Я выпрыгнул из Молниеносного Сокола.
«Живая Молния» от целителя рода Разех укрепила мои линии, но толщина недостаточная для применения моего коронного «Удара Молнии». Впрочем, я на него и не рассчитывал: с одного борта снял свою шестисильную мочи-ку, которой я так и не дал имя, хотя в её истории уже записаны сотни смертей низких и десяток побед и поражений в дружеских поединках, проведённых от безделья во время периода дождей. В правую руку взял Цветок Деррида.
Заодно расправил «Крылья Ветра» мерцающей ступени — летать я не буду, но буду много и высоко прыгать. Такой способ перемещения мне нравился больше, чем «Проворство Молнии». Оно хорошо в поединках или сражениях во дворцах или площадях, где есть много ровных поверхностей. На пересечённой местности, вдобавок перепаханной моей артподготовкой, «Проворство Молнии» менее выгодно. Враг научился предугадывать начало и конец перемещения высшего и бил с упреждением — небесный воин практически сам с размаха налетал на выпущенные в него колья или стрелы.
Остальные погонщики тоже вооружились дерридами. Я был командиром операции, но мы заранее условились, что после высадки каждый будет действовать по своему усмотрению, главное — защитить наших «рожениц».
17. Повелитель зверей и атака титанов
Погонщик рода Кохуру первым выстрелил из деррида, тут же отбросил его и послал вслед за роем наконечников дождь из «Огненного Смерча».
Мне достался самый пустынный участок, поэтому я приберёг деррид и вышел навстречу двум бронированным граккам, окружённым толпой низких воинов. Сразу три Матушкиных собеседницы окропляли это воинство, а по бокам, рассыпавшись цепью, шагали грязные колдуны. Эти будут швыряться «Ледяными Копьями» и призрачными орлами.
За моей спиной засвистели дерриды, захлопали «Порывы Ветра» и загрохотали «Удары Грома». Я бросил взгляд назад, оценивая степень готовности гигантов.
Ужасающий и неповторимый энгар Пендека уже вырос до нужного размера, но ещё слишком прозрачен и расплывчат. Пендек надрывался: присев на корточки, посылал в гиганта всё больше и больше энергии.
Этра Кохуру стояла поодаль, раскорячившись, словно искала место, где бы присесть, чтобы облегчиться. Её зверем оказался… призрачный гракк. Ростом он обещал быть выше настоящих гракков. Но пока он больше походил на набросок, кроме того, его постоянно пронзали горящие колья, выбивая треугольные куски призрачной материи, замедляя формирование монстра.
Остальные бойцы, чьим избранным или наследованным озарением был «Призыв Зверя», не отличились оригинальностью и создавали громадных буйволов.
Я перестал двигаться в сторону врага.
Два гракка, гремя бронзовой сбруей, шли впереди основной толпы. Наездников на вьеввах не видно. Голос напомнил мне, что они разлетелись в стороны, чтобы обойти меня с боков. Я увидел их отлёт краем глаза, но до сознания наблюдение не дошло. Именно в таких случаях подсказки Голоса — бесценны. Значит, нужно ожидать их нападения с флангов. Я поднял Цветок Деррида выше и дал залп. Наконечники унеслись в небо и навесом направились на врага. Им наперехват вылетели призрачные орлы и обычные стрелы.
Признаться, за время войны сиабхи приспособились к атакам дерридов, перестали их панически бояться. А потеря страха — первый шаг к успеху.
После моего залпа враги организованно сбились в небольшие группы и разбежались в стороны. Силачи с Матушкиными собеседницами на плечах нырнули под брюхо гракков, а сами животные сжались, подобрав лапы, и спрятав головы между передними лапами. На согнутых шеях и спинах блестели толстые бронзовые и каменные пластины. Последними спрятались наездники — выпрыгнули из корзин на спинах гракков, тоже проскользнули им под брюхо.
Наконечники деррида обрушились на врагов. Но ожидаемого урона не нанесли — почти половина ударили в пустоту. Другие были перехвачены орлами. Часть наконечников ударили в бронированные спины и шеи гракков. Брызнули осколки каменных пластин и металла. Животные болезненно заревели, но выстояли. Подняли головы, распрямили ноги, выпуская из-под брюха невредимых наездников и Матушкиных собеседниц.
— Славь повелителя животных, солёный сиабхи! — заверещали эти ведьмы, разбрызгивая зомби-жидкость.
Погонщики тут же сунули под морды «повелителей животных» раскрытые мешки с грибной мукой. Измазав морды белой пылью, гракки взревели пуще прежнего. Погонщики забрались в корзины и направили обдолбанных тварей на меня.
От дерридов много грохота, но мало жертв — убило пару десятков обычных воинов и двух колдунов, с намёрзшими на их руки «Ледяными Копьями». Раненых было больше, но под воздействием зомби-воды, даже калеки продолжали ползти в мою сторону, передвигая обрубками ног и рук.
Как Дед Мороз посохом, я взмахнул мочи-кой, обрушив на приблизившихся ко мне гракков яркий «Порыв Ветра» из кристалла в гнезде оружия. Как обычно, подняв вал земли, боевое озарение обрушилось на тварей. Со спины первого гракка снесло корзину с погонщиком. А вот второму — неожиданно! — свернуло шею. Видать, в момент удара гракк выгнул её так, что передняя, самая мощная часть «Порыва Ветра» ударила в незащищённое броней место. Исторгнув изо рта потоки желтоватой пены, гракк рухнул набок, придавив силача с Матушкиной собеседницей, задние лапы судорожно задёргались, будто он ехал на невидимом велосипеде.
