Тут открывалось окно возможностей для менее славных родов. Как когда-то Саран решили, что ребёнок Мадхури должен усвоить «Дуновение Жизни» и заняться поддержкой жизни в дряхлых стариках и старушках в обмен на возвышение рода Саран в сословии, что привело бы к расширению квоты на хворых и увеличению доходов всего рода. Только став первым старшим, я осознал, как сильно я подгадил роду Саран своим выбором предназначения.
Словом, любой дивианец, прежде чем выдать какую-то идею о новом методе применения озарений, прогонял в уме последствия инициативы. Поэтому многие идеи не озвучивались тупо из-за страха огорчить своих старших.
К счастью, я не опутан условностями, как другие славные дивианцы во власти. Мне плевать на последствия и потерю уважение от каких-то там старших сословия. Поэтому я сразу распорядился провести экспериментальное лечение и позвал на него Хину Ронгоа.
Проведя несколько экспериментов с Амаком, я убедился, что «Перенос Хвори» вполне работал по цепочке: Амак брал чужую хворь, немного страдал от неё и передавал другому.
Как тут не вспомнить поговорку из будущего: «Икота, икота, перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого». Корни этого древнего заговора явно росли из «Переноса Хвори».
Под моим наблюдением Амак Саран успешно перетащил остатки отравы из тела воина рода Кохуру в одного из низких пленников. Низкий впал в наркотический транс, а потом умер.
Хину Ронгоа нехотя объявил другим целителям:
— Лечение через «Перенос Хвори», предложенное выходцами из рода Саран, отвратительно и лишено изящества. Но сгодится на первое время, пока мы не изыщем исцеление более действенное и угодное сословию.
Амак Саран и ещё трое целителей, получившие «Перенос Хвори» на благоволении, сформировали что-то вроде токсикологического отделения. Теперь возле каждого шатра с ранеными мы держали десятки пленных низких. Когда в палатку приносили отравленного насмерть воина, один из токсикологов перебрасывал его отравление на пленного, а потом передавал другим целителям на исцеление от последствий отравления и ранений.
Некоторых воинов приносили в палатки настолько истыканными отравленными стрелами, что приходилось «фильтровать» их яды не через одного пленного низкого, а двух или трёх. Иногда не хватало даже четырёх… и славного воина заворачивали в покрывало смерти.
А всё из-за того, что воины слишком надеялись на «Телесную Крепость» или были подстёгнуты «Живой Молнией» и не обращали внимания на какие-то там царапины от стрел. Но яду достаточно царапины.
«Перенос Хвори» облегчил работу целителей, хотя и не решил ядовитую проблему полностью. Даже если отравленный воин не умирал, он всё равно долго восстанавливался и не принимал участия в сражениях.
✦ ✦ ✦
Так, от крепости к крепости, мы дотянули до побережья, откуда начали наносить удары по окрестностям Портового Города и его многочисленному морскому флоту.
Во всех столкновениях мы действовали примерно одинаково, слегка варьируя методы ведения боя в зависимости от обстановки. Например, воевать с флотом Портового Города легче, чем с акрабами, полными метких лучников. Морякам некуда отступать, а нам проще атаковать не самих моряков, а корабли. Получив несколько пробоин, деревянные корыта шли на дно, и битва заканчивалась. После чего нашей главной проблемой становилось возвращение на небесный дом — нередко мы дотягивали до него на последних кристаллах, почти зачерпывая Соколами воду.
Правда, сиабхи тоже быстро адаптировались. Поняв, что небольшой радиус действия — слабость летучей кавалерии, в следующей битве они не пошли к берегу всем составом, а выслали три корабля. Мы заглотили наживку и погнались за ними. В итоге сиабхи заманили мой отряд и ещё два отряда летучей кавалерии далеко в море, где атаковали нас всеми видами стрел, кольев и дрынов, густо обмазанных ядом.
В этой воздушно-морской битве, кроме военной хитрости, сиабхи продемонстрировали и свою военную науку: нас впервые атаковали новинкой портового военно-промышленного комплекса — огненными кольями.
Похожими стрелами и кольями нас атаковали раньше, но сиабхи подошли к делу изобретательнее других низких. Опасность новых огненных кольев в том, что к ним приделаны рыбьи пузыри, наполненные горючей смолой. При удачном попадании, пузырь лопался, смола растекалась по корпусу и затекала на панель. А потом — если уж совсем повезёт — загоралась.
Управлять объятыми пламенем воздушными санками — та ещё забава. Даже если огонь не брал наши тела, защищённые «Телесной Крепостью» и «Живой Молнией», то дым от горящей смолы перекрывал водителю обзор. На короткое время подпалённый экипаж терял ориентацию в пространстве и выходил из боя.
Корпуса Молниеносных Соколов, напоминаю, выдолблены из цельного ствола дерева. Хотя оно покрыто слоями лаков и красок, сопротивляющихся огню, но несколько огненных попаданий — и даже обработанное дерево начинало тлеть. И в некоторых случаях тление поражало силовые жилы или гнёзда, отчего Сокол окончательно терял управление.
В одной из битв я попробовал потушить свой Молниеносный Сокол, опутанный пылающими потоками смолы. Мне казалось, что можно слёту окунуть его в море. Но реальность оказалось суровее фантазии. Молниеносные Соколы слишком лёгкие, чтобы уйти под воду. Мой Сокол с разлёта ударился о волны и отскочил обратно, как плоский камешек.
