Limbo расходует свои запасы сахара с пугающей скоростью. Дефицит углеводов для цветка – это настоящий кризис, заставляющий совершать тяжелый выбор. Цветок создан, чтобы производить семена, так чем он может пожертовать ради этой цели? Сначала прекращается приток питательных веществ к нижним листьям: они желтеют (поскольку драгоценный хлорофилл уходит обратно в растение), вянут и начинают опадать. Если цветок чем-то пах, то прекращает: выработка аромата тоже обходится слишком дорого. Опадают и внешние лепестки, а молодые, которые все еще развиваются, становятся меньше и тусклее, потому что энергия, необходимая для синтеза пигмента, тоже идет на формирование семян.
И это еще не все. Сразу после того, как ее срезали, Limbo начинает терять воду. Растение с деревянистым стеблем, вроде розы, теряет меньше воды, чем цветы с травянистыми стеблями вроде душистого горошка. Отчасти именно этим объясняется популярность цветов с крепкими и толстыми стеблями. Растения теряют жидкость в процессе так называемого транспирационного тока, когда вода идет от корней к листьям, чтобы испариться с их поверхности. Этот процесс создает разницу давлений, которая буквально втягивает воду из корней вместе с минеральными веществами и поднимает ее вверх по стеблю. На листе вода испаряется через специальные поры, называемые устьицами. В корне также существуют механизмы, позволяющие облегчать подъем воды, но именно транспирационный ток выполняет основную работу и обеспечивает доставку воды к кончикам листьев даже на самых верхушках деревьев. Когда стебель обрезан, разница давлений все еще сохраняется, и вместо воды в сосуды растения затягивают воздух. Воздушные пузыри затрудняют дальнейшее передвижение воды. Именно поэтому стебель необходимо подрезать, если срезанный цветок остается без воды хотя бы на несколько минут.
Чтобы отсрочить неминуемое, цветовод должен как можно скорее поместить цветы в воду. После того как Limbo покидает производственный цех, ее вместе со всеми остальными девятнадцатью розами в пучке кладут в специальный гидрораствор. В Штатах этот процесс называют «pulsing». Он заключается в том, что перед тем, как покинуть склад, цветок получает быструю подпитку из питательных веществ. Питательный раствор обычно содержит лимонную кислоту (она повышает кислотность воды, отчего та заходит в цветок более интенсивно) и антисептики, потому что при обрезке стебля создается идеальная среда для бактерий. Также этот раствор может содержать сахара́ (питательные вещества), но некоторые цветоводы сначала помещают цветы в обычный гидрораствор. В зависимости от сорта и вида растения соотношение сахаров, антисептика и лимонной кислоты будет различаться. Иногда цветы помещают в питательный раствор с 20 %-ным содержанием сахаров. Однако цветок не может находиться постоянно в таком сверхнасыщенном растворе. Это подходит только для кратковременной обработки. Большинство встреченных мной эквадорских цветоводов предпочитают выдерживать цветы в питательном растворе в холодильниках при температуре, близкой к замерзанию, от 12 до 24 часов. За ними присматривают рабочие в теплых перчатках и лыжных масках, и в конце концов розы сортируют и упаковывают. Этот этап занимает дополнительный день, но без него невозможно подготовить цветы к следующей, самой сложной стадии их путешествия.
К утру вторника LIMBO уже отлежалась в питательном растворе, ее вынули, обернули в целлофан и запаковали в длинную прямоугольную картонную коробку, где помещается от четырех до шести упаковок по двадцать штук. В коробке цветы лежат бутонами в сторону, стеблями в центр. Рабочий связывает вместе по шесть таких коробок и грузит их на паллету[50]. Как только паллета заполняется коробками, ее грузят в фуру. Полная паллета может содержать до семи тысяч роз. Даже небольшая цветочная ферма отгружает по несколько паллет в день.
Следующий этап зависит от конкретного цветовода. Некоторые загружают цветы в рефрижератор и доставляют непосредственно в аэропорт. Другие пользуются услугами экспедиторов, которые фрахтуют самолеты и отправляют цветы в страну назначения вместе с другими грузами. Некоторые сразу продают цветы экспортерам или составителям букетов, которые распаковывают цветы, собирают из них букеты и отправляют дальше уже в таком виде. В любом случае, как только цветы покидают ферму, за них отвечает кто-то другой.
Каждое утро из Кито в Майами отправляется несколько пассажирских рейсов; в грузовом отсеке каждого самолета обязательно будут цветы. В цепочке поставок цветочной индустрии Эквадора воздушный транспорт можно назвать главным бутылочным горлышком. Аэропорт Кито маленький, устаревший и расположен прямо в центре города. Он был построен еще в 1960 году и давно перестал отвечать требованиям пассажиров и грузоперевозчиков. Рядом с Кито строят новый аэропорт, но, пока он не достроен, цветоводы Колумбии получают важное преимущество[51]. Из Боготы в Майами и Хьюстон отправляется гораздо больше прямых рейсов. К тому же у колумбийских цветоводов есть выбор: отправлять цветы или пассажирскими самолетами, где растения сложат вместе с багажом, заставив ждать на жаркой взлетно-посадочной полосе, и только затем загрузят в отдельный отсек, или грузовым рейсом, который разгрузят сразу в таможенных помещениях.
