— Да как-то не спится, когда рядом чудовища, вроде тебя.
— Кажется, коричневый воздух выветрился за это время. Или трубы прохудились. Ну да ладно.
Диаба высвободил из-под халата руку. Присев надо мной, сжал кулак и ударил меня в лоб.
28. Жажда жизни и великая мертвая женщина
Условия содержания в повторном плену отличались от первого раза. Меня заперли в одиночную камеру, решётки которой обложены двумя слоями брёвен. На ноги надели кандалы с короткой цепью, вделанной в стену. На пол бросили толстый матрас. В один угол поставили корыто для нечистот, в другой — синий фонарь.
Я лишён сообщения с внешним миром — редкие звуки проникали сквозь брёвна. Грязные колдуны наводили на меня ослабляющие озарения через щель в нижней части бревенчатой стены. Через неё передавали еду и воду и задвигали щель чем-то плотным и тяжёлым.
Ослабление Тела, Духа и Права работали в полную силу, а не как раньше, смягчённые Теневым Ветром. Внутренний Голос ни разу не произнёс чего-то внятного, а Внутренний Взор не показывал дрожащие линии, истончённые до одной паутинки.
Первое время я крепился. Убеждал себя, что нужно подождать, и шанс на освобождение появится. Нужно быть готовым.
Но глухая неизвестность длилась и длилась. Моя готовность к рывку для освобождения таяла, как узоры последнего озарения…
В прошлый плен меня и товарищей подвергли «Разрушению Памяти», чтобы было легче сломить волю и превратить меня в перепуганное и покорное животное, как торговца Икана Дивиату. Но, подозреваю, что повторного мощного «Разрушения Памяти» наш мозг не выдержит, поэтому Диаба не рисковал.
Ещё сидя в клетке с Иканом Каиватой, я раздумывал над загадкой потери памяти.
Как работало «Разрушение Памяти» я узнал после использования его на Сане Нугвари, пожелавшей забыть, что я — демон. Но ещё раньше о нём упоминала Акана Ситт. Она поведала, что остановить «Разрушение Памяти» могла вовремя наведённая «Закалка Духа» или высокое Моральное Право. «Закалку Духа» я редко применял, так как мы не ожидали от грязных колдунов подобных умений. И они не обладали ими. Но почему не устояло моё Моральное Право?
Получается, в подводном храме против нас применили сразу несколько хитрых и грамотно сплетённых гроздей запретных озарений. Гроздь с «Ослаблением Права» атаковала Моральное Право, открыв путь для атак другими озарениями и ядом.
Я не верил, что Диаба способен на это.
Диаба притворялся сверх могущественным человеком, а на деле напускал побольше важности и тайны, наивно скрывая за ними проблемы и недостатки царства Свободной Вершины. Вон, даже трубы для подачи яда прохудились, и никто их не заменил.
Химическое оружие, конечно, огромное достижение, но с помощью него нельзя победить всю Дивию. А вот с помощью предателей — можно.
Если совсем погрузиться в конспирологию: Акана Ситт могла быть предательницей ещё в те времена, когда по поручению Маджи Патунга она занималась незаметным закаливанием линий всех бойцов отряда против воздействия именно таких наборов озарений. Она плохо их закалила, или… вообще намеренно оставила в нашей защите лазейки?
Всё же, каким бы мастером «Разрушения Памяти» и обманных озарений она ни была, она не справилась бы с целым отрядом. Наверняка падшие разведчики рода Ситт, которые когда-то жили в скале и наблюдали за крепостью народа Сахаеро, пошли на службу к Диабе и помогли ей.
Но чем он их всех привлёк? Что у Диабы и его царства было такого, отчего прирождённые жители отринули свои убеждения, предали свои рода, веру и благоволения и стали врагами родной летающей тверди?
Тут бы иронично припомнить наших сукиных сынов, слуг Неба, но в случае с высшими людьми это явно другое. Разведчики славного рода Ситт — это не невежественные придурки из грязи, тут всё сложнее.
✦ ✦ ✦
Я плохо спал и мало ел. Постоянно тонкие линии не позволяли заниматься какими-либо упражнениями. Отжавшись один раз, я просто не мог оторвать лица от пола, совсем как Денис Лавров на уроках физкультуры. Да и короткая цепь мешала двигаться.
Единственное моё развлечение — следить за дрожанием пола и стен, пытаясь определить хоть что-то. Когда дрожание переходило в сильную тряску, я представлял, что мы пролетали через бурю. Или, скорее всего, не пролетали, но опускались ближе к земле и пережидали непогоду.
Без работающего Внутреннего Взора и Голоса я не мог погружаться в эскапистские грёзы, иначе я всё время вспоминал бы бёдра Нау и славные победы над низкими ублюдками.
Скоро и эти размышления угасли — нет сил мусолить одно и то же.
Большую часть времени я лежал на матрасе и тупо рассматривал потолок камеры, освещённый мерцающей синевой фонаря, выработавшего свой ресурс.
Последним всплеском моей мыслительной деятельности стал вопрос: а как, собственно, эти фонари работали? Почему синие фонари были массовыми и дешёвыми, ими утыкана вся летающая твердь. Их даже продавали низким, это едва ли не главный экспортный товар Дивии. Но жёлтыми или белыми светильниками оснащали жилища только богачи летающей тверди? Я смутно помнил, что читал о светильниках в какой-то скрижали, но без Внутреннего Голоса ничего не вспомнить…
Это мысленное усилие так вымотало, что даже лежать стало болезненно невыносимо. Я впервые и отчётливо подумал: лучше сдохнуть, чем так дальше жить. Я окончательно перестал принимать еду, но не отказался от питья.
