– Посмотрим, – Лера закинула пистолет-пулемет за спину и подхватила противогаз. – Идем.
Как и сказал Пушкарев, действительно поднялся туман. Низкий, странного ржаво-желтого цвета, рваными клочьями стелющийся над водой, в которую одну за другой осторожно спускали лодки. Дозиметры показывали наличие слабого фона. Не смертельно, но все-таки.
Выбравшись из рубки, Лера вместе со всеми натянула противогаз со специальным аэрозольным фильтром, рассчитанным на мелкодисперсный туман, взвеси, дым и бактерии. Как же давно она его не носила! Уже успела немного отвыкнуть. Соленый морской воздух сразу же стал сухим, приторно пахнущим прелой резиной. Перегоняемое фильтром дыхание сипло отозвалось в ушах.
Распределились следующим образом: в головной лодке, принадлежавшей Пушкареву, разместились он, Тарас, Яков и Батон, на плече которого помимо СВД висел мегафон. Далее шли Паштет с Треской, Лера с Мигелем и Ворошилов с Савельевым. В последние три лодки Тарас на всякий пожарный решил добавить по пять душ из корейской команды, которым также выдали оружие.
Итого к берегу направлялся отряд из двадцати пяти человек.
Батон предлагал взять с собой неоднократно зарекомендовавший себя экзоскелет с пулеметом «ГШГ-7,62», но от идеи пришлось отказаться – и без того дышащая на ладан парусная посудина Пушкаря могла не выдержать вес механизма.
Двинулись неторопливо. Плавно работая веслом, Треска оглянулся. Громада «Ивана Грозного» возвышалась над стелющимся туманом подобно черной застывшей горе.
Ох, напрасно они покидали свой плавучий дом. Внутри толстяка червячком копошилось не дававшее ему покоя предчувствие.
– Не нравится мне все это, – отвернувшись от корабля, пробурчал себе под нос кок. – На хрена было лезть…
– Ты чего там бормочешь? – не расслышал Паштет из-за переговорной мембраны, исказившей голос соседа.
– Ничего. Греби давай, – повысив голос, ответил Треска.
Все «резинки» вытянулись в вереницу, держась за суденышком Пушкарева, идущим в сторону видневшегося берега не по прямой, а чуть забирая в сторону. Сталкер вел отряд в свое укромное место.
Работая веслом, Лера смотрела на приближающуюся землю, возвышавшуюся на траверзе ее лодки над пеленой тумана. Рядом сидел Мигель, которому из арсенала, несмотря на его возражения, снова выдали «ублюдок». Приятного, судя по предстоящей вылазке и возможной встрече с врагом, было мало.
Боевые характеристики автомата, как он уже успел убедиться во время памятной стычки с пиратами на буровой возле берегов Чили, были крайне низки. Высокая вертикальная и, что куда важнее, горизонтальная отдача значительно снижала точность стрельбы, чему также способствовала неудобная мушка, а вкупе с быстрым перегревом, долгой перезарядкой и внушительной скорострельностью название автомата начинало полностью себя оправдывать. Неуклюжий агрегат. Одно слово – самопал.
Хотел взять бывший на борту «МЦ-255»[4], так и не дали.
«Час от часу не легче», – думал Мигель и смотрел на Леру. По крайней мере, она была нормально вооружена. Хотя священник уже не раз убеждался в том, что девушка сама вполне может о себе позаботиться.
Эмоций Леры было не угадать под скрывавшим лицо противогазом. А ведь он всеми силами хотел быть полезным в предстоящей вылазке. Быть способным в случае внезапной опасности прийти ей на помощь и поддержать остальных. Только Батон, выдававший ему ствол, словно издевался. С таким пугачом только птиц шугать.
Нельзя было так думать. Мигель одернул себя. Они были в одной связке, одной командой, и не время сейчас выяснять их внутренние разногласия. Священник верил, что со временем старый охотник должен будет остыть.
Берег тем временем приближался. Уже были отчетливо видны строения и павильоны Аквариума «Голубая планета». Пушкарь уверенно вел отряд туда.
Когда-то создатели хотели вовлечь посетителей в сказочный подводный мир, воссоздав в бетоне и стали водоворот. Вырисовывавшееся в тумане здание производило необыкновенное впечатление плавными линиями, напоминающими застывшие океанские волны.
– Расположение аквариума было очень удобно для водоснабжения, – объяснял в первой лодке Пушкарь. – Морская вода закачивалась в систему жизнеобеспечения через водозабор длиной в полтора километра. В марте две тысячи тринадцатого, всего за несколько месяцев до войны, три тысячи животных перевели из старого аквариума в парке Шарлотенлунд сюда, в новый. Это был самый крупный аквариум в северной Европе.
– И что стало со всей живностью потом? – с профессиональным интересом спросил Батон.
– Не знаю, – пожал плечами Олег. – Пятьдесят три аквариума содержали семь миллионов литров воды, прикиньте! Двадцать тысяч обитателей четырехсот пятидесяти видов. Куда эта прорва рыбы делась… В море, скорее всего, сдристнула. Там разбито все, я пару раз лазал. Павильоны обрушены, тихо, но страшновато даже одному. Как будто там еще есть что-то. Затаилось и ждет.
– Могу представить, – понимающе согласился Батон, оглядывая увеличивающуюся в размерах конструкцию. – Прекрасное место для внезапной засады.
