохота, пришли в восторг от этой шутки. Человек, услуги которого позже, несомненно, будут внесены в список расходов на обучение Феликса, явился чуть позже, дабы убрать в комнате, в то время как кто-то срезал все колокольчики, и Клаас, вновь в своей обычной одежде, взял ключи от одного из подвалов и принялся снаряжать подводу.
Чуть погодя вдова увидела, как телега с грохотом выезжает со двора вместе с Клаасом и одним из младших подмастерьев.
Феликс ушел из дома, не повидавшись с матерью и не спросив у нее дозволения. Хеннинк, также видевший, как уехала повозка, заявил, что ничего хорошего не выйдет, когда из подмастерья пытаются сделать солдата. Полгода назад у них был славный паренек, которому бы никогда и в голову не пришло уехать из дому на хозяйской подводе в рабочее время без всякого разрешения.
— Но зачем это ему? — спросила Марианна де Шаретти.
— Отправился забирать свой выигрыш, — пояснил Хеннинк. — Он получил латную перчатку, но это только залог. Может, там еще щит или шлем.
— Или просто вторая перчатка, — предположила Марианна де Шаретти. — В таком случае, со своей подводой он будет выглядеть дураком, не так ли? Ладно, у нас есть заботы поважнее. Покажи мне весы, которые нужно подправить.
Подвода вернулась нескоро. За это время Катерина успела пойти прогуляться с друзьями и позднее вернулась, чтобы сообщить, что в шатрах на рыночной площади продавались сушеные фрукты, и там была эта девчонка ван Борселен, еще более угрюмая, чем обычно. Толстушка Гелис. По поводу того, как они с Клаасом провели время на Карнавале, ей было ровным счетом нечего сказать, кроме того, что ей никогда в жизни не было так скучно, и она вернулась домой сама по себе. Она не сообщила, с кем ушел Клаас. Но — угадай? — у Гелис новая грелка для рук. И знаешь, какая?
Разумеется, серебряное яблочко.
Марианна де Шаретти устало задалась вопросом, подарил ли ей его Клаас до или после того, как ему нашили колокольчики на одежду. Или, возможно, он брал его с собой накануне вечером На Карнавале никогда не знаешь, кого придется подкупить… или вознаградить.
Ближе к сумеркам, когда все уже собрались в доме, во двор вновь вкатила подвода, и Марианна де Шаретти слышала, как открывается дверь подвала. Топот и хождения туда-сюда продолжались довольно долго. Затем младший подмастерье с широкой улыбкой постучался к ней в дверь и сообщил, что они доставили кое-какие припасы и, возможно, демуазель пожелает лично взглянуть на них?
Накинув шаль на плечи, она взяла лампу и вышла, позвякивая связкой ключей. Ветер задувал под вдовий чепец с гофрированными складками, играл лентами под подбородком. В подвале Клаас оказался один; он стоял на коленях среди каких-то мешков и расставлял зажженные свечи. Она закрыла дверь.
Он обернулся.
— Я взял с собой этого мальчишку, потому что он довольно глуповат. Он уверен, что половина из этого — пряжа. Взгляните.
Подойдя ближе, она нагнулась. Часть мешков уже были развязаны. За ними стояли ящики с приоткрытыми крышками. Сперва она заметила солому, затем слабо блеснул металл Стальная кираса и еще одна под ней. Наплечники, уложенные один в другой. Поножи и налокотники. Мешок, в котором могла бы быть капуста, но на самом деле оказались стальные шлемы в немецком стиле. Еще один ящик массивных доспехов. Марианна де Шаретти с шумом опустила крышку и молча уселась сверху.
Клаас, быстро переходя от одного мешка к другому, развязал горловину последнего и проверил содержимое. Затем, подхватив свечу, широко взмахнул ею и наконец уселся рядом.
— Ну что?
— Я слышала, ты выиграл латную перчатку, — заметила она.
Оттого, что он столько нагибался, его лицо раскраснелось, но больше никто на свете не мог улыбаться так широко, как Клаас. Костяшками пальцев он постучал по одному из ящиков.
— Две дюжины от госпитальеров святого Иоанна. Если кто-то будет интересоваться, то я все это выиграл. Вы купили у меня латы, а Томас отвезет их на юг к Асторре. Разумеется, он заберет также и все, что мы купили по пути на север. Это позволит нам снарядить на пятьдесят человек больше, чем указано в контракте. Они дают лошадей, а мы — доспехи.
Он говорил с ней, как мужчина с мужчиной, — все чаще в последнее время. Она отвела взгляд от его закатанных рукавов и багровых кровоподтеков на предплечье.
— И сколько же я тебе заплатила за все это? Полагаю, мне лучше узнать об этом заранее.
— Не слишком дорого. Они все старые. Я запишу в расходную книгу. Разумеется, на самом деле, вам не нужно ничего платить. Это все из арсенала госпитальеров, по соглашению с семейством Адорне. Но официально нет никаких записей, и никто из нас ничего об этом не слышал, если не считать латных перчаток.
