Вытянув руку, делею вид что силой мысли поднимаю Данзо. На самом деле его поднимает и несёт ко мне невидимая Ирис.
Как подносит, пробиваю рукой его грудину, вытаскиваю сделанной видимой душу и отправляю её в ловушку. Безжизненное тело Данзо от магии демониц сереет, покрывается трещинами и осыпается на пол кусками пепла.
— Чудесно… — поворачиваюсь к притихшим остальным. — Лёгкий перекус закончен. Аппетит разыгрывается. Иноичи, ты следующий.
Сказав это улыбаюсь. Присутствующие женщины, мысли которых я могу видеть, сравнивают мою улыбку с оскалом мертвеца. Им страшно… Страшно до ужаса.
— Я-я-я… — заикается Яманака.
— Да, ты. Но не сейчас. Позже. Живи в постоянном страхе. Трясись от ужаса. Ночами, долгими и бессонными ожидай удара. И под кровать чаще заглядывай. Кто знает, может быть я начну не с тебя а с твоей дочери.
— Учиха, нет. Убей меня. Убей! Только Ино не трогай.
— Врёт, — шепчет мне Люци. — Игра на публику.
— Вижу, ты в должной степени оценил угрозу. Я рад. Но поздно. Раньше надо было думать. Я приду за вами. Почти за всеми. И вы, глядя на изуродованные трупы своих детей, пожалеете о том что связались со мной.
Зарычав расправляю крылья, перемещаюсь к Цунаде, и взяв её за подбородок, заглядываю в глаза.
— Прости за представление, — мысленно говорю ей. — Они на самом деле виноваты. Ты сама всё слышала.
— Ода, — мысленно отвечает Цунаде. — Твой голос… Ах ты…
— А ты меня не боишься. Это хорошо. Люблю смелых людей. Жди, скоро тебе будет подарок.
— Какой?
— Ты приятно удивишься. Всё, пока. Я пойду. И это…. Меня не бойся. Я, конечно, злодей, но не псих. Кроме виновных никого не трону. Будет лучше если ты подыграешь мне.
— Как?
— Объяви меня злом. Самым отпетым негодяем. Монстром. Мне надо. Всё я ушёл.
Вспыхнув фиолетовым пламенем, перемещаемся в мир демонов. Обнимаемся…
РЕПУТАЦИЯ:
Сенджу Цунаде: +4
Умная женщина. Это хорошо. Хоть кто-то в этом грёбаном колхозе не обделён мозгами.
Глава 27
Снова сижу в комнате с мягкими стенами. На мне неснимаемые без разрешения Люци мягкие варежки, чтобы глаза себе не выдрал. Во рту кляп, ноги в кандалах, дабы с разбегу о стены не бился.
А всё потому, что мне прописали шоковую терапию. Нет, мою несчастную голову током не били. Просто по совету Игрока, я выпил две души сразу. Душу Хирузена и душу Данзо.
Теоретически, данная перегрузка всего меня, должна была помочь. Помогла или нет непонятно, но за наличием в душах огромного количества знаний и силы, откат я получил такой, что возжелал сдохнуть. Я умолял плачущих от моей боли жён убить меня. Уговаривал их хоть как-то помочь, хоть и знал что эту боль облегчить невозможно.
Женщины, стояли и глядя как я безуспешно пытаюсь расколотить прикрытую боксёрским шлемом голову о обитую толстенным слоем паралона стену, ничего не могли сделать.
И я понимаю… Понимаю что за всё надо платить. Что годы тренировок нельзя без последствий сжать в секунды. Но ещё я понимаю что меня это достало.
Каждый раз, с каждой выпитой душой, яма дерьма в которой я плаваю, становится только больше. Каждый! Каждый грёбаный шиноби этого грёбанного мира имеет за собой столько всего, что выть от безысходности хочется. Да и каждый раз сходить с ума от невыносимой боли, как мне кажется, слегка слишком. А может и не слегка.
Сейчас… Сейчас меня отпускает. Долгожданное облегчение постепенно приходит. Проклятая боль от которой не помогают ни таблетки, ни голоя Дала, ни даже способности к самолечению притупляется.
Выплёвываю кляп, протираю лицо варежкой. С трудом сажусь… Пытаюсь позвать Люци, но вместо этого попадаю в кабинет Игрока. Гремя кандалами падаю в кресло, ловлю двинутую Игроком бутылку водки и быстро выпиваю.
— Как самочувствие? — морщится учитель.
— Слов не хватает. Описывать не буду…
— Понимаю. Извини что так.
— Мне больно.
— Я знаю, ученик. Я тоже это чувствую.
— Как?
— Ну я же не просто так слышу твои мысли. Ты, по сути, это я. Там сложно. Объясню позже.
— Почему так сильно…
— Ты перестраиваешься. Каждая выпитая тобой душа, изменят не только твою душу, но и тело.
— И разум?
— Нет. Твой разум развивается отдельно. Ты проживаешь чужие жизни, ты видишь и чувствуешь всё. Ты всё это помнишь. Но это не с тобой. Это твоё, но частью тебя не является. Иначе, ты бы уже сошёл с ума. С каждым разом, с каждой выпитой душой, ты бы терял себя и становился тем кого поглотил. Уже сейчас, ты бы представлял чудовищную мешанину из не самых приятных личностей. Чтобы из этого вышло, думаю, описывать не стоит.
— Защитный механизм? Какой? Ладно, ты всё равно не скажешь…
— Божественная искра, — улыбается Игрок. — В твоём случае, на данном этапе обучения, она выполняет роль регулятора. Мне надо чтобы ты был в трезвом уме и ясной памяти.
