– Да, было дело. Наверное, Элли захотела развеяться. Сами понимаете, после вчерашнего новоселья… Странный получился вечер. Не знаю, что на всех нашло, прямо дурдом на выезде. Боюсь представить, что вы подумали.
– Если честно, было интересно. Правда, ни с кем из гостей был незнаком, поэтому не знал, как они обычно себя ведут.
Лео вскинула брови.
– Да бросьте, Том, вы это просто из вежливости говорите. Наверняка же заметили, сколько всего прячется за красивыми фасадами. Ну же, признайтесь, мне вы можете рассказать все. Конечно, я знаю этих людей много лет, но своими друзьями их не считаю.
– Да, была пара острых моментов, но мне приходилось посещать вечеринки и похлеще. Случалось, гости вскакивали с мест и принимались орать друг на друга или рыдали прямо за столом. По сравнению со всем этим ваши посиделки можно считать скучными и благопристойными.
Том не преувеличивал. У его работы много плюсов, и он любил свое дело, но понимал, что быть женой полицейского непросто. А когда сослуживцы собирались все вместе, да еще и с супругами, среди присутствующих оказывалась как минимум одна ссорящаяся или даже разводящаяся пара.
– Расскажите о себе, Лео, – попросил Том. – Очень любезно с вашей стороны предложить всем присутствующим дамам свои услуги, да еще и бесплатно. Как думаете, кто-нибудь из них поймает вас на слове?
Том оперся локтями о стол и подался чуть вперед, надеясь показать, что интересуется совершенно искренне, а не для вида. Тут ему в голову пришла забавная мысль: а ведь они с Лео в каком-то смысле коллеги. Оба стараются вывести людей на чистую воду – правда, с разными целями.
Лео уставилась на пену в чашке с быстро остывающим капучино, будто углядела в ней что-то интересное. Медленно помешала кофе ложечкой.
– Думаю, у нескольких пар есть скрытые проблемы и надеюсь, что смогу помочь. Правда, не знаю, захотят ли они ко мне обратиться. Наверное, нет. Пенни сразу оживилась, зато Гэри был мрачнее тучи.
Том помнил, какой расстроенной приехала Пенни. Весь оставшийся вечер она была тиха и молчалива. Гэри производил впечатление веселого малого, но нетрудно было заметить, что это всего лишь дешевая, показная бравада. Том подобным типам не доверял.
– Вижу, вы хорошо разбираетесь в людях. Очень ценное качество для вашей работы, да и для моей тоже. – Том улыбнулся и подал официантке знак, чтобы принесла еще два кофе. – Вы что-то говорили о призраках прошлого. Может, расскажете поподробнее? Магазин, где продают прессу и сладости, – странное место для встречи с призраками.
На секунду во взгляде Лео мелькнуло раздражение, и Том пожалел, что зашел слишком далеко. Ему вовсе не хотелось лезть в чужие дела. Может, сменить тему, пока не поздно? Повисла неловкая пауза.
– Послушайте, Том, ваши уловки на меня не действуют. Знаю это правило – побольше молчи, и женщина сама все расскажет. То же самое я делаю с клиентами, так что не думайте, будто я не замечаю.
Том невольно смутился. На самом деле он просто подыскивал новую тему для разговора, но Лео об этом знать не могла.
– Простите, я не нарочно. Просто вы так весело улыбались, вот я и подумал, что это просто шутка… ну, насчет призраков. В любом случае меня это не касается.
Лео окинула собеседника оценивающим взглядом:
– Вы правы, Том. Вас это действительно не касается, но я все равно расскажу вам, в чем дело. – Она выпрямилась и решительно посмотрела Тому в глаза. – Но сейчас полдень, а значит, на откровенность можете рассчитывать только в обмен на обед и бутылку прохладного белого вина.
Вино разлили по бокалам, и Лео отпила большой глоток.
– Так и быть, поведаю сокращенный вариант истории. Учтите, я все это рассказываю только по одной причине – мою биографию знает полдеревни. Уж лучше вы услышите правду от меня, чем искаженную и приукрашенную версию от кого-то другого. Хотя, не скрою, некоторые вымыслы намного увлекательнее правды.
Они чокнулись, и Том улыбнулся Лео, давая понять, что нервничать ни к чему. Она набрала полную грудь воздуха.
– Без матери я осталась в десять лет. У мамы была эпилепсия, и однажды приступ случился, когда она лежала в ванне. Я нашла ее, когда вернулась из школы.
На лице Тома отразилось потрясение. Должно быть, жалел, что вынудил Лео излить душу. Стараясь не расклеиваться, Лео заставила себя продолжить:
– Мы жили в Шрюсбери – я, мама и отец. У отца была работа, из-за которой ему приходилось часто уезжать – на три, на четыре дня в неделю. Отец занимал руководящую должность в компании, занимавшейся торговлей керамическими изделиями. Находилась фирма в Сток-он-Тренте. Отец рассказывал маме, что занимается продажами, отсюда и постоянные разъезды. Но это была неправда. Насчет высокой должности отец не соврал, но к продажам он не имел никакого отношения. Отец был финансовым директором, и в командировки его вообще не отправляли.
Лео отпила еще один глоток. Подошла официантка с меню в руках, но Том покачал головой. Девушка поняла намек и ретировалась. Лео помолчала, пытаясь взять себя в руки – боялась, что голос дрогнет.
– Когда я нашла маму, полиции пришлось выяснять местонахождение отца, чтобы он срочно вернулся домой. Я думала, что мы и дальше будем жить в нашем доме, только теперь нас останется двое. Но отец как-то странно посмотрел на меня, потом поднялся наверх и стал собирать чемодан.
