— Ты недооцениваешь меня, Копеж, — укорил его Каан. Голос темного повелителя был спокойным и уверенным, как будто он давно ждал этого вопроса и заранее подготовил ответ. Возможно, так и было. — Мы не станем атаковать, пока не будем знать наверняка, где они наиболее уязвимы, — объяснил Каан. — Ко времени нашей атаки мы выясним точную численность и состав всех подразделений и патрулей, какие только есть на их периметре.
— Каким образом? — пожелал знать тви'лек. — Даже умбарские шпионы-тени не в силах снабдить нас столь подробными сведениями. Тем более так быстро, чтобы учесть их при подготовке атаки. Мы ни за что не добудем всю нужную информацию.
Каан рассмеялся:
— Почему не добудем? Нам ее доставит один из джедаев.
Словно по команде полы длинного командного шатра раздвинулись, и вошла молодая женщина в плаще джедая. Была она среднего роста, но больше ничего в ней не казалось средним или заурядным. Густые, черные как смоль волосы каскадом падали ей на плечи. Лицо и фигура идеально соответствовали стандартам человеческой женской красоты. Кожу цвета тримеди оттеняли зеленые глаза, пылавшие жаром, который одновременно манил и предостерегал. Двигаясь с гибкой грацией танцовщицы-тви'леки, женщина с застенчивой улыбочкой прошла мимо повелителей ситхов, делая вид, что не слышит их удивленного перешептывания.
Копеж на своем веку повидал немало ярких женщин. Некоторые из присутствующих темных владычиц выглядели эффектно и славились не только своим губительным могуществом, но и удивительной красотой. Но когда женщина-джедай приблизилась, он обнаружил, что не может отвести от нее глаз. Она обладала каким-то магнетизмом, выходившим за пределы простой физической привлекательности.
Женщина шагала с высоко поднятой головой, горделивые глаза бросали безмолвный вызов. И Копеж заметил кое-что еще: нескрываемые амбиции и жажду власти.
Каан прошептал ему на ухо:
— Хороша, правда?
Она дошла до стены шатра и легко опустилась на колено, почтительно склонив голову перед Кааном.
— Здравствуй, Гитани, — произнес темный владыка, знаком велев ей подняться. — Мы тебя ждали.
— Благодарю, повелитель Каан, — промурлыкала гостья. Заслышав ее чувственный голос, Копеж на мгновение ощутил слабость в коленях, но тут же выпрямился. Он был слишком стар и мудр, чтобы поддаваться чарам этой женщины. Заботило его лишь то, что она могла предложить против джедаев.
— У тебя есть для нас какая-то информация? — спросил тви'лек.
Женщина склонила голову набок и бросила на него любопытный взгляд, гадая о причине столь холодного приема. После недолгой паузы она ответила:
— Я могу точно сказать вам, где нанести удар и когда. Генерал Хот поручил координировать оборону джедаю по имени Кил Чарни. Я получила сведения непосредственно от него.
— С какой стати этот Чарни решил поделиться с тобой информацией? — с подозрением спросил Копеж.
Гостья лукаво улыбнулась:
— Мы с Килом были… близки. И очень многим делились. Он даже не догадывался, что я передам его слова вам.
Копеж прищурился:
— Мне казалось, джедаи не одобряют таких отношений.
Улыбка Гитани сменилась презрительной усмешкой.
— Джедаи много чего не одобряют. Поэтому я к вам и пришла.
Прежде чем тви'лек успел спросить о чем-то еще, Каан шагнул вперед и фамильярно положил руку гостье на бедро, развернув ее лицом к себе.
— У нас мало времени, Гитани, — произнес он. — Ты должна сообщить нам свои сведения и возвращаться в лагерь, пока тебя не хватились.
Послав ему ослепительную улыбку, женщина кивнула:
— Да, конечно. Надо спешить.
Каан бережно провел ее к голокарте, и круг стратегов сомкнулся, чтобы выслушать подробности организации джедайской обороны. Несколько секунд спустя из толпы появился Каан и подошел к Копежу.
— Амбиции, вероломство… темная сторона сильна в ней, — прошептал тви'лек. — Меня удивляет, как джедаи вообще ее приняли.
— Должно быть, они решили, что смогут обратить ее к свету, — так же тихо ответил Каан. — Но Гитани была рождена для темной стороны. То, что рано или поздно она уйдет к ситхам, было неизбежно.
— Но момент очень удачный, — заметил Копеж. — Возможно, даже слишком. Не исключено, что это ловушка. Ты уверен, что ей можно доверять? Я думаю, она опасна.
Каан отреагировал на его предостережение негромким смешком:
— Как и ты, повелитель Копеж. Именно поэтому ты столь полезен для Братства.
Бейн плавал в невесомости, погруженный в темноту и тишину. Казалось, будто он скользит в черной бездне самой смерти.
Потом начало возвращаться сознание. Тело, вырванное из блаженного небытия, забилось в темно-зеленой жидкости бакта-камеры, порождая поток пузырьков, которые безмолвно поднимались к поверхности. Заработало сердце; он слышал, как кровь устремилась по жилам.