— Посмотри на меня? Какой тут трезвый ум. Я псих. Теперь ещё и главное пугало мира шиноби.
— Я тоже много где пугало, — качает головой Игрок. — В одном мире добродетель, в другом чёрный бог. В одном мире лучшие сказители воспевают мои деяния, в другом мной пугают детей и грешников. В одном я учитель, наставник ведущий верующих к свету, в другом сам дьявол постоянно искушающий и толкающий к греху. А знаешь в чём вся соль? Мои деяния одинаковые. Я справедлив, но при этом строг. И именно этого достаточно чтобы в одном мире в честь меня ставили золотые статуи и считали творцом, всеотцом и создателем, а в другом лжецом, дьяволом, злом. Всё субъективно. Всё относительно. Так же и ты. Для всех ты поехавшее зло, а для Цунаде островок благоразумия. Поверь мне, иногда даже одного человека достаточно. Достаточно для многого. Для самой большой любви, небывалой чести, благородства, милосердия. А бывает, что один человек, может устроить пожар в котором погибнет целый мир.Тебе надо принять свою новую ипостась.
— Это сложно.
— Лёгких путей не бывает, — разводит руками Игрок. — За всё надо платить. А ещё, вдруг откуда не возьмись, ниоткуда не взялось.
— Хорошая поговорка. Надо запомнить. Потом, сейчас не до этого.
— Не унывай, ученик. Я делаю всё чтобы минимизировать твою боль. Работаю над твоей душой, ищу выходы и решения. Вот сейчас, выпив две души…
— Я испытал такую боль, что зубы потрескались…
— Зато откат от следующей души покажется тебе лёгким головокружением. Слушай, если бы у меня был другой способ, ты бы сейчас от боли не мучался. Но не об этом. Заходите.
Дверь открывается. В кабинет смеясь вваливаются Като Дан и Сенджу Наваки. Подойдя к столу кивают мне и улыбаясь смотрят на Игрока, который глядя на меня смеётся…
— Вот, ученик, я сделал всё что мог. Нашёл обречённый мир, вытащил их оттуда. И вот они здесь.
— Хе… Цунаде обрадуется. А они…
— Мы в курсе событий, — улыбается Дан. — Поверить не могу что на самом деле в деревне происходят такие ужасы. Мы тебе поможем.
— Будете изображать как избавляете мир от зла?
— А почему нет? — пожимает плечами Дан. — Игрок говорит, что так можно всё исправить. И раз мы здесь, то почему бы нам не помочь тебе.
— Надо будет разыграть великую битву! Взрывы там, техники разные. И я такой…
— Поверженный, — поднимает палец вверх Игрок. — Лежишь якобы умираешь и угрожаешь вернуться. Всё, убирайтесь отсюда. У меня много дел.
Убираемся, переносимся в дом, вот нихрена же себе, Сенджуевны. В доме темно. На диване храпит Цунаде. У дивана батарея пустых бутылок. Убойный запах перегара…
— Ну чего встал? Буди её.
— Даже не знаю, — мнётся Като. — Я всё таки из другого мира. Цунаде…
— Дан… Не уходи… — во сне бормочет Цунаде.
— Как она постарела, — разглядывая Цунаде шепчет Наваки.
— Вам что, жевать её что ли? Вы чо выделываетесь? Вам вторую жизнь дали, а вы как две школьницы перед семпаем мнётесь стоите. Цунаде!
От моего крика Цунаде подпрыгивает. Прыгает за диван, выглядывает. Ударом ноги отправляет диван в стену. Сжав кулаки на негнущихся ногах идёт ко мне.
— Набунага! Какого хрена!? Ты поиздеваться таким образом надо мной решил? Да я тебе сейчас…
— Сестра! — орёт Наваки и прыгает на Цунаде.
Цунаде на секунду виснет. Осматривает брата, ощупывает, даже нюхает. Видимо признав плачет и обнимает. Выпрямляется, вытягивает руки и зовёт к себе Дана. Като сглотнув подходит…
— Не знал что Сенджу узнают друг друга по запаху. А вы случаем не знаете, Инузука когда встречаются под хвостом друг друга нюхают?
— Ода, — стонет вытирающая слёзы Сенджу. — Ну…
— Не знаете. А нинкенов?
— Какой же ты дурак, — качая головой подходит ко мне Цунаде. — Дай обниму!
— Я женат…
Цунаде это не останавливает. Она стискивает меня и приподнимает над полом. Тут же перед лицом появляется контракт. Строка о том, что изменять жёнам мне никак нельзя вспыхивает фиолетовым. В углу комнаты появляется Люци, складывает руки на груди и забавно фыркает.
Нда… Ревнивица ещё та. Но изменять ей, да и Ирис с Далой, я и сам не собирался. Не моё это. Не моё несмотря на то что я инкуб и как никто подвержен влиянию женской красоты. Ну то есть рожа моя инкубская…
После того как воссоединившиеся вдоволь наобнимаются и расспросят друг друга, переходим к обсуждению плана. Который для них прост как три рубля. Им только и надо делать, что ничего не делать. Просто сидеть и показательно ненавидеть меня. Цунаде как только официально примет бразды правления, назначит за мою голову нехилую награду. При этом официальным указом запретит Коноховским меня трогать. Идиоты, кто данный указ проигнорируют, их Сенджу жалеть не собирается. По её мнению, виноваты будут уже они.
А ещё, Цунаде одна из многих кто не боится меня от слова совсем. Ну вот не боится и всё. Потому как являясь женщиной умной, всё прекрасно понимает. Понимает что вырезать клан без участия руководства и других кланов, просто невозможно. У руководства деревни Анбу, а другие кланы от такого шага, могут взбунтоваться, от чего Коноха разойдёт