Лео покачала головой. Каждый раз эти воспоминания причиняли невыносимую боль. Вот она молча сидит внизу, застывшая и неподвижная, а отец чем-то грохочет наверху. Он даже не попытался утешить ее, а она – его. Лео была раздавлена горем и толком не понимала, что происходит. Папа усадил ее в машину, и тут Лео расплакалась. Ей казалось, будто она предает маму, бросает ее, а это было неправильно.
– Отец пытался что-то объяснить, но я не слушала. – Лео улыбнулась дрожащими губами. – У меня была классная мама. Настоящая хиппи, простая и веселая.
Тогда Лео ощущала, будто ее сердце разбилось на мелкие кусочки. Но Тому об этом знать необязательно. Лучше придерживаться сухих фактов.
– Я не хотела слушать, что он мне скажет. Должно быть, уже тогда почувствовала неладное. А главное, не понимала, зачем отец увозит меня из дома. Оказалось, он везет меня сюда, в Литтл-Мелем, на ферму «Ивы».
Лео вздохнула. Много лет она никому не рассказывала обо всех этих событиях, и нахлынувшие воспоминания причиняли боль. Дорога была долгая, но скоро папа сдался и больше не заговаривал с дочерью. Наконец они остановились на какой-то подъездной дорожке, и папа заставил Лео посмотреть на него. «Послушай, Нелли, – произнес папа. Так он ее называл – сокращенно от Леоноры. – Понимаю, для тебя это неожиданность, но у меня есть вторая жена, и она живет здесь. Она про тебя не знает, но, уверен, вы чудесно поладите».
Лео была совершенно сбита с толку. Как это – вторая жена? Чей это дом? Но раздавленная горем девочка не в состоянии была сосредоточиться на всех этих вопросах. Папа зашагал к дому. Лео было не до того, чтобы ломать голову над его загадками, – перед глазами стояло тело мамы. Лео прижалась лбом к стеклу машины. Сначала она рыдала, потом просто судорожно всхлипывала, вытирая слезы рукавом свитера.
– Отец велел подождать в машине, пока он говорит с женой. Не знаю, что он ей сказал, как оправдывался… Я сидела и не понимала, что происходит, и вдруг из дома донесся страшный, пронзительный крик. В нем была такая злость, такая обида, что просто передать невозможно. Так я поняла, что мачеха мне не рада. Еще бы – узнать, что тебе навязали десятилетнего ребенка, о существовании которого ты даже не подозревала. Да еще и после новости, что твой муж – двоеженец.
Том подпер рукой подбородок. Во взгляде читалось сочувствие.
– Простите, что спросил, Лео. Я не имел права вынуждать вас рассказывать о таких вещах…
«Только не надо меня жалеть, – мысленно взмолилась Лео. – Иначе не смогу закончить историю, а раз так, лучше было вовсе не начинать».
– Повторяю – хочу, чтобы вы услышали правду, а не сплетни. Сами знаете, как бывает в деревнях. – Лео запаслась мужеством и продолжила: – Когда вошла в дом, рядом с этой женщиной стояла девочка. Вид у нее был такой же растерянный, как у меня, а вот мачеха глядела со злобой и ненавистью. Можно было подумать, будто это я во всем виновата. С тех пор она относилась ко мне исключительно как к обузе, вдобавок не стеснялась распускать руки. Но это еще не самое худшее. Отцу до меня не было никакого дела. Наверное, он любил маму, но и с матерью Элли развестись не мог. Макс прозвал ее старой ведьмой, и прозвище прижилось. А отец в той ситуации вел себя непростительно. Даже не пытался защитить меня – просто сдал этой женщине и спокойно зажил своей жизнью. После этого я с ним почти не разговаривала. Впрочем, отец редко бывал дома. Мы с Элли никогда не знали, где он и когда вернется. Этого нам не говорили. Я ушла из дома, как только решила, что смогу прожить самостоятельно.
– А Элли? Как она к вам отнеслась?
– Элли с самого начала была ко мне очень добра. Пыталась утешить, помогала освоиться в новой школе. Но я замкнулась в себе и отвергала все ее попытки подружиться. Элли из кожи вон лезла, чтобы угодить папе, и была на седьмом небе, когда он наконец снисходил до нее. Впрочем, случалось это редко. По-моему, дело того не стоило.
Том мрачно покачал головой и взял Лео за руку. Она поборола желание сразу же высвободиться, выждала несколько секунд, а потом сделала вид, будто хочет опять взять бокал, и воспользовалась этим предлогом.
– А противнее всего было, когда я узнала правду о наших именах. Полное имя Элли – Элеонора, поэтому, когда родилась я, отец настоял, чтобы меня назвали Леонорой, даже придумал какую-то дурацкую историю… Но на самом деле так было просто удобнее. Сокращенное Нелли подходит к обоим именам, можно называть дочек одинаково и не путаться. Как только сообразили, почему нас обеих зовут Нелли, сразу переименовались в Элли и Лео. Но отец продолжал обращаться к нам Нелли. Я думаю, ему было просто все равно, а Элли настаивает, что это он от нежности – мол, любил нас одинаково. Зато мачеха меня вообще никак не называла. Если подумать, за все семь лет в ее доме я тоже к ней ни разу не обратилась. Правда, мачехе тоже приходилось несладко. Отец был человек эгоистичный, до семьи ему не было дела. Кто знает, куда он ездил и чем занимался? Но денег отец давал в избытке, а мачеха только и думала, как бы отомстить ему за все.