Бейн открыл глаза как раз в тот момент, когда к бакта-камере подошел меддроид, чтобы изменить какие-то настройки. Спустя несколько секунд сердцебиение замедлилось, а непроизвольные конвульсии избитых и поломанных конечностей прекратились. Но хотя тело его было накачано транквилизатором, разум полностью пробудился.
Нахлынули воспоминания о поединке и боли. Картинки, звуки и запахи боя. Бейн вспомнил, как приближались сапоги, забрызганные кровью — его кровью. Должно быть, Кас'им вмешался, когда тот потерял сознание, и не дал Сираку добить его. Видимо, его принесли сюда лечить.
Поначалу молодой ситх удивился, зачем вообще кому-то было заботиться о его исцелении. Потом осознал: как и все ученики Академии, он слишком ценен для Братства Тьмы, чтобы просто так от него отказаться. Поэтому он выживет… но жизнь его, по сути, окончена.
Со времени своего появления в Академии Бейн посвятил всего себя одной-единственной идее. Все его занятия, все тренировки имели перед собой одну цель: постичь темную сторону Силы и научиться ею управлять. Темная сторона должна была даровать ему могущество. Славу. Власть. Свободу.
Отныне он изгой в Академии. Ему позволят присутствовать на групповых уроках и тренировках Кас'има, но не более того. Все надежды на индивидуальные занятия с кем-либо из учителей погибли после того унизительного поражения. А без наставлений его потенциал зачахнет и увянет.
Теоретически все члены Братства были равны, но Бейн был не глуп и понимал свое реальное положение. На практике ситхи нуждались в вожаках — мастерах вроде Каана или здешнего повелителя Кордиса. Сильные всегда шли вперед, слабым оставалось только следовать за ними.
Теперь Бейн был обречен тащиться в хвосте. Всю жизнь служить и повиноваться другим.
«Победа сорвет с меня оковы». Но победы он не добился, а оковы рабства, которые связали его до самой смерти, были ему прекрасно знакомы. Он был уничтожен.
В глубине души он жалел, что Сирак не довершил дело.
14
В Академии ситхов царила необычная атмосфера торжества. На Руусане Братство Тьмы одержало громкую победу над джедаями, и радостные отголоски праздничного пира, который Кордис закатил в ознаменование этого триумфа, все еще витали в воздухе. На уроках и тренировках были постоянно слышны перешептывания учеников, обсуждавших подробности битвы. Джедаи на Руусане полностью разгромлены, говорили одни. Сам генерал Хот пал, уверяли другие. Ходили слухи, что Храм джедаев на Корусанте остался совсем без защиты и когда темные повелители ситхов его разграбят — вопрос считаных дней.
Учителя знали, что многие из этих слухов преувеличены или неточны. Джедаи на Руусане были разбиты, но очень многим удалось уйти. Хот не погиб; скорее всего, он уже собирал джедаев для контрудара, который должен был вскоре последовать. А Храм на Корусанте, как и раньше, оставался недосягаем для Братства. Однако ради укрепления боевого духа по приказу Кордиса учителя не спешили остужать энтузиазм своих подопечных.
На Бейна всеобщее ликование влияло мало. Понадобилось три недели регулярных купаний в бакта-камере, чтобы он полностью оправился от последствий жуткого избиения, которое учинил ему Сирак. Как правило, после поражения в дуэльном круге ученик лечился бактой недолго и через день-два был готов вернуться к тренировкам. Но ведь никто и не проигрывал с таким треском, как Бейн.
Херст не стеснялся давать волю кулакам, и в детстве Бейн пережил не одну крепкую взбучку. Те наказания приучили его терпеть боль, но травмы, нанесенные Сираком, были намного хуже всего, что он вынес от рук отца.
Бейн медленно брел по коридорам Академии. Впрочем, так неторопливо он шагал по собственной воле, а не из необходимости. Оставшееся ощущение дискомфорта было незначительным. Благодаря бакте его сломанные кости срослись, ушибы исчезли без следа. Но залечить эмоциональные раны было куда труднее.
Навстречу, смеясь, бежали две ученицы, обсуждая какие-то якобы правдивые факты о победе на Руусане. Обе умолкли, завидев одинокого великана. Бейн опустил голову, чтобы не встречаться с ними взглядом. Одна прошептала что-то неразборчивое, но презрение в ее голосе невозможно было не заметить.
Бейн не реагировал. Против эмоциональной боли он знал только одно средство. То самое, к которому обращался в детстве. Он ушел в себя, стараясь стать невидимым и тем самым избегать насмешек и презрения со стороны других.
Поражение — публичное и сокрушительное — уничтожило его и без того подорванную репутацию как среди учеников, так и среди учителей. Еще до поединка многие чувствовали, что Сила покинула Бейна. Теперь их подозрения подтвердились. Бейн сделался изгоем в Академии. Ученики его чурались, учителя махнули рукой.
Даже Сирак теперь не замечал его. Он поставил Бейна на место, и тот более не был достоин его внимания. Мысли забрака, равно как и большинства других учеников, теперь занимала молодая женщина, которая появилась в Академии вскоре после битвы на Руусане.
Ее звали Гитани. Бейн слыхал, что она была падаваном у джедаев, но отказалась от света ради темной стороны — довольно типичная история по меркам Академии. В Гитани, однако, ничего типичного не было. Она сыграла ключевую роль в победе ситхов и прибыла на Коррибан героиней-покорительницей.