В подвале было холодно, и горевшие свечи почти не согревали. Но она была слишком упряма, чтобы отпустить его так запросто. Сложив руки на коленях, Марианна де Шаретти поинтересовалась:
— И чем же ты за это заплатил?
— Обещаниями, — отозвался тот. — Я расскажу обо всем после нашей встречи с мессером Адорне. Я наткнулся на нечто любопытное в Милане. Это может принести выгоду и Адорне, и компании Шаретти. Мессер Адорне еще не знает всех деталей, но он готов сделать первое вложение. Как я уже сказал, мы сумеем выставить еще полсотни наемников, вне зависимости от того, сработает мой замысел или нет.
— Да, я уже поняла, что ты хочешь заставить меня нанять для Асторре целую армию. Но я не вижу здесь оружия.
— Конечно, — отозвался Клаас. — Я уже говорил, что мессер Тоби едет в Пьяченцу. Там он должен закупить пушки и порох для Тибо и Жаака де Флёри. Я также попросил его приобрести пятьдесят schioppetti для капитана Асторре. Ружья.
— И чем за них платить?
— Понимаете, — начал Клаас, — это великолепная схема. Банк Медичи поддерживает Милан и Неапольского короля Ферранте, поэтому их миланский управляющий — брат Томмазо Пигелло — готов выдать нам аванс для покупки ружей, а также для того, чтобы Томас мог нанять еще полсотни наемников для Асторре. Потом мы пойдем к герцогу Миланскому и предложим ему пятьдесят полностью вооруженных стрелков, при условии, что он подпишет очередную кондотту. Этими деньгами мы расплатимся с Пигелло и оружейниками, и еще останемся с прибылью.
— А капитана Асторре, стало быть, не посвятили в этот великолепный план?
— Он не любит ружья, — пояснил Клаас. — В отличие от мессера Тоби и Томаса.
— А мейстер Юлиус? — полюбопытствовала вдова. — Или ты уже забыл, что я отправила высокооплачиваемого стряпчего с вашим отрядом, который, как мне казалось, именно и должен заниматься всеми контрактами и закупками?
Вместо улыбки его губы изобразили задумчивую гримасу. Вскинув руки, он сцепил их над головой и прижмурился, словно под дождем.
Она продолжала настаивать:
— Это не такой уж трудный вопрос, если только ты не страдаешь от головной боли.
Он опустил руки. Улыбка вернулась, но на сей раз слегка смущенная.
— С Юлиусом и впрямь не так просто. Он умный человек и скорее послушает вас или Тоби, нежели меня.
— Это означает, — резко отозвалась она, — что Тоби оценил тебя по достоинству, а Юлиус — нет. Так почему не сказать напрямую?
Вместо этого он спросил:
— Феликс стал много пить?
Он никогда не позволял недопониманию возникнуть между ними и всегда шел напролом. Ей следовало помнить об этом.
— Да. Ему недоставало тебя. Колокольчики… Козы…
— Да, мне очень жаль. Но у меня не так много времени, чтобы подыскать для себя отправную точку. Вы даете ему деньги?
— Только не на турнирные доспехи, — отозвалась она И поскольку он по-прежнему пристально смотрел на нее, добавила: — И не на горностаевые хвосты…
— Тогда… — начал он и тут же осекся. Теперь она тоже услышала это. Феликс звал их снаружи.
— Может, нам?.. — начала она.
— Нет. Пусть увидит сам, — возразил Клаас. — Никаких подробностей. Просто маленькая тайная сделка, о которой ему не стоит болтать. Он поймет. Это ведь его компания.
— Но… — начала она.
Открылась дверь. Это был Феликс и его горностаевые хвосты. И взгляд, полный подозрений.
— Мне сказали, что вы оба здесь.
— Надеюсь, что так, — подтвердила Марианна де Шаретти. — Поскольку я распорядилась, чтобы тебя прислали ко мне, как только ты соизволишь появиться. Где ты был?
— Гулял. Что здесь такое?
Он взял свечу у Клааса и принялся осматриваться, пока она рассказывала ему. Вернулся с островерхим шлемом и неожиданно водрузил его Клаасу на голову, отчего тот невольно поморщился. Феликс захихикал.
— Хуже может быть только одно, — заявил он. — Это те железяки, в которых ты приехал. Почему бы тебе не подобрать что-то для себя и не купить у нас?
Марианна де Шаретти, напрягшись, открыла было рот для ответа, но Клаас опередил ее:
— У меня есть все, что нужно. К тому же все лучшее ты наверняка захочешь отобрать для себя.
— Лучшее из чего? Это боевые доспехи для наемников, которые топчутся в грязи.
— Моя ошибка, — подтвердил Клаас.
— Так я и думал. Ты же не думаешь, на самом деле, что я соглашусь выступить…
— Разумеется, нет, — подтвердил Клаас. — Но, понимаешь, меня-то обучал капитан Асторре. Я забыл, что ты не имел с ним дела.