Наконец, стражник шевельнулся и вздохнул — оказалось, сидел недалеко от меня, привалившись к стенке. Ещё один стремительный перелёт, сопровождаемый стуком доспехов. В темноте не разобрать, но я вонзил кинжал куда надо — в горло. Хрипя и плюясь, стражник упал. Я ударил кинжалом ещё несколько раз. «Тяжёлый Удар» не применял, так как он излишне громкий.
Я спрыгнул вниз, крылья не расправил, чтобы не шуметь. Включил их перед самыми верхушками деревьев, благо Голос подсказал нужный момент. К тому времени, как мы договаривались, Теневой Ветер взобрался на верхние ветки. Я снял его оттуда и перенёс на смотровую площадку башни.
Мы немного посидели в тишине, прислушиваясь. Камни башни слабо скрипели, изредка из её глубин доносились возгласы на ач-чийском и на языке сиабхи.
Я пополз в центр площадки, нащупывая люк, но рука провалилась в пустоту — люк открыт. Снова удача — не придётся шуметь, взламывая его.
Спрыгнув внутрь, я присел, дожидаясь Теневого Ветра.
Его шёпот раздался впереди меня:
— Чего ждём?
Я вздрогнул:
— Когда это ты меня обогнал?
— Как ты помнишь из повести о моей жизни, ходить неслышно и незаметно я научился в детстве. И без всяких озарений.
— А, да, повесть. Конечно, гм. Но лучше держись позади меня.
— Хорошо, — раздался голос за моей спиной.
И снова я не уловил ни движения воздуха, ни малейшего шороха.
Все летающие башни устроены примерно одинаково: между крышей и входом в помещение с погонщиками расположен чердак, заполненный связками кольев для коломётов, снопами стрел, кувшинами с отравой и прочим снаряжением, необходимым стрельцам на смотровой площадке. Сюда спускался коломёт на подвижной платформе.
Эта башня — не исключение. Только на чердаке абсолютная тьма.
Сначала я споткнулся о какие-то мешки, потом пнул пучок стрел, разлетевшийся по полу с сухим стуком, и наконец упал на стойку с железными кольями. Они зазвенели, угрожая обрушиться с весёлым грохотом. Теневой Ветер каким-то образом перехватил падающие колья и прошипел:
— Замри.
Я покорно дождался, когда бывший наёмник без шума собрал колья и отложил куда-то в сторону.
— Ни грязи не вижу, — виновато признался я.
— Я тоже, — раздался голос Теневого Ветра впереди меня. — Но всё же позволь мне идти впереди.
✦ ✦ ✦
Теневой Ветер быстро провёл меня через лабиринт из мешков, громадных кувшинов, пахнущих отравой, и корзин со стрелами. Я услышал шорох ткани, появились вертикальные красные проблески. Оказалось, дверь была занавешена тряпкой. Как мой спутник сориентировался без «Зрения Ночи» — загадка.
Я толкнул дверь и первым вошёл в комнату погонщиков. Тут горел один масляный светильник, а верёвки свешивались с потолка как лианы. Никого.
Подойдя к перилам центральной шахты, я осторожно посмотрел вниз и… встретился с взглядом какого-то бородатого мужика на нижнем ярусе. Запрокинув голову, он стоял совершенно голый в кадке, а второй голый мужик поливал его водой из деревянного ведра.
— Ах-бл-гл-гл, — забулькал бородатый мужик, глядя на меня.
— Понимаю, брат, — ответил товарищ на языке сиабхи, продолжая щедро лить воду ему в рот. — Тоже люблю в горяченьком поплескаться. Вернёмся на Свободную Вершину, попаримся всласть…
Но бородатый не разделил его надежд — выпрыгнув из кадки, показал рукой вверх и заорал:
— Там этот! Летучий!
Я подлетел к ним и дважды махнул мочи-кой — два голых трупа, обливаясь горячей кровью, свалились в кадку. Это произошло быстро и относительно бесшумно, но всё испортило ведро: выпав из мёртвых рук банщика, прокатилось по полу и свалилось на нижний ярус.
— Эй, драть вас ядовитыми крючьями, — заорали снизу. — Вы чего там устроили?
Я перевалился через перила, вылетел в центр шахты и крутанулся, отметив цели:
На третьем ярусе два грязных колдуна молились изваянию Морской Матушки. Один низкий, судя по красным полосам на руках и шее — погонщик, сидел на перилах четвёртого яруса и с выражением возмущения на мокром лице ждал ответа от товарищей, опрокинувших на него ведро воды. На самом дне, где располагались клетки с пленниками, стоял одинокий выучка в полном облачении из железных дивианских доспехов, вооружённый длинным копьём.
Как и в нашей башне, этажи перекрыты верёвками и сетками, мешающими полётам, но мои молнии легко прошли сквозь них, каждый враг получил заряд и погиб моментально.
В следующее мгновение «Крылья Ветра» самопроизвольно дёрнули меня влево и тут же — вправо. Две стрелы просвистели там, где я только что висел. Моральное Право спасло, ибо стрелы были тяжёлыми, с усиленными четырёхгранными наконечникам.
Я отлетел на ярус с голыми трупами и распластался на полу — ещё две стрелы просвистели над головой. Одна ткнулась в голого мужика и, протащив по полу, пригвоздила к стене.
