Он поднял голову.
— Я люблю тебя, сын.
— Я тебя тоже.
Через несколько минут отец ушел к себе, а я тяжело вздохнул и заплакал.
ГЛАВА 18
«Мое сердце похоронили вместе с ней. Я был бы только рад, если бы в могилу легло и мое тело. Сколько бы я ни думал об этом, способов избавления от скорби не существует. Единственный способ удалить боль, вызванную смертью любимого человека, — удалить из жизни любовь».
Дождь продолжался и утром. Я принял душ, побрился, оделся, и все это — на автопилоте. Глядя на себя в зеркало, сказал:
— Бог тебя ненавидит.
Это было единственным объяснением хода моей жизни. Я любил двух женщин, и обеих Бог у меня отнял. Бог меня ненавидел. Наши с ним чувства были взаимными.
Без четверти одиннадцать мы с отцом поехали в похоронное бюро. За час до начала церемонии гроб выставили для прощания. Я стоял возле открытого гроба, рядом с неподвижным телом женщины, которую любил. Мне казалось, что когда-то я уже это переживал. Когда крышку гроба закрывали, от душевных терзаний мне хотелось кричать. Я хотел влезть внутрь и лечь вместе с ней.
Траурная церемония была простой.
— Приятная, — отозвался о церемонии кто-то.
Сначала выступил работник похоронного бюро, затем приглашенный ими пастор. Оба были немногословны. Я не помню, о чем они говорили. Мой разум находился как в тумане. Что-то о вечной природе человека. Вскоре Глория, мачеха Маккейл, спела гимн «Сколь Ты велик». После нее несколько слов произнес отец Маккейл. Точнее, попытался произнести, поскольку его траурная речь состояла в основном из рыданий. Пастор прочел молитву, и распорядитель похоронного заведения подал знак выносить гроб из зала.
Гроб выносили отец Маккейл, четверо его друзей и мой отец. Они донесли гроб до катафалка, поставили и разошлись по своим машинам. Ехать было недалеко — около полумили. Там все шестеро снова взялись за ручки носилок и понесли гроб к приготовленной могиле.
Опустив гроб рядом с могилой, шестеро мужчин отцепили со своих костюмов траурные бутоньерки и положили на крышку. Ко мне подошел Сэм.
— Я носил ее на руках, когда она была маленькой. Никакому отцу не пожелаю такого.
Могила Маккейл находилась почти в центре кладбища, окруженная старыми захоронениями. Над близкими покойной служители похоронного бюро растянули парусиновый навес, защищавший от дождя. Остальные участники похоронной процессии торопливо раскрыли зонтики. А дождь все лил и лил. Под конец похорон он превратился в настоящий ливень, и присутствующие с явным облегчением заторопились к своим машинам.
Уже в конце похорон, когда все расходились, ко мне медленно приблизилась пожилая женщина. Я был уверен, что прежде не встречал ее, хотя черты лица показались мне знакомыми. Вид у женщины был отрешенный, а глаза покраснели и распухли от слез.
— Я — Памела, — сказала женщина.
— Простите, мы знакомы? — спросил я.
— Я — мать Маккейл.
Я недоуменно заморгал.
— Но у Маккейл не было…
И вдруг я понял. Я всегда думал о матери Маккейл как об умершей. И то, что сейчас она, живая, стояла передо мной, напомнило мне обо всех горестных мгновениях, пережитых ее дочерью с самого момента нашего знакомства. Горе уступило место едва сдерживаемой злости. Зачем она здесь?
— Что вам угодно? — сухо произнес я.
— Я постоянно твердила себе, что однажды встречусь с Маккейл и все ей объясню… Этот день так и не настал.
— Вечное завтра, — угрюмо пробормотал я.
— Простите, вы о чем?
Я почесал нос, чтобы не сказать резкость.
— А вы хоть представляете, сколько страданий причинили ей?
Чувствовалось, мои слова сильно ударили по ней.
— Простите, — прошептала она.
Я взглянул в ее усталое, морщинистое лицо.
— Вы упустили все шансы. Ваша дочь была удивительным человеком. Как бы я ни скорбел о своей потере, еще больше я скорблю о вашей.
Ее глаза наполнились слезами. Больше мы не сказали ни слова. Мать Маккейл повернулась и побрела к выходу.
Через несколько минут ко мне подошел Сэм.
— Ты видел Памелу? — спросил он.
Я кивнул. Сэм обнял меня.
— Знаешь, как Маккейл тебя любила? Ты был ее миром.
— А она была моим, — ответил я, и мы оба заплакали.
— Не забывай нас. — Подошедшая Глория взяла Сэма под руку. — Алан, если тебе что-нибудь понадобится…
— Спасибо.
Они двинулись вниз по склону к своей машине.
Ко мне приблизился отец, держа в руке раскрытый зонт.
— Сын, ты готов?
Я покачал головой.
— Не могу оставить ее.
Отец понимающе кивнул.
— Меня подвезет Текс.
Он предложил мне свой зонт, но я отказался. Тогда отец похлопал меня по плечу и отошел.
Я смотрел, как он осторожно спускается с холма. За несколько лет отец сильно постарел. Мне всегда с ним было непросто. А у кого отношения с родителями выстраиваются гладко? Перекладывание вины за свои проблемы на плечи родителей превратилось у нас во что-то вроде развлечения. Но в тот момент я испытывал к отцу только симпатию. В свое время и он испытал горечь потери. И сумел выдержать это. Он был более достойным человеком, нежели я.
