Тут я спохватился: Молниеносный Сокол снизился до достижимой для луков высоты. Я начал отчаянно гладить панель управления, отгоняя Сокола влево, подальше от гущи битвы. Впрочем, мало кто из низких обратил на нас внимание — все заняты битвой с тремя призрачными исполинами. Несколько стрел прилетели в нашу сторону, ни одна не попала.
— Зря Маджа выпустила великих буйволов, — сказал я. — Мы их берегли для пробития стен дворца наместника.
Каждый призрачный буйвол прожил около пяти минут — серьёзный срок для такого размера. Затоптав не менее пяти тысяч человек, буйволы развалились. Низкие решили, что молитвы жриц сработали и поразили гигантов. Разрозненные группы речных бойцов, направляемые Матушкиными собеседницами, слились в единую толпу и снова двинулись на наше воинство, перестроившееся в «Непоколебимые Волны». Речные скандировали боевой клич. На этот раз он звучал на треть тише.
Обычно низкие, понеся такие потери, сбегали, но Матушкины собеседницы, оседлали воинов и повели остатки речной армии на гибель.
Ничего плохого в гибели низких, конечно, нет. Избиение слабеющего противника — отличная практика для молодых небесных воинов. Особенно для подручных. Помню, в какой растерянности был я во время битвы за храм в скалах, а тут масштаб в десяток раз больше. Это поколение подручных получат больше опыта, чем я и мои товарищи во время поисков правды.
4. Соль Матушкиной крови и дивианские роллы
Пора мне и Пендеку вернуться в тыл, как это сделали другие экипажи. Большой пользы от нас в сражении нет: Сокол разбит, линии истощены. При этом мы маячили на виду у всего речного воинства, соблазняя их лёгкой добычей.
И наш Молниеносный Сокол умирал. Он опустился так низко, что задевал дырявым днищем холмики грязи и редкие пучки травы.
Речные воины, копошащиеся на фланге основной толпы, заметили нас. Закричали: «Рви высших!» — и побежали к нам. Кто-то метнул копьё, кто-то на бегу стрельнул из лука. Копья до нас не долетели, а стрелы вонзились в истерзанный бок Сокола.
Обеими ладонями я стал грести по панели, словно строил кулич из невидимого песка. Нехотя повинуясь, Молниеносный Сокол двинулся задним ходом.
Пендек нашёл в себе силы, встал за моей спиной и метнул во врагов стаю из четырёх орлов. Призрачные птицы вяло разлетелись — сказывалась слабость призвавшего их Пендека — и снова слетелись, избежав стрел и копий. Сохраняя ровный строй, врезались в бегущую толпу. Вцепившись в лица и шеи речных воинов, орлы безмолвно расклевали их лица и изранили тела острыми крыльями. Потом взорвались, раскидав половину толпы.
Быть может, низкие перестали бы нас преследовать, но к ними прибежал воин с голой Матушкиной собеседницей на плечах. Расплёскивая из кувшина морскую воду, она завизжала охрипшим голосом:
— Накатись на крадунов, солёный сиабхи, как бесстрашная морская волна на берег!
Выжившие после взрыва орлов воины послушно подобрали оружие и, проваливаясь в грязи, побежали к нам. Даже раненые попробовали ползти, в нашу сторону, но быстро отстали.
Воин с собеседницей на плечах бежал рядом с товарищами. Размахивая кувшином и сиськами, собеседница окропляла бегущих водой, приговаривая:
— Соль Матушкиной крови! Соль Матушкиной крови!
Воины с восторгом смотрели на обнажённую жрицу. Жадно ловили морскую воду ртом и размазывали капли по грязным лицам. Выглядела женщина и впрямь мистически. Её молодое и стройное тело было чистым, тогда как речные перемазаны грязью и кровью. Да и я с Пендеком так забрызганы грязью, что не отличались от наших противников.
— Накатимся на них волной, братья, — устало пыхтели речные, подбадривая друг друга.
Пендек швырнул в них охапку хомяков, но большая часть призрачных грызунов утонула в грязи. Остальных враги разбили дубинами и копьями, не дав подобраться к себе.
— Не трать линии, — приказал я. — Оставь на крылья.
— Ох, у меня уже не хватит, — расстроился Пендек. — Надо подождать.
В этот момент пущенная навесом стрела вонзилась в мою ладонь, расположенную на панели. Пробив правую ладонь, с треском вошла в панель и разнесла её в дребезги.
Без паники, но шипя от боли, я выдернул стрелу. Снова сам собой сработал кристалл яркого «Унятия Крови» из гнезда одного из спасительных украшений. Рана затянулась почти моментально. Правда, ладонь всё равно нерабочая — ткани и кости не срослись. Я не мог ни согнуть пальцы, ни даже пошевелить ими. Когда вернёмся, Реоа заново пересоберёт мою ладонь. Следом за целительским сгорел кристалл «Телесной Крепости». Поздновато, но лучше поздновато, чем никогда.
Я подождал пару мгновений, но прихода от яда не случилось.
Судя по всему, лучник потерял кувшин с ядом и стрелял обычными стрелами. И — гад! — стрелял очень хорошо. Ещё несколько стрел с пронзительным свистом прилетели с неба и поочерёдно вонзились в панель. Последняя пробила мой шлем и гулко ткнулась в темечко. Не будь у меня «Телесной Крепости» — прошила бы череп насквозь. А так — даже сотрясения нет.