– Все, мужики, готовимся, – перебил его сталкер. – Это здесь.
С этими словами лодка Пушкарева причалила к выступившему из тумана, тянущегося от берега, небольшому полуразвалившемуся пирсу.
– Пока чисто, давайте.
Следом, стараясь производить как можно меньше шума, стали подтягиваться остальные. Кругом царила абсолютная тишина, лишь изредка нарушаемая размеренным плеском волн.
По очереди привязывая лодки одна к другой, члены команды осторожно выбирались на берег и сразу же, оказываясь на твердой поверхности, приводили в изготовку оружие. Здесь начиналась территория предполагаемого врага.
– «Раз пошли на дело я и Рабинович, Рабинович выпить захотел; Отчего ж не выпить бедному еврею, Если у него нет срочных дел»… – угрюмо бухтел в фильтры Треска, ступая на трухлявые доски, жалобно скрипнувшие под подошвами.
Пришвартовавшись, по пирсу вслед за Пушкарем дошли до частично раскрошившегося бетонного пандуса, являвшегося частью фундаментной заливки «Аквариума». Вблизи когда-то красивое здание выглядело уныло. Облюбованное ржавчиной, полуобвалившееся, больше напоминающее скрюченную морскую звезду, высохшую на солнце.
– «Для того, чтоб выпить и покушать цимус, Мы зашли в задрипанный буфет; Там сидела Сурка, у нее под юбкам, Дробом был заряжен пистолет»…
– Задрал ты уже пыхтеть, – одернул приятеля шедший впереди Паштет. – Чего неймется?
– Сцыкотно мне, чувак, – крепко сжимая пистолет, признался Треска. – Вот и пою. Так веселее. В недобрую авантюру ввязались, жопой чую.
– Смотри, с перепугу из своей пукалки не шмальни.
– Не шмальну, себе под ноги лучше гляди.
Следуя за Олегом, отряд стал обходить «Аквариум» по кругу. Под ботинками людей хлюпко чавкал подтаявший снег неприятного грязно-сероватого оттенка. Снега вообще кругом было много. Видимо, зима уже с несколько недель как пришла в эти края. Хорошо хоть не белый. Соответствующим камуфляжем команда не располагала, и в противном случае их было бы видно за несколько десятков метров. Света от луны, который бы отражался от поверхности, тоже не видать – небо по-прежнему затягивали низкие косматые тучи.
Ночь играла диверсантам на руку.
Засады пока не обнаруживалось. Вопреки опасениям Пушкарева, захватчики к пирсу не пробрались. Или не показывали вида. По крайней мере, сейчас все было спокойно.
Лера размеренно дышала, за время переброски к берегу свыкнувшись с противогазом. Сказывались уроки, преподанные Батоном. Подняв голову, она сквозь обзорные стекла посмотрела на выступавшее сверху крыло здания, которое они огибали. Нависало тяжело, низко.
Девушка никогда раньше не видела высоких зданий на поверхности. В Пионерске они с Батоном дальше маяка, служившего границей их охотничьих угодий, обычно не заходили, а в краях, где Лере довелось побывать, таких построек попросту не существовало.
Здание бывшего «Аквариума» давило на девушку. Ей все казалось, что оно вот-вот не выдержит гнета времени, затрещит и обрушится. Она ощутила, как под химзой и тельняшкой легкими иголочками пробежали мурашки. Слава Богу, Мигель шел сзади, и этот участок быстро миновали.
Но как только повернули за очередной угол, Лера остановилась как вкопанная, не смея отвести взгляда от лежавшего посреди заброшенной автостоянки исполина.
Встали и шедшие впереди Пушкарев, Тарас, Яков и Батон.
– Твою мать, – тихо выругался Тарас. – Ты о нем не говорил.
– Это «Jet Time», – расслышала Лера голос Пушкарева, когда подошла поближе. – «Боинг 737–300». Пассажирский. Местный. Чартерные рейсы по Европе. Нескольких метров до посадки недотянули.
Огромный самолет лежал на боку. Одно крыло – лишь вывороченные, беспорядочные ошметки – размазано по земле, другое клином задрано к небу. Иллюминаторы, расположенные по всей длине вытянутого фюзеляжа, черными дырками смотрели на людей и выглядели, словно жабры выброшенной на берег задохнувшейся титанической рыбины.
– Наши ходоки его давно уже всего по винтику обнесли, – сказал Олег. – Только оболочка осталась.
– А пассажиры? – проглотив подкативший к горлу ком, спросил Тарас. – Экипаж?
– Похоронили тут, в «Аквариуме». Сразу же, как вылезти получилось, по одному и сносили, иначе разобрать как следует эту дуру не смогли бы.
– Это же почти триста человек…
– А мы никуда не торопились, – мрачно ответил Пушкарев. – Год за годом, потихоньку. Кости много не весят, знаешь ли.
– Так выходит, это… – Тарас обернулся на руины «Аквариума».
– Да, – кивнул Олег. – Кладбище.
– Что такое «боинг»? – негромко спросила мало что понявшая Лера. Мигель расслышал.
– Это самолет, – объяснил он. – На нем люди летали по воздуху между разными странами.
– Само-лет?
– Да. Он передвигался без посторонней помощи, сам. Но управлялся людьми.
– Летал? – не поверила девушка. – Как такая махина могла летать?