Не сбавляя темпа, я хлестал мочи-кой с «Порывами Ветра». По направлению от меня к врагам протянулись широкие канавы, завершающиеся холмами содранного слоя почвы.
Враги продемонстрировали некоторую степень готовности. Дружно, как солдаты по команде «Вспышка справа!» они кинулись лицом в землю. Силачи подмяли под себя Матушкиных собеседниц, закрыв своими телами. Конечно, некоторым это не помогло: кого-то разорвало и унесло вместе с почвой, кого-то не разорвало, но поломало и пришибло насмерть. Остальные, включая гракка, пережили атаку, прикопанные землёй.
Появились вьеввы, зашедшие на фланговые атаки. Яростно размахивая мочи-кой, я крутанулся вправо-влево, отчего «Порывы Ветра» распространились в форме восьмёрки, то есть, неожиданно я выполнил какой-то хитрый приём, которым хвастались мастера этого озарения. Вьеввы с всадниками затрепыхались, подхваченные ветром, а я хлестнул тонким и сфокусированным «Порывом Ветра». Вьевве слева оторвало крыло и она рухнула в грязь. У вьеввы справа выбило седока и унесло куда-то далеко. Освободившаяся тварь бешено заработала крыльями в обратную сторону, сваливая от меня подальше.
После победы над вьеввами кристалл «Порыва Ветра» иссяк, мочи-ка с пустым свистом рассекла воздух. Враги тут же начали выкапываться. Один колдун, будучи ещё по пояс в земле, метнул в меня «Ледяные Копья» — я без труда отбил их мочи-кой.
Гракк заревел и выпрыгнул из-под земли, как дельфин из воды. Непредсказуемо резво пролетев разделявшее нас расстояние, обрушился на меня, выставив мощные задние лапы с пальцами, снабжёнными накладками в виде железных когтей.
Я отпорхнул назад, успев ударить гракка по ноге. Как обычно, «Тяжёлый Удар» сработал сам по себе — острый выступ мочи-ки смял бронзовую накладку на лапе гракка и надрубил мышцы.
Для гракка моя мочи-ка — это зубочистка. Тем не менее от удара он перевернулся спиной на землю — надрубленная лапа болталась и фонтанировала кровью.
— Славь повелителя зверей, солёный сиабхи! — услышал я сдавленный крик Матушкиной собеседницы, придавленной телом погибшего силача.
Повелитель зверей жалобно замычал, пытаясь встать на искалеченную лапу. Я рванул на крыльях вперёд и прицелился для удара по второй лапе, но гракк отчаянно извернулся, помогая себе хвостом, и… дал дёру! Лишившись погонщиков и дурмана грибной муки, творение грязи повело себя разумнее солёных сиабхи — отказалось героически сдохнуть. И никакие увещевания Матушкиных собеседниц ему не указ.
К сожалению, за это время остальные воины сиабхи и грязные колдуны вылезли из-под земляных завалов и надвинулись меня плотной толпой. Посыпались уколы копий и удары топорами. Моя одежда превратилась в лохмотья, но защитная обмотка держалась, не давая ранить меня. Кожаный шлем и маска тоже пока сдерживали удары по ним. Какой-то тощий полуголый сиабхи в чалме остервенело посылал в меня стрелу за стрелой. При этом стоял всего метрах в десяти от меня и был так плотно окружён товарищами, что не мог как следует натянуть тетиву — стрелы тупо падали мне под ноги.
Расправив крылья, я устремился в небо.
— Лови птицеподобного как рыбу, солёный сиабхи! — провизжала Матушкина собеседница.
Мне наголову упала сеть, я разрубил её мочи-кой, заодно применил кристалл «Удара Грома». Правда, в этой неразберихе я не смог направить удары: гром беспорядочно рассеялся по толпе, разрывая тела одних и раскидывая других. Один удар прибил Матушкину собеседницу — её призывный визг перешёл в стон.
Но забрасывателей сетей не задело. Они кидали на меня новые сети, я отчаянно махал мочи-кой, что-то рубил, что-то подрезал, всё сильнее запутываясь в разорванных нитях и верёвках.
Я и ранее знал, что мы затеяли опасное дело. И вообще, война — это сплошь опасное дело. Но именно сейчас мне стало страшно. Ведь со мной произошло худшее, что могло случиться с небесным воином — я попал в толпу низких и скоро меня разорвут на куски.
Не думая больше о сохранении толщины линий, я использовал «Удар Слепящей Молнии», он сработал как надо: ближайших ко мне врагов сожгло в пепел, следующий ряд превратился в обугленные столбы, обвалившиеся в труху с такой скоростью, с какой сгорают персонажи в мультиках. Ещё несколько рядов погибло, пробитые разрядами, остальных отбросило и расшвыряло.
Я снова взлетел, но меня повело влево и я рухнул в слой людского пепла. Тошнота и частичная парализация правой руки. Сомнений в симптомах отравления нет — всё-таки отравленные стрелы задели меня!
Голову и плечи снова покрыли сетки. Перехватив мочи-ку левой рукой, я начал рубить путы. На этот раз сети оказалась металлическими. Для мочи-ки это не проблема, но рубить металл на несколько секунд дольше. За эти секунды на меня накидали много новых сетей, а удары копьями, крючьями и топорами сыпались безостановочно. Десятки рук схватили меня за ноги и потянули. Спасительные украшения, укреплявшие Линию Тела, были сорваны. Мерзкие пальцы низких рвали озарённую обмотку… Меня растаскивали на куски как машину, брошенную в трущобах.