Когда я был Денисом Лавровым, я не думал о самоубийстве даже в самый грустный подростковый период, когда понимаешь, что ты полностью «дед инсайд» и пора покончить с этим миром. Нет, при всей своей незначительности, я всегда хотел жить, не тужить и жарить шашлыки. Когда стал Самираном из рода Саран, то захотел жить ещё сильнее и ярче. Блин, да я только тогда и понял, что значило вообще жить!
Но глухая темница подрывает любую жажду жизни. И тогда я перестал пить — выливал всю воду на пол.
Эта необъявленная сухая голодовка привела ко мне владыку царства Свободной Вершины.
✦ ✦ ✦
Диаба сам разобрал часть бревенчатой стены и встал напротив решётки. Я лежал на матрасе и смотрел в потолок.
— Знаешь, Самиран, что смерть от жажды не остановить «Восстановлением Жизни»?
«Знаю» — подумал я. Говорить нет сил.
— Стихия Воды — это жизнь.
«Шёл бы ты на три русские буквы».
— Ты убил много моих людей. Это были хорошие люди. Лучшие. Они много понимали.
Я разлепил засохшие губы и прохрипел:
— Они были грязью из-под ногтей.
— Как-как? — хохотнул Диаба. — Когда я слышу такие выражения, то с горечью осознаю, как сильно я отстал от жизни в Дивии. Даже высший язык наш, столь отличный от языков людей мира, начинает звучать по-разному у тебя и у меня.
Я не смотрел на собеседника. Совершенно безразлично, что он скажет.
— А ты хитрец, Самиран, — продолжил Диаба. — Ты догадался, что мои люди злы на тебя и хотят съесть тебя первым. Назло им исхудал, сделавшись не толще своих линий, ха-ха.
Я с трудом повернул голову и посмотрел на Диабу. Он одет в красный халат, отороченный золотой бахромой, похожей на гусарские эполеты. По всему халату болтались серебряные ремешки для шкатулок. Трофейный халат какого-то славного торговца, захваченного в Речном Городе.
— Да, ты убил слишком многих, — продолжил Диаба. — Я сам воспитывал их с младых лет. Можно сказать — они мои дети. Дети сопротивления власти Неба. Они многое понимали. Но вам не рассказали даже под «Правдивой Беседой». Такова сила моего воспитания.
Диаба замолчал, ожидая от меня удивления. Но мне плевать. И плюнул бы, но слюны нет.
— Словом, Самиран, я не потерял веру в тебя. И в темницу закрыл не для того, чтобы замучить тоской до смерти, но дабы уберечь от гнева детей сопротивления.
— Зачем меня беречь? — через силу спросил я.
— В силу своего демонического происхождения ты способен понять правду. Ты нужен.
— Чтобы служить тебе?
— Не мне, но делу всех людей мира, угнетённых Небом.
— Акана Ситт тоже служит этому делу?
— Кто это?
Мелькнула мысль, что Диаба не вспомнил о ней, подверженный тому обманному озарению, какому был когда-то подвержен я. Если верить его рассказу, то он, падший с детства, не проходил военной подготовки к обманным озарениям. Неужели эта сука с украшением под губой вовсе не… Но додумать догадку не смог.
— Давай договоримся, Самиран, — продолжил Диаба. — Ты будешь пить воду и есть мясо, а я не буду закрывать твою темницу наглухо. А так же буду развлекать тебя беседой каждый день.
Я не ответил.
Диаба кивнул:
— Вот и договорились. Ничего, Самиран, осталось совсем немного. Скоро ты всё узнаешь и сможешь обдумать своё положение, исходя из нового знания.
— Что с моими товарищами? — спросил я.
— Одного пришлось отдать на съедение детям сопротивления.
— Кого?
— Да какой-то там парень, — уклончиво ответил Диаба. — Ну и одну девочку пришлось разложить на жертвеннике, чтобы в неё по очереди вошли все воины, расстроенные потерей братьев.
— Ты ублюдок и сдохнешь, — сказал я.
— Понимаю твою печаль, Самиран. Но ты убил многих детей сопротивления. Мы должны отомстить за них.
Диаба ушёл. Мне его рассказ придал сил. Я доживу до конца Пути. Исключительно ради того, чтобы намотать кишки этого ублюдка на мочи-ку. Ради того, чтобы разрушить поганое царство Свободной Вершины.
Я подполз к плошке с водой и, захлёбываясь, вылакал до дна.
✦ ✦ ✦
Диаба сдержал слово. Он регулярно приносил корзину еды, в основном жареную на костре дичь. Я ел, он разговаривал. Но не касался того, куда мы летим. Про серое мясо тоже не говорил, заявив:
— Я слишком хотел тебе всё объяснить, Самиран. Но мой ум, к сожалению, не столь могуч, как у моей жены. А твой ум отравлен ложью летучих угнетателей. Поэтому ты ничего не понял.
Диаба рассказывал о том, что видел в мире, когда путешествовал из царства в царство, одаривая царей гракками, летающими башнями, грязными колдунами, выучками и советниками.