Сохраняя спокойствие, будто готовился к тренировке с манекенами на ристалище в своём дворце, я снял с крепления на борту мочи-ку, взял её в левую руку и поднялся со скамейки.
Молниеносный Сокол выполнял последнюю команду, поданную на разбитую панель — то есть, двигался задним ходом. Подскакивая на грязевых холмах, постепенно терял инерционную скорость.
— Соль Матушкиной крови ведёт тебя! — подгоняла речных воинов собеседница. — Накатись, как бесстрашная морская волна, солёный сиабхи, и раствори проклятых теней!
Речные устали бежать, поэтому не ответили на призывы собеседницы. Но молчание не помешало их решимости накатить на нас бесстрашной волной.
Ударившись о кучку грязи в последний раз, Сокол остановился. Немного покачался в воздухе и мёртво плюхнулся в грязь. Граней в его кристаллах хватило бы, чтобы дотянуть до расположения наших небесных домов в тылу, но, судя по всему, была повреждена какая-то силовая жила. Да и без рабочей панели я не смогу управлять акрабом. Кстати, славные погонщики, владевшие светлым «Отталкиванием Вещества» и яркой «Совокупностью Направлений» могли управлять небесными домами вообще без панели. Воздействовали на жилы на расстоянии.
Смерть нашего Сокола низкие приветствовали радостным рёвом:
— Воздушная лодка утонула! Соль! Соль! Со-о-оль!
Пендек тоже снял свою мочи-ку и, грузно перевалившись через борт, встал в грязи. Парень ещё отравлен ядом. Я остался стоять в неподвижном Соколе, оценивая приближающиеся силы врага.
Внутренний Голос подсчитал и доложил: «Двадцать восемь низких. Девять метателей копья, один лучник, остальные с топорами».
Большинство небесных воинов не видели необходимости в подсчёте количества врагов. Особенно, когда валили их «Порывами Ветра» или «Ударами Грома». Но для моего Внутреннего Взора, кустарно улучшенного цифровым отображением количества паутинок, точное значение имело смысл: так я оптимально разделял удары молниями и затраты толщины линий на них.
Выйдя на приемлемую дистанцию для броска, копейщики остановились и приготовились: отвели руку с копьём назад, выставив другую ногу и руку вперёд.
Единственный лучник среди этой толпы тоже остановился и проворно пустил в небо несколько стрел. С такой же сноровкой снарядил новую стрелу и выпустил в меня прямой наводкой. Это стрела и стрелы с неба прилетели одновременно. Пендек охнул, кажется, одна стрела пробила ему плечо. Следом за ними прилетели и копья. Всё это я отбил «Порывом Ветра» из кристалла в моей мочи-ке.
Хотя я и не мастер этого озарения, но порыв поднял и погнал впереди себя волну грязи и камней. Она накрыла всех низких, включая Матушкину собеседницу. Плюясь и копошась в горе грязи, низкие скатились с неё. Силач и Матушкина собеседница копошились отдельно. Силач поднялся и забросил жрицу обратно себе на плечи.
Покрытая слоями грязи девка не выпустила из рук кувшин с морской водой. Снова побрызгала ею на своих воинов и провизжала, плюясь коричневой от крови грязью:
— Кх-хак волной накх-хатись на прок-кхлятых теней!
Словно некие грязевые големы, низкие побежали к нам.
На этот раз они двигались быстро, ведь я невольно расчистил им дорогу: «Порыв Ветра» снял жидкий верхний слой, обнажив твёрдую глину.
Когда между нами осталось метров десять, я буднично обрушил на них «Удар Гремящей Молнии». Я применил светлую ступень, помнил о результатах первого применения этой модификации озарения, когда я чуть не сжёг самого себя
Комок молний опустился на низких, поражая их стрелами разрядов. Я успел увидеть, как одна стрела срезала голову Морской Матушки, потом всё погрузилось в слепящий синий свет, в котором ворочались глыбы вывороченной глины и какие-то кровавые полосы, похожие на очень тонкую колбасу.
Не дожидаясь, когда шар «Удара Слепящей Молнии» достигнет нас, я расправил крылья и, перекувыркнувшись в воздухе, схватил Пендека за протянутые руки. От дополнительного веса мои крылья задрожали, а разряды моей же молнии выбили из них несколько бесплотных кусков. Я рассчитал правильно: толщины линий хватило впритык для всего. Я и Пендек беспрепятственно, хотя и на опасно низкой, доступной для стрел высоте, долетели до первых рядов нашего воинства. Там нас пропустили внутрь построения, где за нас тут же принялись целители.
Как хорошо, что однажды я не поленился и кастомизировал свой Внутренний Взор.
✦ ✦ ✦
Я отказался от полного лечения руки. Попросил лишь обновить кровь на всякий случай — мало ли какие отложенные последствия имел яд?
Спасительные украшения почти восстановили толщину линий. Хотя в ближайшее время Линия Тела не восстановится до прежнего значения, так как я пренебрёг полным исцелением.
Реоа помяла мою исковерканную руку:
— Самиран, лучше сейчас сделать её, потом придётся заново рвать твои мышцы, чтобы соединить их правильно.
— Я самый старший отряда. Я должен быть на поле боя.
— Да там уже почти всё закончилось, — прохрипел седобородый воин отряда Поау, которого только что внесли в целительскую палатку. Из его груди торчало сразу два железных кола, обломанные посередине. Мужчина держался на остатках «Живой Молнии». Он хотел что-то добавить ещё, но из его рта хлынула чёрная кровь.