В любом случае вечером вторника Limbo грузят в пассажирский самолет и отправляют из страны. Это всего лишь второй день ее существования в качестве срезанного цветка, а она уже проделала огромный путь. Я еще несколько дней наматываю круги по цветочным фермам, но наконец и мое долгое путешествие тоже подходит к концу. Я собираюсь снова встретиться с Limbo в Майами.
Покидая Эквадор, я задаюсь вопросом о розах, путешествующих вместе со мной. Сидящие вокруг пассажиры, скорее всего, не имеют ни малейшего представления, что вместе с их багажом в грузовой отсек упакованы несколько тысяч роз. Самолет взлетает, и на несколько минут под нами открывается вид на Кито с его черепичными крышами, готическими соборами и неровными дорогами, постепенно сливаясь в одно лоскутное одеяло, накинутое на долину. Этим ранним утром, глядя вниз через иллюминатор пассажирского самолета, было легко представить, что мне все привиделось. Сверху Кито выглядел как древний затерянный город, покрытый складками, будто вылепленный вручную. Прямо за территорией города земля становилась невозможно зеленой, словно сверкающий драгоценный камень. Было непонятно, как я могла не замечать этого там, внизу. Пока самолет набирал высоту, держа курс на Майами, вдалеке засверкала и подмигнула солнечным зайчиком группа теплиц.
Часть IIIПродажа
Глава 7Запретные цветы
Вместе с Limbo мы приземлились в Майами. До отеля я добралась уже поздно ночью. На следующее утро, выйдя из номера, я обнаружила, что на парковке, докуривая сигарету, меня ожидает Банни Шрайбер – маркетолог грузового подразделения Международного аэропорта Майами. Она любезно согласилась помочь мне выяснить, что же происходит с Limbo после приземления.
«Мы получаем 88 % всех поставок срезанных цветов в США, – начала свой рассказ Банни, когда я уселась в ее потрепанную, но удобную служебную машину и мы отправились в объезд по задворкам аэропорта к грузовому терминалу. – Как-то раз я составляла круговую диаграмму, показывающую долю разных аэропортов в приеме цветочного импорта. Большинство делений оказались настолько крохотными, что их было трудно различить на графике. Пришлось взять все аэропорты, куда прилетает хоть сколько-то цветов: Лос-Анджелес, Бостон, Нью-Йорк, Чикаго, – и сложить вместе, чтобы стало что-то понятно. В основном все прилетает к нам».
Я прибыла в Майами за десять дней до Дня святого Валентина, в самый пик цветочных поставок. В течение двух недель до самого праздника в аэропорт Майами каждый день поступает от двенадцати до пятнадцати миллионов стеблей. По Банни было заметно, что она пашет как проклятая, держась на кофе и атмосфере подступающего сезона. Судя по всему, ей не терпелось выговориться, излить кому-то свои мысли о происходящем. Несколько грубоватый прокуренный голос и бескомпромиссный подход к делу создавали образ довольно жесткого человека, который привык разбираться с руководством складов. С другой стороны, Банни совершенно искренне, даже по-матерински, заботилась о том, как я проведу остаток своего времени в Майами. Значительная часть ее работы состояла из встреч с сотрудниками аэропорта, государственными чиновниками, представителями авиалиний, импортерами и экспортерами. Было заметно, что ей нравится быть в центре событий, связывая все воедино. В хаосе и суете международных перевозок она чувствовала себя как дома.
«Сейчас самое безумное время, – продолжила Банни. – Следующий всплеск будет на Пасху и Песах[52], потом еще один на День матери, но этот самый безумный. Знаете почему? Хотите верьте, хотите нет, но на День матери мы получаем больше цветов, чем на День святого Валентина. Все очень просто. На День Валентина в основном покупают розы. Но когда отправляют цветы матерям, то выбирают композиции, а не что-то одно. В букеты добавляют гвоздики, дельфиниум, гипсофилу. Поэтому они обычно больше на День матери, чем на День святого Валентина. Кроме того, на святого Валентина, как правило, отправляют букет кому-то одному. Ну, я на это надеюсь. Но на День матери можно отправить букет маме, свекрови, бабушке, жене – это очень много цветов». И много чувств, подумала я, воображая самолеты, заполненные дочерней и сыновней любовью, каждый май проходящие здесь таможню.
Мы подъехали к служебному въезду в аэропорт, и Банни протянула охраннику свой пропуск. «На День матери приходит больше груза, но вокруг Дня святого Валентина всегда больше суеты, – продолжила она, пока мы ехали по пустующей взлетной полосе. – Когда отправляешь розы своей возлюбленной, они должны приехать точно 14-го, ни раньше, ни позже. Опоздал хотя бы на день – все, в качестве оправдания придется покупать как минимум браслет с бриллиантами. А мать обрадуется в любом случае. Не так важно, когда приедут цветы – в пятницу, субботу, воскресенье или в понедельник. Так что суеты гораздо меньше».