Второй идей борьбы с возгоранием стал, само собой, лёд. Мы пробовали фигачить по своим горящим акрабам «Ледяным Копьём» низкой ступени. Огонь гас, но борта Сокола покрывались ледяной коркой, снижая его лётные характеристики. К тому же не все умели обращаться с этим озарением должным образом: лёд корёжил корпуса Соколов и нарушал работу гнёзд.
Позже, на допросе пленных матросов, я узнал, что кол с подвешенными к нему пузырями смолы назывался «Горячий уд Подземного Батюшки».
Снаряды горячего уда Подземного Батюшки ровно такой пробивной силы и несли ровно столько смолы, чтобы наносить нашим небесным домам и воинам максимальный ущерб, сохраняя оптимальную дальность стрельбы. Напрашивался вывод, что сиабхи не на авось ввалили кучу ресурсов в производство огненных кольев, но знали, как оружие будет работать. То есть — имели возможности испытать его. Опять же, избежав наблюдения нашими горе-разведчиками.
Запас огненных кольев у сиабхи не иссякал, наоборот — всё больше и больше коломётных машин появлялось на палубах кораблей и на акрабах лучников. Судя по всему, они много лет производили колья и горючие смеси для них, готовясь к будущей войне.
Но не сказать, что колья Подземного Батюшки остановили наше продвижение. Лишь замедлили его. Всё равно Молниеносные Соколы страшная вещь — к войне с ними сиабхи не готовились.
Мы в свою очередь искали методы надёжного противодействия огню. Но ничего надёжнее «Прозрачности Воздуха» не нашли. Чтобы удлинить срок невидимости экипажа, пожертвовали скоростью. Манёвренность терять нельзя — необходимо увиливать от горящих кольев.
Усиление невидимости дало нам временное преимущество. Ровно до тех пор, пока сиабхи не додумались жечь вокруг своих крепостей громадные охапки травы. Невидимые Молниеносные Соколы оставляли в дыму хорошо различимые следы. Одновременно с этим сиабхи улучшили коломёты: превратили их в установки, выпускающие не один горячий уд Подземного Батюшки, а сразу девять. Колья вставлялись в квадратную раму по три в ряд. Заряжались в девять раз медленнее, да и в полете нередко перемешивались друг с другом. Но когда долетали до цели, то почти стопроцентно поджигали её. Увернуться от такой стаи не успевал и самый ловкий погонщик Молниеносного Сокола.
По-сути, враги сделали убогий аналог Цветка Деррида.
Дымовые завесы и стаи огненных кольев сократили наши возможности по безнаказанному истреблению низких. Сиабхи не добились увеличения наших потерь, но уменьшили свои.
Узнав о нашей огненной беде, кто-то из сословия Воздвигающих Стены напомнил, что существовало озарение «Притяжение Воды», позволяющее каким-то образом управлять водяными массами. К сожалению, озарение было столь бесполезным в Дивии, что его никто не усваивал. Как назло, среди всего воинства и представителей сословий, живущих в Речном Городе, не оказалось ни одного человека, владевшего «Притяжением Воды».
Пришлось послать в Дивию делегацию из учителей и священников, с заданием отыскать и прочитать скрижали с описанием озарения, а так же скупить на рынках все кристаллы этого озарения. Заодно сословие Воздвигающих Стены, которому по какой-то нелепости было причислено «Притяжение Воды», обязалось найти среди своей молодёжи учеников, готовых усвоить это озарение и его модификации на яркой или хотя бы светлой ступени и начать творение кристаллов.
Дивия была весьма далеко от Речного Города, так что вернутся они через десятки дней
Пока учителя искали «Притяжение Воды», мы пережили несколько обидных поражений от кораблей сиабхи. Технически эти стычки нельзя назвать настоящими проигрышами, но всё же мы понесли потери, пусть и не в живой силе, а в технике. И никто и не предполагал, что самое разрушительное для нас событие этой войны ещё впереди.
10. Триста дивианцев и бойцы из склепа
Дожидаясь поставок «Притяжения Воды», мы перестали атаковать Портовый Город и близлежащие крепости, а внезапно для врага перенесли боевые действия на противоположную сторону моря.
Отряды ветеранов Кохуру и Патунга, действуя совместно, атаковали корабли Царства Суур, которые до сих пор не ведали, что их главный союзник воевал с летающей твердью. Мы контролировали все Пути сообщений и отлавливали портовых гонцов.
Не понимая, что вообще происходит, суурцы запросили мира, и без торга выплатили контрибуцию: тонны морепродуктов, меди, свинца и бронзовых слитков, которые они покупали у соседей.
Так же суурцам пришлось расстаться с запасами отличной древесины, предназначенной для будущего флота. Брёвна десятилетиями высушивались на солнце и пропитывали дорогостоящими маслами. В Дивии из ценных брёвен построят амбары с раздвижными крышами, частично пустят на постройку грузовых акрабов, остатками замостят дороги в секторах дальних Колец, заболоченных после разрыва водопровода. Да, накрыть болота корабельным деревом до сих пор безопаснее, чем оскорбить старших сословия Поддерживающих Твердь требованием починить трубы.