Таких мощных лучников, хотя и редко, встречали в боях за Портовый Город. Сам я с ними не сталкивался, но слышал на разборе сражений рассказы других воинов. Эти лучники по совместительству являлись грязными колдунами, владевшими «Тяжёлым Ударом». Луки у них громадные, с них ростом. Тетива толщиной с верёвку. Стрелы тяжёлые, полностью выкованы из бронзы, даже оперение. Выпущенная из такого лука стрела, усиленная «Тяжёлым Ударом», пробивала лёгкие доспехи и озарённую обмотку. Тяжёлую броню стрела не брала, но сразу несколько стрел, выпущенные примерно в одно и то же место, раскалывали небесное стекло и в эту щель уже стреляли ядовитыми стрелами другие лучники.
Сейчас на мне доспехи из небесного стекла стандартной закалки, плюс хорошая озарённая обмотка. Но на столь близкой дистанции лучше не рисковать. Если меня ранят, то рядом нет целителя.
Ещё одна стрела, с треском проломив деревянную стену, огораживающую ярус, пролетела мимо меня и разнесла в щепки кадку с водой. Ага, значит, лучники меня не видели и палили наугад.
По направлению полёта я предположил, что первый лучник сидел на том же ярусе, что я, только напротив. Второй — где-то внизу. В подтверждение догадки подо мною вздулись и затрещали доски: пробив пол, стрела ударила мне в живот. Раздался характерный звон лопнувшей пластины небесного стекла. Живот скрутила боль, напомнив милые и бесконечно далёкие времена, когда я и Хаки выходили на дружеские поединки и он молотил меня по животу своими громобойскими перчатками.
Я перекатился в сторону — вторая стрела пробила пол навылет и врезалась в потолок, выбив из него несколько крупных камней.
Надо что-то делать, а не кататься по полу в надежде, что у лучников закончатся стрелы.
Пока я прикидывал, как и куда перекатиться, чтобы потом взлететь и ударить молниями, снизу донёсся вскрик и хрип — кому-то перерезали горло.
Как был, ничком в пол, я взлетел и ударил несколькими молниями по предполагаемому месту укрытия врага. Синие разряды разбили доски и часть стены, обнажив силовые жилы, обвитые верёвками. Мой противник даже не вскрикнул — его разрезало и сожгло моментально. Из груды искрящихся досок и камней выпала половинка громадного лука и несколько толстых, похожих на заточенную арматуру стрел.
Дистанционные боевые озарения не давали обратной связи, по которой можно узнать — удалось ли поразить цель? Это определялось по крикам жертв, брызгам крови или разлёту кусков тела. Но любой небесный воин приобрёл интуитивное чутьё, подсказывающее, во что именно попала молния, улетевшая далеко от тебя. Так и я уверен, что поразил живую плоть, а не только камень или дерево.
Я замер, ожидая, не объявятся ли незамеченные ранее враги?
— Сюда, — сказал снизу Теневой Ветер. — Тут несколько грязеедов закрылись в комнате.
Я перепорхнул на его ярус.
Теневой Ветер стоял перед толстой деревянной дверью. Я вышиб её пинком с «Тяжёлым Ударом». Влетев в комнату, я разметал мочи-кой перепуганных низких. Они были не воинами, а погонщиками и обслугой.
Теневой Ветер, зажав в обеих руках по кинжалу, отправился в другие комнаты, а я вылетел в шахту и снизился до сеток и верёвок, перекрывавших доступ к этажу с темницами. Разрезав сетки мочи-кой, приземлился на нижний этаж.
25. Подождать день и поспать ночь
В первой же клетке увидел Пендека. С грязным от нечистот лицом, он сидел в углу темницы и отрешённо смотрел на корыто с отбросами. Судя по всему, он давно впал в болезненный транс, приступы которого появился у него после «Восстановления Жизни». Окрик товарища, обратившегося к нему по имени, обычно выводил его из этого состояния, но, видать, в одиночной камере окрикнуть некому. Пендек провёл в этом помрачении сознания, Создатели ведают сколько времени.
Остальные две клетки были пустыми.
Положив руки на прутья решётки темницы Пендека, я вырвал их «Тяжёлым Ударом» и крикнул:
— Очнись, небесный воин, Пендек!
Он вздрогнул и посмотрел на меня:
— Самый старший?
Потом перевёл взгляд на дымящееся тело тюремщика, по доспехам которого ещё прыгали синие искорки, и всё понял. Покачиваясь и прихрамывая, вышел из камеры и подобрал копьё сторожа. Попросил:
— Помоги.
Я окатил его «Живой Молнией»:
— Подожди день и поспи ночь, тогда все линии вернутся. А с ними и некоторые воспоминания. Где остальные наши?
Пендек показал на ярус выше:
— Священницу держали там.
Я подлетел на указанный ярус. Там тоже три темницы. В каждой по пленнику: Сана, Резкий Коготь и Кил. Последователя Моваха я меньше всего рад видеть. Без угрызений совести променял бы его на кого-то из моего отряда.
Взломав клетки, выпустил друзей на волю. У всех такие же симптомы, как у Пендека: слабые линии и обширная потеря памяти. При этом они помнили некоторые моменты сражения в храме Морской Матушки. А во снах видели обрывки прошлого, но не могли составить из них чётких воспоминаний — регулярные подавления Взора и Голоса сводили на нет все их усилия.
Я успокоил их, что через сутки, когда действие подавляющих озарений развеется, они вспомнят. Если не всё, то многое.