Все разошлись. Я остался один возле могилы Маккейл. Промок насквозь, но мне было безразлично. Не хотелось уходить с кладбища. Куда?
— Идем, Алан, — сказала подошедшая ко мне Фалина.
Я и не заметил, что все это время она оставалась на кладбище. Я промолчал, даже не взглянул в ее сторону. Фалина коснулась моей руки.
— Идем, дорогой. Ты весь промок. Так и простудиться недолго.
Я повернулся к ней, чувствуя, что мое лицо промокло не столько от дождя, сколько от слез. В этот момент мою внутреннюю эмоциональную плотину прорвало.
— Я не могу ее оставить…
Фалина обняла меня и притянула к себе. Она стояла, не обращая внимания на дождь.
— Я скорблю вместе с тобой, — повторяла она.
Не знаю, сколько времени мы провели с ней на кладбище. Наверное, целую вечность. Я уже больше не мог плакать. Глаза Фалины тоже были полны слез. Она плакала вместе со мной.
— Поедем ко мне. — Фалина взяла меня за руку. — Я тебе помогу.
Она довела меня до своей машины. Я забрался на пассажирское сиденье. Фалина защелкнула на мне ремень безопасности, потом села в салон с другой стороны. Мы поехали к ней домой. Всю дорогу никто из нас не проронил ни слова.
ГЛАВА 19
«Ярче всего свет дружбы светит в самые темные моменты нашей жизни».
Фалина остановилась под навесом и заглушила мотор. Потом вылезла, помогла выбраться мне и повела меня в свою квартиру. Она жила в четырехэтажном доме, на первом этаже. Фалина порылась в сумочке и достала ключи.
— Входи, — пригласила она, открыв дверь.
В ее квартирке было сумрачно. Свет пробивался лишь из-под щелей в жалюзи. В комнате пахло молотым кофе.
Фалина стащила с меня плащ, повесила на спинку стула, затем сняла свой. Она включила свет и подвела меня к старомодной плюшевой кушетке с изогнутой спинкой.
— Я сделаю тебе горячий чай. Тебе здесь тепло?
Я кивнул. Мне было безразлично. Я не знал, зачем я здесь и почему она привезла меня к себе. Насколько я мог судить о фотомоделях, их не занимало ничего, кроме собственной персоны. Фалина являлась исключением. В агентстве она всегда заботилась обо мне, но я считал, что она это делает, отрабатывая зарплату. Мне и в голову не приходило, что ей свойственно заботиться о других.
Фалина ушла к себе в спальню и вернулась, когда закипавший чайник начал посвистывать. Она переоделась в джинсы и свитер. Подала мне полотенце, чтобы вытереть мокрые волосы. Затем она сняла чайник с огня.
— Думаю, травяной чай тебе понравится. Это апельсин с перечной мятой. Поможет успокоиться. Сахар положить?
— Да.
Фалина насыпала чайную ложку с верхом, размешала и передала мне чашку. Села рядом со мной. Чай был очень горячим. Я отхлебнул немного и поставил чашку на столик. Некоторое время мы сидели молча.
— Ты — единственный мой друг, — сказал я.
Фалина нахмурилась.
— У тебя много друзей.
— Нет. У меня была только Маккейл. Мне хватало ее одной.
Я сделал еще несколько глотков и посмотрел на Фалину.
— А почему ты так добра ко мне?
Вопрос застал ее врасплох. Она печально улыбнулась.
— Потому что ты — замечательный человек, — произнесла Фалина, опустив голову. — Вряд ли ты много знаешь обо мне. Когда я пришла в «Мэджик», то не собиралась у вас задерживаться. Кайл уговорил меня остаться. Что-что, а уговаривать он умеет. Но все равно ощущала себя чужой. Не доверяла ему. А вот тебе поверила почти сразу. Ты поднял меня в собственных глазах. В то время у меня как раз зашли в тупик отношения с одним человеком.
— С Карлом?
Она покраснела.
— Он просто пользовался мной. А я считала, что все мужчины так обращаются с женщинами.
Фалина поморщилась.
— А потом я увидела тебя. Как бы ты ни был занят, ты всегда отвечал на звонки Маккейл. И даже если у тебя возникали напряженные моменты или какие-то неприятности по работе, ты находил для нее нежные слова. Когда Маккейл появлялась в агентстве, ты принимал ее как королеву. Вначале я даже не поверила. Всегда думала: если мужчина обхаживает женщину, ему от нее что-то нужно. Ты был на редкость добр к Маккейл. Ты показал мне, какой бывает настоящая любовь. Помнишь наш разговор? Это было полгода назад, когда мы готовились к съезду в Денвере.
Я покачал головой.
— Ты сказал: «Можно многое узнать о человеке, когда смотришь, как он ведет себя с теми, от кого не зависит и с кем вовсе не обязан вести себя учтиво». И это были не просто красивые слова из рекламы. Помнишь, как после фотосессии у Парикмахерши мы зашли перекусить? Официантка случайно опрокинула на тебя большой стакан кока-колы. Карл наорал бы на нее и довел бы до слез. Вряд ли ты был в восторге